— Я возвращаю тебе твоего брата, глупец! — вскричал обезумевший Стенмин, толкая его застывшее тело вниз по лестнице.
Принц тяжело упал на протянутые руки Мениона и отбросил его к стене, на секунду выведя из равновесия и лишив возможности добраться до ненавистного врага. Стенмин уже повернулся и лихорадочно тянул на себя массивную дверь погреба. Балинор бросился вверх по лестнице, отчаянно спеша не дать ему скрыться; братья-эльфы поспешили за ним, громко призывая стражу. Фигура в алом плаще наконец сумела немного приоткрыть дверь и начала протискиваться через щель на свободу, когда Гендель, стоявший у подножия лестницы, отцепил с пояса булаву и метнул, не целясь, вслед беглецу. Она попала мистику в плечо, с треском ломая кости, и в сырых стенах заметался вопль боли. Но удар булавы все же не остановил его, и в следующий миг он исчез за дверью. Из-за нее донесся его пронзительный крик: «Пленные убили Короля!»
Балинор лишь на миг замедлил свой бешеный бег, обернувшись и бросив взгляд на обмякшее тело, неподвижно покоящееся в руках Мениона Лиха, затем бросился к открытой двери погреба. В дверном проеме внезапно появились два дворцовых стражника в черном, с обнаженными мечами, и столкнулись с безоружным северянином. Они неожиданно возникли перед Балинором, на миг застыв подобно статуям, и он молниеносно расшвырял их в стороны, подхватил выпавший у одного меч и исчез из вида. Дарин с Даэлем отставали от него лишь на несколько шагов. Менион в одиночестве стоял на коленях на лестнице, глядя им вслед и держа на руках тело принца, слегка покачивая самозваного короля Каллахорна. По каменным ступеням молча поднялся Гендель и встал рядом, качая взлохмаченной головой. Принц был еще жив, но его слабое дыхание звучало хрипло, а веки слегка подергивались. Гном угрюмо наклонился к неподвижному телу на руках Мениона и медленно вытащил из раны смертоносный кинжал, с отвращением отшвырнув его. Затем гном попытался помочь горцу поднять раненого, и в этот миг глаза Паланса вдруг открылись. Он что— то еле слышно прошептал и вновь лишился сознания.
— Он зовет Ширль, — шепотом сказал Менион, со слезами на глазах глядя на Генделя. — Он все еще любит ее. Он все еще любит ее.
Балинор с братьями-эльфами в это время мчались по залам дворца вслед за убегающим Стенмином. Все вокруг пришло в состояние полного беспорядка, стражники, слуги и посетители метались по охваченному паникой дворцу. В древних стенах раздавались крики ужаса, оповещая всех о гибели Короля и о сеющих смерть злодеях-убийцах. В дополнение к общему хаосу, от дворцовых ворот доносился шум сражения. Балинор с друзьями пробивались через толпы перепуганных людей, которые при виде их обнаженных мечей впадали в ужас. Несколько раз отдельные стражники пытались преградить им дорогу, но гигант-северянин просто отшвыривал их в сторону и, не останавливаясь, спешил дальше, вслед за мелькающей впереди фигурой в алом плаще. Когда погоня достигла главного зала, Стенмин был еще виден впереди, но он уже прорвался сквозь столпотворение народа и стремительно удалялся. С неописуемой яростью Балинор бросился вперед, бешено расшвыривая всех, кто оказывался на его пути; лицо его стало мрачным и страшным.
Затем, прямо перед Балинором и эльфами, двери дворца задрожали под натиском дюжин могучих плеч и с треском распахнулись. В зал ворвалась огромная толпа солдат, чье появление довело общую панику до ее наивысших пределов; они выкрикивали имя Балинора и торжественно салютовали обнаженными мечами. Какое-то время принц не мог понять, что это за люди; затем он заметил на их мундирах эмблемы леопардов — Граничный Легион. Остатки дворцовой стражи разбежались или побросали оружие и сдались. Солдаты Легиона тут же увидели Балинора и бросились к нему с победными криками, схватив и подняв на вытянутых руках. Дарин и Даэль оказались отрезаны от него, и толпа торжествующих воинов преградила им путь вслед за быстро исчезающим Стенмином. Балинор кричал и яростно вырывался, отчаянно пытаясь освободиться, но бороться с огромным людским потоком, неотвратимо несущим его обратно к погребам, было невозможно.
Разъяренные эльфы наконец прорвались сквозь толпу и помчались вслед за мистиком, но он резко свернул в боковой коридор и на миг исчез из вида. Однако легконогие эльфы бежали намного быстрее, и в считанные секунды разрыв между ними и Стенмином резко сократился. Вбегая в коридор, они вновь заметили его впереди. Его темное лицо побагровело от ужаса, а правая рука висела плетью. Дарин мысленно проклял себя за то, что не догадался захватить в погоню лук. Затем бегущий мистик резко остановился и начал отчаянно дергать одну из дверей, тянущихся по левой стороне прохода. Несмотря на лихорадочные усилия мистика, задвижка не подавалась, и наконец он опять повернулся и бросился к другим дверям, дальше по коридору. Дарин с Даэлем были уже в считанных ярдах от Стенмина, когда он открыл вторую дверь и исчез за ней, с громким стуком захлопнув ее за собой. Через секунду к двери подбежали эльфы. Она оказалась заперта изнутри, и они начали ломать железный засов своими мечами. Засов держался крепко, и на то, чтобы выломать его, у них ушло несколько бесценных минут. К тому времени, когда они распахнули дверь и с обнаженными мечами ворвались в комнату, в ней уже никого не было.
Менион Лих молча стоял у главных ворот дворца Буканнахов, слушая, как Балинор вполголоса беседует с командирами Граничного Легиона. Рядом стояла Ширль, держа его за руку; на ее юном лице, освещенном лучами полуденного солнца, читалось беспокойство. Менион быстро взглянул на нее и успокаивающе улыбнулся, привлекая ее к себе. За великой Внешней Стеной города Тирсис ожидали приказов два полка вновь собранного Граничного Легиона, готовые вступить в бой с приближающейся армией Севера. Громадное войско уже подошло к северному берегу разлившегося Мермидона и начало попытки форсировать его. Если Легиону удастся хотя бы несколько дней удерживать южный берег, то за это время, возможно, успеют прийти им на помощь мощные эльфийские армии. Время, горько подумал Менион — все, что нам сейчас нужно, это немного времени. Но пока что времени у них не было. Как только в городе улеглись волнения и Балинор вновь был назначен командиром, со всей возможной спешкой был созван Граничный Легион, но за это время северяне уже подошли к Мермидону и начали готовиться к его переходу.
Балинор в этот день стал Королем Каллахорна, хотя некому было праздновать это событие. Брат его лежал без сознания — без сил и совсем близко к смерти. Лучшие врачи Тирсиса напряженно и терпеливо осматривали его, стараясь определить причину его безумного поведения, и через некоторое время пришли к выводу, что долгое время ему подмешивали в еду некий порошок, сломивший его силу воли и фактически превративший его в послушную куклу. Под конец его правления дозы порошка возросли уже до такой степени, что его тело и разум достигли пределов физической и умственной выносливости. В конце концов, безумие стало реальностью.
