По правую руку от наместника сидели два летописца — официальный летописец завода и сказитель, записывающий историю для семейных преданий дома Стирмов. Когда все показания были выслушаны и записаны, наместник откинулся на спинку стула и задумчиво прикусил кончик бакенбард. Он внимательно посмотрел на Иризис, на Ниша, потом поочередно на каждого из свидетелей. Иризис уверенно выдержала его взгляд, все остальные отвели глаза.
— Ну, мастер Иризис, что вы можете сказать по этому поводу?
— За козни против ремесленника Тианы и кражу ее открытия я уже понесла наказание. И то, что я ударила следователя, тоже правда. Грубиян этого заслуживал, и я не раскаиваюсь! Что касается вредительства и всех других обвинений, я их отрицаю.
— Конечно, она будет все отрицать! — закричал Грист. — Наместник, в целях безопасности мы должны избавиться от нее.
Наместник повернул в его сторону свое продолговатое лицо.
— У вас есть неопровержимые доказательства, надзиратель? — мягко спросил Ксервиш Флудд.
— Я только…
Флудд махнул рукой, и Грист умолк.
— Помощник, зачитайте, пожалуйста, наказания, грозящие по этим обвинениям.
Помощник, крошечная женщина преклонного возраста, сморщенная, словно сушеный финик, склонилась над свитком.
— По обвинению в фабрикации улик, признанном обвиняемой, положен один месяц работы в детском питомнике.
Ниш не отрывал глаз от Иризис. В какой-то момент ее лицо исказилось, казалось, она вот-вот закричит, но девушка взяла себя в руки, и перед глазами окружающих снова появилась застывшая маска.
— По обвинению в краже результатов работы ремесленника Тианы, признанном обвиняемой, положено три месяца пребывания в детском питомнике. За нападение на главного следователя, признанном обвиняемой, два года в детском питомнике.
Женщина остановилась, чтобы перевести дыхание.
— По обвинению во вредительстве, отрицаемом обвиняемой, наказанием должна быть публичная порка за каждый отдельный случай, кроме особо опасных действий.
Помощница свернула свиток и подала наместнику для подписи. Ксервиш Флудд взялся за перо.
— Мастер Иризис, можете ли вы что-то сказать, пока я не подписал приговор?
— Только то, что обвинения во вредительстве — ложные. Я никогда не предала бы дело, которому моя семья и я служим уже более ста пятидесяти лет.
— Все предатели говорят то же самое.
— В случае моей смерти вам все равно придется разыскивать настоящего вредителя, поскольку на этом происшествия не закончатся.
— Хм! — произнес наместник.
Ниш схватился руками за голову. Он не мог заставить себя посмотреть в глаза Иризис. Мысль о предстоящем присутствии на публичной порке казалась ему отвратительной и ужасной.
— Может, кто-то из свидетелей хочет высказаться еще раз? — спросил наместник.
Ниш, как ни старался, не мог ничего придумать для смягчения наказания. Остальные свидетели тоже промолчали.
— Прежде чем я смогу утвердить приговор, основанный на подозрениях… я должен быть уверен. Я предполагаю вызвать еще одного свидетеля и провести особенное испытание. Позовите чувствительницу!
Ниш несколько приободрился. Это было по меньшей мере необычно, хотя несколько случаев вредительства произошли еще до появления чувствительницы на заводе. Юлия пришла в маске и наушниках. Занимая место рядом с наместником, она заметно дрожала. Ксервиш Флудд тихо заговорил с ней и протянул свою руку. Юлия поднесла ее к своему носу, и Ниш почувствовал укол ревности. Эта роль всегда принадлежала ему. Разве мог запах этого увядшего старика значить для нее так же много?
Наместник подал едва заметный знак бровями, и Ниш, сидевший у самой двери, услышал, как щелкнул запертый замок. Двое стражников встали по обе стороны от выхода.
— Здесь у меня, — заговорил наместник, показывая всем сломанный индикатор на цепочке и молочно-белый хедрон, — улики, которые надзиратель Ги-Хад держал под особой охраной. Это остатки индикатора ремесленника Тианы, сломанного в тот день, когда она пыталась считать информацию с одного из испорченных хедронов. Враг настолько испугался этого, что завод был немедленно атакован, чтобы скрыть следы преступления. К счастью, улики уцелели.
Наместник положил оба предмета в руки Юлии:
— Чувствительница, ремесленник Тиана сумела рассмотреть кое-что в этих предметах. Можешь ли ты проделать то же самое? Встань, пожалуйста, чтобы каждый мог тебя видеть.
Юлия поднялась, но дрожь все не унималась. Для того, кто всю жизнь избегал людей, это было суровым испытанием. Она задержала в руках индикатор и произнесла несколько слов едва слышным голосом. Иризис, вставшая было со своего места, опустилась на стул, и огонь в ее глазах потух.
— Говори громче, чувствительница! — довольно громко произнес Флудд. — Тебя никто не слышит.
— Он умер. — Юлия заговорила голосом, в точности повторяющим его интонации. — Я ничего не смогу прочитать в этом приборе.
Юлия положила на стол остатки индикатора Тианы. В толпе собравшихся кто-то громко вздохнул.
— А как насчет этого кристалла? — настаивал наместник. — Он извлечен из первого контроллера бывшего оператора Ки-Ары.
Юлия сжала в пальцах кристалл, но тут же отбросила его, пронзительно крикнула и начала сворачиваться в клубок.
— Прекратить! — резко бросил наместник, — Вернись, чувствительница!
Юлия замерла на секунду, потом грациозно выпрямилась.
— Что ты видишь в кристалле?
Она вздохнула, нервно переплела пальцы, но все же ответила:
— Это когтистые! Они шпионят за мной!
— Ты имеешь в виду лиринксов?
— Да, — прошептала Юлия.
— Что там еще?
— Человек. Когтистый что-то передает ему. Белое золото!
— Человек? Ты видишь его лицо?
— Нет, он стоит ко мне спиной.
— И это все, что ты видишь?
Ниш ясно заметил тень разочарования на лице наместника.
— Да, — ответила Юлия.
— Очень хорошо. Ремесленник Иризис, ты признаешь, что этот человек платил тебе?
— Какая нелепость! Моя семья очень богата! У меня столько денег, что я никогда не смогу их потратить!
— Это еще не означает, что ты не можешь стремиться к большему. Благодарю тебя, чувствительница. Ты можешь идти. Помощник, передайте мне приговор, чтобы я мог его утвердить.
Внезапно в голове Ниша словно вспыхнула молния, он с криком вскочил на ноги:
— Наместник! Наместник!
— Что еще? — недовольно поднял голову Флудд. — Для просьб о помиловании уже поздно, механик. Приговор утвержден.
— Есть новое доказательство, — настаивал Ниш. — Я умоляю позволить мне задать еще один вопрос чувствительнице.
