Через неделю Рыска столкнулась на улице с Цыкой. Батрак сильно исхудал, на голове — замусоленная повязка, на плече — палка с тряпичным узлом.
— Рысочка! — искренне обрадовался он. — Жива? А дружки твои?
Девушка охотно обнялась со старым знакомым, чувствуя себя непривычно взрослой, равной ему, — а не той маленькой девочкой, которая впервые увидела сурового парня с корзиной ворон.
Постояли посреди улицы несколько щепок, поговорили. Батрак собирался домой, в Приболотье. Ушел бы и раньше, но тоже отлеживался.
— Миха жалко, — вздохнула Рыска.
— Еще как жалко, — подхватил Цыка. — До сих пор иногда снится, будто болтаем мы с ним, как с живым, а о чем — утром убей не помню… Но, сдается мне, он как будто такой судьбы и искал — чтоб в бою за правое дело погибнуть… — Батрак поправил сползший по палке узел. — А ты, Рысь? Не хочешь обратно на хутор?
Девушка замялась, и Цыка не стал настаивать на ответе.
— Тут, это, Колай со мной. — Батрак оглянулся на дверь хлебной лавки. — Заскочил закупиться на дорогу, сейчас выйдет. Может, поговорить захотите…
— Да нет, — равнодушно отозвалась Рыска, сама подивившись, что не испытывает ну никаких чувств к отчиму — ни страха, ни обид за прошлое, ни радости. — Не о чем. Ладно, счастливой вам дороги! Фессе с ребеночком доброго здоровьечка от меня передавай.
— Сам жду не дождусь, когда обнять их смогу, — расплылся в улыбке батрак. — Тыщу раз себя за глупость проклял, больше нипочем с семьей не расстанусь…
Еще раз обнялись и разошлись. На душе у Рыски почему-то было грустно.
* * *
Альк к наместнику все-таки сходил. Что он там ему наплел, Рыска не знала, но корову и пару златов господину Хаскилю одолжили. Это было очень кстати: деньги после наводнения зарабатывал только Крысолов, и, хотя он благородно не намекал, как дорого и тяжело содержать всю компанию, мужчинам самим было стыдно. Особенно Альку, который хоть и вычеркнул бывшего наставника из врагов, но обратно в друзья так и не записал.
— Эх, был бы я здоров… — переживал Жар.
— И что? — иронично спросил Альк, как раз вернувшийся от наместника. — Ты в саврянской темнице еще не сидел?
— Почему сразу в темнице? — взъерошился Жар. — Мало ли у меня честных умений!
— Каких, например?
— Всяких! Крысолов даже сказал, что мне в тайную службу надо было идти, — хвастанул вор.
— Устроить?
— В саврянскую, что ли?
— В какую хочешь. У меня везде знакомые есть.
— Ты нам уже сто златов устроил, — фыркнул вор. — И что из этого вышло?
— Отдам, — и глазом не моргнул Альк. — Вот съездим с Рыской ко мне в замок, и расплачусь.
— Опа, — растерялся Жар, не ожидавший такого поворота. Родители-то наверняка примут блудного сыночка с распростертыми объятиями, но каких же усилий стоило белокосому гордецу принять это решение! — А я?!
Саврянин бросил один золотой ему на кровать.
— Тебе как раз на прожитье до нашего возвращения хватит. До кормильни доковылять небось сумеешь.
Рыску в первый миг предложение саврянина тоже огорошило, но, подумав, девушка согласилась, что это лучший выход. Правда, брать у Алька деньги (после всего, что они вместе пережили!) было как-то стыдно, но белокосый уверенно оборвал ее сомнения:
— Договор есть договор. Ты ж свою часть выполнила.
Девушка поняла, что ее возражения обидят его не на сто, а на все триста златов.
* * *
День отъезда выдался пасмурный, но светлый — белые облака раскатались по небу тонким однородным слоем, как тесто для вареников. Хорошо, ехать не жарко.
Рыска радовалась новому путешествию, как ребенок. В городе ей уже стало скучно, хотя с саврянами она наловчилась объясняться не только на пальцах и даже завела несколько знакомых.
— Надо по пути заехать и Милку выкупить! — в десятый раз напомнила она Альку.
— На обратном! — в десятый же раз рявкнул на нее тот. — Даже если эту корову отдашь, у нас все равно денег на доплату нет. Не мою же продавать.
— А вдруг ее уже продадут или зарежут?!
— На одной корове я с тобой до столицы ехать не собираюсь!
— Давай хоть заедем проведаем!
— Корову?! — заскрипел зубами саврянин. Крыса полукольцом лежала за воротником, изредка поднимая морду с сонными прищуренными глазами. День был не ее временем. — Да она тебя забыла давно!
— Хозяев — сказать, чтоб не обижали ее! И ничего не забыла, она у меня знаешь какая умная?
— Ну, по сравнению с тобой…
— С тобой еще больше!
Жар с Крысоловом, вышедшие во двор их проводить, тихо посмеивались.
— На обратном пути, — жестко повторил Альк. — И потом целуйся с ней хоть с утра до вечера в своей болотной веске!
— И ничего не в веске! Я, может, в сказочницы податься решила, — надулась Рыска. — Вот только на хутор к Фессе с Цыкой в гости съезжу, за Милку с Сурком расплачусь…
— Я тебе расплачусь! — тут же встрепенулся Жар. — Это твоя корова, нечего!
— Да никто у нее ничего не потребует, — рассеянно отозвался Альк, поправляя упряжь на своей буренке.
— Откуда ты знаешь? Ты ж этого Сурка никогда не видел, прозвище-то ему неспроста дали!
Саврянин пожал плечами. Крыса мотнулась и, растревоженная, перебралась к нему за пазуху.
— Так, кажется почему-то. Лезь в седло, сказочница. Поедем.
Рыска забралась на корову и уже оттуда (чуть покраснев при воспоминании о словах цыганки) упрекнула:
— Чем дразниться, лучше бы на гитаре играть научил!
— Тебя? Безнадежно, — даже не задумавшись, отмахнулся Альк.
— Ты просто учитель никудышный! — снова вспылила девушка.
— Найди другого.
— Ну и найду!
— Ну и найди.
Коровы уже двинулись с места, а всадники все продолжали препираться, забыв даже помахать друзьям на прощанье.
— Маленькая она еще для него, — с беспокойством сказал Жар.
— Вырастет, — уверенно возразил путник. — И хорошо, что маленькая. Учить легче.
— Этот научит…
На фоне ровного белого неба было хорошо видно, как Альк с Рыской, до чего-то там договорившись, протянули друг другу руки.
Да так дальше и поехали.
Находятся люди, которые почитают крыс священными животными и поклоняются им, полагая, что Холъга проверяет, годны ли души к земным дорогам, на первый раз вселяя их в крыс. Это, разумеется, полная чушь, ибо разве между человеком и крысой есть что-либо общее?
(Из трактата «О тварях земных, водных и небесных»)
