Ровный голос ангела заглушал звуки дождя и ветра. Ставни раскачивались из стороны в сторону, в комнату проникал ночной холод, иссушавший слезы Нинель. Слова ангела были бесстрастны, он не испытывал к Нинель ни ненависти, ни сочувствия. Нинель узнала, что Клинок погубил уже многих из его народа, ибо они, умеющие управляться с временем и легко путешествующие от одной ветви древа времени к другой, оставались единственными, способными уберечь Нинель от ищущего взгляда Клинка. О том, как велась эта война, ангел рассказал немногое, но и сказанного было достаточно, чтобы понять, что средства, используемые в этой войне и сам ход ее вряд ли могут быть постигнуты разумом смертного. Ибо речь шла о ткани времени и способах управления этой тканью, о проникновении внутрь ее и о разделении непрерывной линии не на различные отрезки, но расщепление ее так, как будто бы эта линия могла обладать какой-либо толщиной, и о прочих подобных вещах. Единственное преимущество противостоящих Клинку заключалось в числе, и они могли действовать сообща, но Клинок скоро свел на нет это преимущество, устраняя своих противников одного за другим. Их осталось немного, последние барьеры, отделяющие Нинель от Клинка, вскоре падут, ибо существуют только две возможности: либо Клинок переиграет немногих оставшихся в управлении временем, и войдет в реальность, где пребывает Нинель, либо он сначала уничтожит их, и лишь затем войдет в эту реальность.
Казалось, что посланника, говорившего с Нинель, не беспокоит ни возможная смерть, ни уничтожение всего его народа. Его беспокоил только долг, и этот долг он намеревался исполнить до конца. Поскольку оберегать реальность, где обитает Нинель, более невозможно, он собирался унести девушку в какую-нибудь другую часть древа времени, или даже за его пределы, чтобы добиться передышки в войне или, по крайней мере, оттянуть ее неизбежный итог.
Сказала Нинель:
– Стоит ли поступать так? Если итог неизбежен, зачем же всем вам гибнуть вместе со мной? Я благодарна за все, сделанное вами, но, право же, вам лучше отступить и позволить осуществиться тому, что должно осуществиться.
Сказал ангел:
– Ты права в том, что мы не знаем, как противостоять этому злу и права в том, что мы гибнем без всякой пользы. Но даже если наше поражение неизбежно, кроме неизбежности и необходимости, вытекающей из хода вещей, есть еще и другая необходимость, внутренняя. Какая же из этих необходимостей важнее? По-моему, вторая. Поэтому мы не отступим.
Сказала Нинель:
– Это бессмысленное самопожертвование.
Терпеливо повторил ангел:
– Это не самопожертвование, а необходимость, вытекающая из долга. Такова наша природа и мы, хотя и можем изменить чести, не станем делать этого, разменивая большее на меньшее. Поистине, этот мир дурно влияет на своих обитателей, внушая им мысль, что существование есть высшее благо! Но довольно об этом. Пойдешь ли ты со мной, Нинель?
Сказала девушка:
– Да. Каким бы не было мое решение, я вижу, вы не измените своего.
И тогда ангел обнял ее и покинул комнату. От удара его адамантовых крыльев вдребезги разлетелся камень стены, ибо крылья его были таковы, что с равной легкостью разрезали как воздух, так и гранит. Он уберег Нинель от каменных осколков, она же, оглянувшись назад, крикнула:
– Зачем ты разрушил дом моих родителей?
Сказал ей ангел:
– Забудь о них, Нинель. Они уже мертвы.
Тогда девушка зарыдала и забилась в его руках, но ангел нес ее дальше, не обращая внимания на ее слезы. Ибо за его словами стояло то, чего Нинель не могла знать: сама реальность, в которой прежде существовала Нинель, истончалась и исчезала, и выцветали и таяли все обитатели ее, ибо Клинок был уже близок к этой нити времени.
Поднявшись к небесам, ангел и Нинель покинули время и оказались в необъяснимом, и Нинель, оглянувшись в последний раз, увидела как ссыхается и темнеет серебряная ветвь времени, как рассеивается все то, что прежде казалось ей столь прочным.
Сказала она ангелу:
– Если наш враг обладает властью над временем, почему же он не может явиться до нашей беседы, или в самый момент ее?
Сказал ангел:
– Несомненно, так и произойдет. Но это уже не имеет никакого значения.
Сказала Нинель:
– Я не понимаю.
Сказал ангел:
– О Нинель, ты вынуждаешь меня касаться вещей, о которых трудно говорить на языке смертных, избегая противоречий. Знай же, что существуют два вида существ – существующие во времени и существующие в вечности, хотя между ними и нет разницы. Первые – это как бесконечные отражения, дробящиеся в древе времени: множественное, различное и, вместе с тем – единое. Так, существуют миллионы Нинель, но все они различны, хотя все – Нинель; на разных ветвях древа времени существуют они. То же и с остальными обитателями времени – а число ветвей времени безгранично! Их прошлое реально и существует постоянно, также реально и их будущее – но бесконечно число их «прошлых» и «будущих». Второй род, что от вечности – наш народ принадлежит к нему – не обладает ни прошлым, ни будущим в смысле их сохранения, и от того мы, не сплетенные с древом времени, можем свободно путешествовать между его ветвями. У нас нет ни прошлого, ни будущего, но лишь настоящее, и от того мы можем помещать это настоящее в любой поток времени, какой только захотим, в любую его часть. Ибо мы, способные существовать без времени, все же нуждаемся в нем для того, чтобы изменяться и совершенствоваться. Ведь только там, где есть последовательность событий, возможно изменение и совершенствование.
Сказала Нинель:
– Мне пришла в голову простая и очевидная мысль: почему вы, умеющие перемещаться во времени, не предупредите Каэрдина обо всех бедах с тем, чтобы он изменил что-либо из того, что привело к столь плачевному положению вещей? Почему вы не отправитесь в день, когда мы с Каэрдином встретились впервые? Тогда он забрал бы меня от Кадмона, и я не попала бы к Баалхэаверду, и не случилось бы всего, что случилось.
Сказал ангел:
– Хотя мы, как и все прочие существа, существующие в вечности, и способны перемещаться в любую часть древа времени, тут существуют определенные законы, которые нельзя нарушить. Если в каком-либо моменте времени мы уже были, мы не можем войти именно в тот момент, поскольку он уже был использован нами. Подобных тебе можно уловить посредством времени, Нинель, но нас уловить невозможно, ибо мы не принадлежим ему. Поэтому, когда один из нас входит во время и сколько-то часов, дней или лет живет с той же скоростью, что и обитатели времени, нельзя войти в его прошлое и поймать его. Также и он сам не может сделать этого. Впрочем, мои объяснения не полны, Нинель, и мне потребовалось бы долго беседовать с тобой об этих вещах, чтобы дать хоть какое-то представление о них. Определенные уловки тут все-таки возможны, но и Клинок знает эти уловки. Это и есть та война, которую мы вели с ним, но он победил в ней. Я сравню это с осадой. Враг перевалил выставленный нами частокол, преодолел ров, взял первую стену, потом вторую, потом город и вот подступил к центральной башне. Защитников осталось не так уж много; скоро враг разнесет последние ворота и овладеет цитаделью; предвидя это, я вывел тебя из крепости через подземный ход. Что будет с тобой дальше – неизвестно; но наш враг не победил до тех пор, пока не захватил тебя. Он может бесноваться в захваченной цитадели, может сжечь весь город, но все это не имеет значения, ибо ты уже не прячешься там. В тот миг, когда мы покинули твой мир, ты перестала принадлежать древу времени. В определенном смысле, теперь у тебя также нет ни прошлого, ни будущего, ты, как и я – лишь точка, нечто единое, перемещающееся туда или сюда, но не линия, за которую можно ухватиться.
