Левое плечо запоздало отдаётся болью - клок ткани вырван, на покрасневшей коже несколько глубоких царапин с копошащимися над плотью жгутиками, до жути похожими на червей. Всё же задел, уродец.
Стряхиваю наследие Генно и, не давая ублюдку очухаться, мчусь к нему.
Кицунэ осоловело мотает головой, видит меня и... размазавшись в длинную мутную линию, исчезает из-под моего кулака. Чувствую знакомое ощущение поющего пространства. Ахринеть, этот мутант умеет так же!
В последний момент раскрытой ладонью отталкиваюсь от холодного камня, смещая вектор движения, закручиваю пространство вокруг себя, ловлю точку фокуса, прекрасно понимая, куда ушёл Генно и какими путями будет двигаться. Впрочем, пророком быть не надо - из-под потолка, куда прыгнул кицунэ, можно безболезненно рвануться только ко входу, в остальных случаях либо угодишь в груду инквизиторских приблуд, либо сметёшь какие-то курильни. От дверей проще всего идти напрямую.
Всё это проносится перед сознанием мгновенно, словно не мозги у меня под сводами черепа, а тактический искин, и в следующий миг, упиваясь звонкой вибрацией пространства, я совершаю рывок на перехват хвостатого.
Чуток не рассчитываю точку его приземления, но там, куда не могут дотянуться руки, отлично дотянутся ноги. Голый свод стопы с хрустом влипает в тело торчка, ниже расчётной точки, но и кицунэ выходит из рывка, вопреки ожиданиям, не мордой ко мне, задницей ко входу, а вовсе даже наоборот. Результат - смачный пинок куда-то под область копчика, от чего мутант бодрой рысью взлетает до притолоки, чтобы тут же уйти в рывок.
Карусель прыжков, рывков, каждый из которых заканчивается болезненными ударами. На ногах оба держимся более-менее уверенно, у Генно под странными углами торчат хвосты, нога вывернута под крайне жутким углом, из-под дымной оболочки на пол падают густые капли крови. У меня плетью висит правая рука, левый глаз заплывает фингалом - не помню, ногу ли или руку пропустил, коленная чашечка если и не раздроблена, то как минимум треснула - опираться на повреждённую конечность больно, острые всполохи огня прокатываются от травмы до самого затылка. Нос онемел и выглядит почти плоским бугорком - кицунэ удачно приложил меня физиономией о стену, поймав на выходе из рывка.
Сколько длится это светопреставление, не имею ни малейшего понятия. Хочется просто пристрелить этого недомерка и немедленно отправляться помогать Кейт, но Зверь, перехвативший управление телом, имеет своё мнение на этот счёт. И потому вновь каскадные прыжки, удары, блоки, рывки, разлетающийся камень из-под падающих тел и бьющих конечностей...
Чувствительность правой руки возвращается резко, вместе с болью принося и знание, что кости почти срослись. Вовремя. Свист рассекаемого воздуха - и вокруг выставленной в блок руки оплетается тонкий колючий хвост плётки. Кожа мгновенно лопается, обжигая нечеловеческой болью - от оружия веет странной, неидентифицируемой магией. Некогда раздумывать, и я просто перехватываю плётку, ощущая, как немеют пальцы, но всё же умудряюсь дёрнуть на себя. Увы, моя масса заметно меньше массы Генно, и в результате не он ко мне, а уже я к нему улетаю.
Столкновение, в ухо прилетает кулаком, на мгновение заставляя увидеть разноцветные пятна и звёздочки, но левой уже нащупываю что-то длинное, удобно ложащееся в руку, хватаю этот предмет, дёргая на себя, и начинаю методично долбить Генно по башке. Бью даже тогда, когда мутант перестаёт шевелиться и вздрагивать, вымещая злость и ярость, накопившиеся во мне и требующие выхода, бью до тех пор, пока от оружия не остаётся жалкий обломок, уже крошащийся в стиснутых пальцах.
Выронив самопальную биту, я ковыляю к Кейт.
Толстый ошейник, металлический, по внешней стороне идут цепочки рун, повышающие прочность, на внутренней - гадость похлеще, и даже не имея возможности прочесть их без снятия оков, чувствую, что предназначение их - подавление воли и блокировка силы.
Ключей нет, замка тоже не видно, ощущение, что металл вырос вокруг шеи и запястий. На коже - водянистая плёнка немногих уцелевших волдырей, местами вообще весь верхний слой разъеден до такой степени, что видны капилляры, вены, мышечные волокна. Руны плюс наверняка специально загрублённая внутренняя часть... Крови немного, всё же девушка ещё может в какой-то степени контролировать тело. Но на это все силы и уходят. Даже не уверен, что сейчас Кейт меня видит...
Множество ссадин, царапин, синяков...
Слёзы сами собой навернулись на глаза, мир подёрнулся расфокусированной плёнкой, едкие холодные капельки обожгли кожу.
Не обращая внимания на жжение в руках от активных рун, я ухватился за ошейник. Ну же! Если тогда ещё у Макса умудрился погнуть толстые столешницы, то сейчас просто обязан разрушить эту рабскую железяку! Руны защищались, огрызаясь холодными разрядами, но что такое какой-то там ток, если нужно успеть освободить девушку до того, как потеряет сознание а вместе с ним - и без того ослабевающий контроль над аурой?
Металл нехотя деформировался под пальцами, так и норовил пойти гармошкой с внутренней стороны, сминая горло кицунэ, но пальцы, обильно смазанные и кровью Кейт и уже моей собственной, скользили, раздирались о кромки, но не позволяли ему уйти внутрь.
Внутренние руны разрушились. Разрушились, разом отхватив почти весь жалкий остаток сил желтоглазой. Закатив глаза, Кейт безвольно сложилась там же, где и сидела. Как карточный домик, как тело, вмиг лишённое позвоночника... Плавающий взгляд, неконтролируемая мимика и общее потерянное выражение лица... Грогги...
Боль... Ярость... Ледяная ненависть... Злость на себя за растяпистость и слабость... Перед глазами поднялась красная пелена, и даже Зверь, незримой сущностью повторяющий моё тело, в страхе отпрянул внутрь. Сознание поплыло, лишь ориентиром в потяжелевшем темечке отдавалось стаккато пульса, удерживающее пока что в реальности.
Мало, мало сил...
Нужно больше силы!
И сила пришла.
Онои-то шинно, безупречные незримые клинки, о которых я просто не додумался вспомнить в самом начале боя, заполнили мои кисти своей Сутью, обращая слабые роговые поверхности ногтей в острейшую форму концентрированной силы. Несколько царапающих движений, и металл поддаётся напору, с глухим тоскливым звоном распадаясь на несколько фрагментов.
Кицунэ хрипит, пытается прижать скованные руки к шее, заходится в кашле, слёзы чертят дорожки на коже, мои глаза уже сухи. Пелена отступает, ярость сменяется холодной расчётливостью, разум вновь властен над телом. Онои-то шинно не спешат прятаться внутри, и мои ногти, сейчас ставшие аватарами их лезвий, миллиметр за миллиметром пропахивают металл, не встречая сопротивления. Наручники немного катаются по кистям Кейт, срывая волдыри, разрезая плоть, но это ничего, это уже излечимо, это не страшно.
