— Один из них назвал это долгом чести, — заметил Дев.
— Это еще что значит? — не поняла я.
Дамиан передвинулся ближе и приобнял нас обоих за плечи:
— Это значит, что произошедшее заставляет их чувствовать себя обязанными помочь городу или Фланнери, или самим жертвам.
— С чего бы им чувствовать подобное? — спросила я.
— Я не знаю. Те немногие, которых я встречал за столетия, были крайне таинственными и хранили свои секреты лучше, чем большинство вампиров.
— Зачем Та-Что-Тебя-Создала сделала это? Что ей это дало? — шепотом спросил Натэниэл. В этой комнате было просто невозможно говорить в полный голос.
— Она — ночной кошмар, они питаются от ужаса так же, как Жан-Клод питается от похоти. Она пировала на страхе своих жертв, на панике целого города, — ответил Дамиан.
— Я знавал Мастеров, которые могли питаться страхом, но позволь сказать, что я рад находиться в команде Жан-Клода. Я скорее буду с вампиром, который питается кровью и похотью, чем ужасом или злостью, или жестокостью и смертью, как некоторые другие кровные линии, — заметил Дев. Он стоял немного в стороне, позади Натэниэла. Все, кто не обсуждал с ирландцами помощь вампирам, убийства вампиров, политику нашего пребывания здесь или самоисцеление, находились снаружи, в коридоре, готовые ворваться сюда, если мы позовем подкрепление.
Натэниэл отстранился и предложил Деву поцелуй, который тот с радостью принял, хоть и старался не коснуться при этом руки Дамиана, которой тот обнимал Натэниэла за плечи. Если честно, я ожидала, что Дамиан отодвинется. Тот факт, что он этого не сделал, был интересен, но не так интересен, как проблема ирландских вампиров.
— Что мы можем сделать, чтобы помочь им остановить ее? — спросила я.
— Давайте поговорим об этом в другом месте. Кажется, что они без сознания, но они все же вампиры, — ответил Дамиан.
— Думаешь, она может использовать их, чтобы подслушивать? — уточнила я.
— Да, — ответил он и развернулся к двери вместе с нами, потому что его руки все еще лежали на наших плечах. Мы не стали возражать. Думаю, все мы были готовы выйти из этой комнаты, но как только мы оказались у двери, Дамиан споткнулся. Дев поймал его за руку, а мы повернулись, чтобы помочь. С кем-то настолько белокожим, как Дамиан, и при столь тусклом освещении трудно было сказать наверняка, но сейчас он выглядел как-то особенно бледно. Мой желудок скрутило так сильно и внезапно, что я едва не согнулась пополам. Дыхание Натэниэла участилось и он спросил:
— Что это было?
— Блядь, он еще не кормился.
— Как так вышло, что ты не кормился и не попытался никого разорвать? — спросил Дев.
— Века практики, — ответил наш вампир.
— Ты можешь обучить их подобному самоконтролю? — поинтересовался Дев.
— Некоторых, со временем — да, но не все желают контролировать свою жажду крови или в принципе способны на это. У нее был вампир, который специализировался на самых жестоких кормлениях, которые я когда-либо видел. Он буквально разрывал еду на части, конечность за конечностью. Он не желал контролировать свою внутреннюю ярость. Он хотел выпускать ее каждую ночь, если бы она позволила. — Дамиан покачнулся. Дев покрепче придержал его за плечо. Я покрепче сжала другое. Натэниэл стиснул его руку.
— Нам нужно отвести его куда-нибудь и накормить, — сказал он.
Никто не возражал. Мы просто двинулись в сторону двери, путаясь друг у друга под ногами, пока пытались открыть ее и протиснуться в коридор. Наконец, Дев отцепился, чтобы распахнуть дверь и провести всех через порог, что избавило нас от курьезного момента из «Трех балбесов» в дверном проеме. Дамиан привалился к стене в коридоре и стал оседать на пол. Мы с Натэниэлом поймали его, потянулись и другие руки, чтобы помочь ему устоять на ногах, но нам нужна была приватная комната с нашим общим вампиром, и она нужна была прямо сейчас.
70
Натэниэл упал на колени рядом с Дамианом, у меня все поплыло перед глазами, а желудок скрутило. Я помогла себе удержаться на ногах с помощью здоровой руки и почувствовала, как нас подхватили чужие руки. В какой-то момент я не могла понять, наблюдаю ли я за тем, как Домино держит Натэниэла, или же чувствую, как он держит меня. Прислонилась ли я к стене в то время, как меня придерживает Каазимом, или я стою на коленях, чувствуя руки Дева на своих плечах? Усилием воли я заставила себя вернуться в свой разум и свое тело, но это также означало, что мне пришлось плотнее закрыться ото всех щитами.
— Анита, ты не можешь тянуть из нас так много, — задыхался Натэниэл.
Глаза Дамиана закатились, он обмяк. Каазим сказал:
— Моя королева, ты не должна отсекать их, иначе один из вас умрет.
Я выругалась на выходе, но все же опустила щиты. Волна головокружения и тошноты накатила на меня, и только хватка Дева не позволила мне упасть на пол. К сожалению, он стоял со стороны моей раненой руки. Боль от того, что он прижал меня к себе, помогла мне очнуться, но это никак не помогло моему желудку. Я с трудом дышала, стараясь не блевануть, и одновременно пыталась уравновесить силу между нами тремя. Дамиан скрывал, сколько энергии он израсходовал, но больше он этого делать не мог. Он не должен был загибаться от голода. Вампиры не умирали без пищи — они гнили или сходили с ума, но такого с ними не происходило. Тихо скончаться от голода, как люди, они не могли.
Я смотрела в лицо Деву, и его глаза были почти полностью светло-голубыми. Коричневый в них под этим углом или при таком свете терялся. Прайд стоял у него за плечом, его лицо казалось обеспокоенным. Я почуяла тепло, жар, словно температура могла иметь запах. Жар и земля, как будто солнце припекало почву до тех пор, пока не изменился ее запах, ощущение ее под нашими ногами, под мягкими лапами… я ощутила запах специй — экзотических, незнакомых. Я увидела лису или волка… нет, шакала. Она была изящной и хрупкой, прекрасной возлюбленной с золотыми глазами — как в этой форме, так и в другой. Перед моим взором мелькнула темнокожая женщина со светло-карими глазами — она приветливо улыбалась… а затем исчезла.
— Нет, — произнес чей-то голос. — Нет, я не стану вспоминать те вещи, которые утрачены настолько давно. Это — пытка, и ты пока недостаточно королева, чтобы навязать мне ее. Я молю своих старых богов, чтобы ты никогда не доросла до такой мощи и такого уровня зла.
Я поняла, что это был Каазим, а когда подняла голову, то увидела, что он держится за свое запястье, сжимает его. Дамиан сидел у стены без посторонней помощи — он снова выглядел живым, если можно так сказать. Он улыбнулся и слизнул крошечный кровоподтек в уголке своего рта, довольный, как кошка, которая только что слопала вкуснющую канарейку.
— У тебя вкусная кровь, Каазим, — произнес Натэниэл, и это заставило меня обернуться, чтобы увидеть, как он устроился в объятиях Домино свободнее меня, потому что у него не было травмированной рабочей руки. Итан стоял над ними, не зная, кому или как помочь. Не могу его в этом винить. Я вообще плохо понимала, что происходит.
— Этого не должно было произойти, — дрожащим голосом произнес Каазим.
— Нет, — я пыталась совладать со своим голосом, — не должно. Ты не зверь моего зова, и не зверь зова Жан-Клода. Твои воспоминания не должны были приходить ко мне вот так.
Он баюкал свою руку так, будто она была травмирована сильнее, чем от простого кормления из запястья. На секунду я подумала, что Дамиан прикусил его сильнее, чем было нужно для взятия крови, но отбросила эту мысль. Я бы почувствовала, если бы Дамиан настолько утратил контроль. Нет, Каазим баюкал не физическую рану — во всяком случае, не ту, которую получил из-за нас. Скорее это было воспоминание о травме, которая была как-то связано с его памятью, промелькнувшей у меня перед глазами.
— Только мой Мастер могла вытащить из меня такие вещи, а ей это было ни к чему, ведь она была там. — Голос Каазима был мрачен, и таким же был взгляд его темно-карих глаз.
