Обернувшись к противнику, Эн Шан увидел, что мерзкий «купец» выходит из облака дыма, совершая при этом разворот. Смысл этого маневра для адмирала был неясен – при таком чудовищном вооружении хабрийцу нет нужды пытаться скрыться с места преступления. Непонятно, что за оружие у него, но, похоже, он и в одиночку способен разделаться с эскадрой, тем более что второй корабль прилично отстал.
Смысл маневра Эн Шан понял, когда адский «купец» продемонстрировал второй борт. Там (чтоб он в дерьме утоп!) протягивался аналогичный ряд окошек, и шлюх за ними тоже не наблюдалось. Зато было нечто другое.
– К баллистам! Кто живой – бегом к баллистам! – заорал адмирал в тщетной надежде нанести противнику хоть какой-нибудь урон, пусть даже символический – благо дистанция уже позволяла.
Не успели.
Крупнокалиберные морские орудия, стреляя новейшими разрывными снарядами, проделали в борту флагмана еще несколько пробоин размером с дверной проем трактира, жестоко прошлись по палубе и рангоуту[10]. Море, устремившись в огромные бреши, потянуло гибнущий корабль на себя, заставив накрениться. Адмирал, скатившись с палубы, камнем ушел на дно, даже не попытавшись освободиться от кирасы: после того как ему размозжило левую ногу выше колена, он потерял сознание.
Может, это и к лучшему – он не увидел гибели своей флотилии. Шансов у пиратов не было. В результате собственного атакующего маневра они оказались прижаты к берегу, и их обошел второй корабль, заранее уклонившийся с курса. Его бортовые залпы прошлись по «Солнцу востока» и «Като» – оба судна остались на плаву, но ход их сильно замедлился. Капитан «Вейдпула», понимая, что ему не уйти, пошел в отчаянную атаку, надеясь на абордаж. Шансы на успех у него были – палить из пушек по цели, идущей на тебя, трудновато ввиду малых размеров мишени. Но канониры хабрийцев оказались на высоте – залпом сбило бушприт и фок-мачту, а в здоровенную пробоину под ватерлинией хлынула вода. «Вейдпул» мгновенно потерял ход и начал зарываться носом.
Парочка новейших судов хабрийского военного флота вернулась к уползавшим кораблям и просигналила предложение о сдаче. Капитаны не стали от него отказываться – участь «Вейдпула» и «Барретто» доказывала, что шансов на победу у них нет. Вряд ли хабрийцы помилуют пиратов, но это все равно как минимум возможность прожить чуть побольше. Акулы, привлеченные запахом крови и нездоровым оживлением, крутились вокруг сотнями – лучше уж плен, чем их зубы.
Хабрийцы, высадив призовые команды, заперли пиратов в трюмы, после чего захваченные суда медленно поплелись на север, к ближайшему порту. Но корабли с артиллерией не пошли следом – продолжили путь на юг. Там, у берегов Империи, у них будет много работы.
Глава 13
В мире Тима консервированных продуктов не существовало – до этого извращения здесь еще не додумались. Но из рассказов Егора он о них знал и даже хотел бы попробовать – тот очень сильно нахваливал маринованные оливки с микроскопическими огурчиками и грибы. Бортмеханик космической птицы о еде готов был говорить подолгу – чревоугодие он уважал. Тим помнил из его слов, что рыбные консервы, как правило, к деликатесам не относились – простецкая еда людей с небес. Ее употребляли, когда выходили на природу из душных каменных городов, или когда не было под рукой ничего другого, или когда надо было быстро обеспечить хоть какой-нибудь закуской процесс распития крепких спиртных напитков. Слушать про банки, плотно набитые расчлененными тушками, было интересно. Сколько же труда и изобретательности проявляли небесные люди ради того, чтобы иметь возможность поедать несвежие продукты без высокого риска отравления. Странные они – не проще ли сразу съесть то, что поймал, покуда свежее?
Во время плавания к берегам Империи Тим узнал и о другой стороне вопроса – каково быть несчастной рыбой, запаянной в металлическую банку. Нет, он не попал в такую банку, но ситуация была очень похожая. Пузатый купеческий парусник, носивший дурацкое название «Афилиотис», был суденышком не особо впечатляющим – поменьше «Клио». Простой двухмачтовик – таких немало снует между Анией и странами, в которых с удовольствием покупают анийское зерно. Перевозки осуществляли в сезоны благоприятных ветров, иначе неповоротливые посудины плелись по несколько месяцев, а грузу это на пользу не шло – корабли кишели армиями прожорливых крыс, да и вода частенько в трюмы просачивалась. Зерновозы не относились к классу очень уж дорогих судов – кораблестроители на них экономили беззастенчиво. И это оправданные меры: сверхприбылей в этом деле не дождешься – вот и приходится трястись над каждым медяком.
В этом рейсе «Афилиотис» шел без зерна. Те жалкие крупицы, что завалялись в щелях с прошлого раза, давно подъели крысы. Теперь трюмы были набиты людьми – солдат на корабле было, пожалуй, даже больше, чем крыс. Людей, амуниции, провианта и лошадей с фуражом нагрузили столько, что судно опасно осело. Достаточно слабого намека на шторм, чтобы палубу начало заливать волнами.
Проклиная командиров, превративших «Афилиотис» в банку с человеческими консервами, Тим всю дорогу молился небесам, уговаривая погоду не портиться. Одно кораблекрушение он уже пережил – этого вполне достаточно.
Тиму еще повезло – их группа расположилась в кладовой, отдельно от остальной солдатни. Правда, приходилось эти удобства отрабатывать – приглядывать за лошадьми офицеров, запертыми в душном трюме. Животным крайне не нравились морские перевозки, и товарищи быстро оценили талант юного степняка – он мгновенно находил общий язык со строптивыми скакунами.
Эль вообще расположилась с комфортом – единственный человек на «Афилиотисе», живущий в одиночной каюте. К ней никого не подселили: больше женщин не было, а подсовывать в каюту мужчин никто не решился. Странно, но магичка с первого дня ухитрилась себя поставить так, что даже всемогущий ценатер Хфорц обращался к ней только на «вы». Командир расположился в большой каюте со своими офицерами, но это его нисколько не стесняло – после того как Эль избавила их от морской болезни, они пили практически беспрерывно. Девушка предлагала Тиму с Апом разделить ее каюту, но те отказались – не из соображений приличия, а просто не хотели обособляться от коллектива, вызывая ненужную зависть и пошлые домыслы.
Уже на второй день, утомившись сидеть взаперти, Тим высунул нос на палубу, нарушая запрет. Корабельный боцман этому не обрадовался, но юноша быстро нашел с ним общий язык. Поведал, что сам ходил в море на китобое, в доказательство перечислив массу деталей корабельной оснастки и дав несколько замечаний по поводу состояния судна. Морской волк, сам одно время промышлявший охотой на кашалотов (пока не стал искать китов на дне бутылки), расцвел от нахлынувших воспоминаний. А когда Тим пожаловался, что человеку, выросшему на степном просторе, видеть день и ночь над собой потолок нет больше сил, позволил ему бывать на палубе в любое удобное время – лишь бы солдата не заметили капитан или офицеры.
