Саффиру придавило лапой упавшего опустошителя. Ее прикрывал своим телом воин короля Ордина сэр Боринсон. Он уже едва дышал под этой страшной тяжестью.
На лбу Саффиры виднелась большая рана. Из нее текла кровь.
Радж Ахтен схватился за длинный коготь на лапе опустошителя. Лапа весила фунтов восемьсот. Он оттащил ее в сторону, отпихнул рыжеволосого рыцаря.
По всей равнине перед Каррисом шло сражение. Тысячи людей искали Саффиру. И не могли найти, ибо туши мертвых опустошителей загораживали это место плотной стеной.
Глаза Саффиры неподвижно смотрели вверх. Дыхание было неровным. Жить ей оставалось совсем немного.
— Я здесь, любовь моя, — сказал Радж Ахтен. — Я здесь.
Она сжала его руку. Прикосновение ее показалось ему легким, как перышко.
Саффира улыбнулась.
— Я знала, что ты придешь.
— Тебя заставил это сделать Король Земли? — спросил Радж Ахтен. Голос его дрогнул от гнева.
— Никто меня не заставлял, — сказала Саффира. — Я хотела увидеть тебя.
— Но ведь это он просил тебя приехать? Саффира чуть заметно улыбнулась.
— Я услышала, что на севере появился Король Земли. И послала гонца…
Она лгала, конечно. Радж Ахтен знал, что никто из дворцовых стражников не заговорил бы с ней о войне. Никто не посмел бы.
— Обещай, что не будешь сражаться с ним! Обещай, что не убьешь его! — попросила Саффира.
И закашлялась. Изо рта ее потекла кровь. Радж Ахтен промолчал.
Вытер кровь с ее подбородка, обнял крепче. Шум сражения казался ему сейчас невероятно далеким.
Он не заметил, в какой именно миг умерла Саффира. Но, почувствовав, что она затихла, опустил на нее взгляд. Дары обаяния возвращались к Посвященным.
Лицо ее блекло, как блекнет розовый лепесток, опаленный жаром кузнечного горна. И вскоре юная женщина у него на руках стала лишь бледной тенью самой себя.
Величайшей красы всех времен не стало.
Габорн находился в удивительном месте, где не существовало ни времени, ни страданий, ни мысли.
Там были пылающие закатным багрянцем небеса и поле, поросшее цветами, по которому, наверное, он бродил когда-то в детстве.
Остро пахло летом, травой, нагретой землей, высохшей на солнце листвой. Кругом были рассыпаны золотые маргаритки. Их резкий аромат смешивался с запахами земли.
Габорн лежал на траве. Ему казалось, что где-то вдалеке он слышит голос Иом. Она звала его, но он так ослаб, что не мог пошевелиться.
Иом. Он отчаянно жаждал ее прикосновения, ее поцелуя. «Она должна быть со мной, — думал он. — Должна быть рядом. Должна взглянуть на это чудесное небо, коснуться этой чудесной земли». Ничего прекраснее Габорн не видел с тех пор, как побывал в саду Биннесмана.
— Милорд! — позвал кто-то. — Милорд, что с вами? Габорн попытался ответить, но не смог.
— Посадите его на лошадь, он ранен! Увезите его отсюда! — крикнул кто-то. Тут Габорн узнал голос. Селинор. Это кричал Селинор Андерс, тревожась за него.
«Все в порядке, — хотел сказать Габорн. — Все хорошо». Он попытался приподняться, упал снова и… обнаружил нечто удивительное. Изнеможение и боль последних часов оставили его.
Он чувствовал себя освеженным, словно в лицо ему дул свежий весенний ветер. Когда он не двигался, это ощущение усиливалось.
Сила Земли. Габорн чувствовал силу Земли, как тогда, в саду Биннесмана, и у семи Стоячих Камней в Даннвуде. Она становилась все явственнее. Казалось даже, что он может повернуться к ней лицом, как цветок поворачивается к солнцу.
«Это Иом идет ко мне, — решил он в бреду. — Вот что это такое».
Присутствие силы внезапно стало настолько осязаемым, что он ощутил на щеке тепло, словно на нее упал луч солнца.
Он открыл глаза.
Перед ним стояла женщина в тяжелом медвежьем плаще на голое тело. Не Иом.
Но он узнал ее сразу. Прекрасное, чистое и невинное лицо. Маленькие холмики грудей. Кожа, зеленая, как весенняя трава. В ней так и кипела сила Земли. Она наклонилась и осторожно коснулась его горла. И он почувствовал себя совершенно исцеленным.
Не узнать ее было невозможно — то была вильде Биннесмана.
Неделю назад чародей слепил ее из земного праха, придумал для нее обличье, вдохнул в нее жизнь. Он сказал, что надеется создать великого воина, такого же, каким был зеленый рыцарь, который помогал когда-то предкам Габорна. Но, едва ожив, вильде вдруг высоко подпрыгнула и бесследно исчезла.
Сейчас она подхватила Габорна одной рукой и поставила на ноги, и Габорн вытаращил глаза.
— Беги за Королем Земли! — выпалила вильде.
Он смутно сообразил, что она явилась за ним и собирается куда-то его отвести. Может быть, ее прислала сама Земля?
Габорн огляделся по сторонам. Он находился на поле битвы, в ста ярдах от своей изначальной позиции. Рядом были принц Селинор, Эрин Коннел и еще несколько рыцарей. Все они пятились от зеленой женщины, не сводя с нее изумленных глаз.
Рыцари Габорна, оставив лошадей, бились с опустошителями в пешем строю. И куда ни глянь, опустошители теснили людей. Они буквально лезли друг на друга, стараясь вырваться вперед, и гнались за своей добычей, как собаки за зайцами. Воины его сражались доблестно, но тщетно. На глазах у Габорна носители клинков одним взмахом огромного меча сметали по дюжине человек.
Горная колдунья на Холме костей, окруженная своими приближенными, опять подняла посох, собираясь наслать чары, хотя и без того кругом царило невыносимое зловоние. И призрачные огоньки, мерцавшие по всей руне, вдруг воссияли с небывалой яркостью.
— Беги за Королем Земли, — сказала вильде, подталкивая Габорна.
Да, понял он, кто-то действительно послал ее за ним. Но поскольку Габорн присутствовал при ее создании, он знал ее настоящее имя.
Он схватил ее за руку и воззвал:
— Избавитель от Зла, Праведный Разрушитель, останься со мной!
Зеленая женщина вздрогнула и тут же, похоже, забыла предыдущее поручение.
«Ударь!» — сказала Габорну Земля.
Он встал на колени. Сосредоточился и, взяв вильде за руку, ее пальцем стал чертить в пыли руну Дробления Земли.
Но, глядя на Печать Опустошения, он по-прежнему не видел ни малейшего изъяна в конструкции, что позволил бы ее разрушить.
Как вдруг на ум ему пришел странный образ. Непохожий ни на какие известные ему руны. Просто некая кольцеобразная фигура внутри круга с точкой наверху.
Он начертил эту руну и сжал пальцы вильде в кулак.
Затем поднял голову. Глядя на колдунью, восседавшую на вершине своей гнусной постройки, Габорн представил себе полное уничтожение. Представил, как руна вместе с холмом рассыпаются в пыль, как ветер разносит эту пыль — так далеко, что частичкам ее никогда уже не собраться вместе.
