— Это чудовищно, — от чего-то мой голос стал совсем сиплым. — Ведь именно так Форт появился на равнине, да? Северный — самый древний маг, так сказала Рене. Вот значит как, не впервой уже терять свои позиции?
Северный передернул плечами, будто ему стало неуютно.
— Мы спасали то, что могли, — сказал он нехотя, — но те, кто пришел со мной, почти все уже мертвы.
Я заметил, как руки Калороне дрогнули. Он поднял свои слепые глаза на меня, и на мгновение мне показалось, что он видит куда лучше любого из нас.
— От тех времен остались лишь призраки в Святилище, но есть и те, кто живет их чаяниями, не человек и не мертвец, — сказал старик. — Город даровал нам время, лишая свободы уйти. Я один из тех, кто помнит те времена. Да, что-то ужасное есть в совмещении миров…
— Это та же самая смерть, — пытаясь понять слова гончара. Значит ли это, что он пришел из другого мира вместе с Северным или то, что он видел, как в его мир входили маги и драконы? Сейчас и не понять…
— И все равно у нас нет другого выхода, — упрямо сказал Северный, глядя, впрочем, не на меня и не на Калороне. Он смотрел в дверной проем, словно искал кого-то за пределами дома.
— Миры привыкают быть такими, какими их делают, — сухо заметил Калороне, и я вдруг понял, что больше ничего от него не услышу. Он, как и все…, как и я не видел другого выхода.
— Как мы можем наложить мертвый мир на живой, дышащий своей жизнью? — растерялся я. — Как мы можем трогать гробницу? Этот мир, это же погост. От него ничего не осталось! Что вы хотите? А если нам не удастся, если фантомы хлынут следом?
— Мы сможем защитить новый мир, — спокойно ответил маг дня, и я чувствовал, что остальные с ним согласны. — У нас будет цель, которую мы утратили уже давным-давно, поддавшись привычке равновесия. У нас будет долгий срок, чтобы мы смогли найти решение. Смерть — это столь великая сила, что даже время рушится под ее неумолимыми ударами. Совместив миры, мы получим возможность отыскать способ укреплять и восстанавливать стену.
— Северный! — зло бросил я. — Ну скажи же, ведь у вас было это время! Ты видел пещеры под горами, полные жизни, так ты сказал? В другом мире, да? Как ты мог оставить попытки? Или, быть может, все это обман, и стену просто невозможно защитить? Рано или поздно она обрушится так, как рушились стены до нее? Северный, это и есть правда?
— Я попыток не оставлял, — сухо выделяя каждое слово, скала маг. — Я искал. И я нашел того, кто отдаст границе между мирами свое время, того, кто способен не только разрушать стены, но и созидать их…
— Почему ты не сказал мне раньше? — взорвался я.
— Потому что мы опоздали. Я многие годы искал того, кто подошел бы для этой жертвы, кто смог бы отдать себя стене и лишь благодаря Шиве мне это удалось.
— Фантом в Храме сказал, что я такой не один, — возразил я, будто пытаясь поймать мага дня на лжи.
— Не один, но вас не так уж и много, — согласился Северный. — Нет, не каждый, выживший после смерти, отнюдь. И с тем, как я подбирался к тебе подобным, их уничтожали случайности. Будто мир сам… или чей-то злой умысел…
— Это мог быть Шива, — подсказал я.
— Нет, — казалось, маг дня сейчас угаснет. Голос его стал глухим, едва слышным, он прикрыл глаза: — Я подозревал его, не скрою. Но это было бы просто глупо, а Шива не глупец. И к тебе, Демиан, я приставил его, чтобы увериться в том или ином, а вышло, что сделал лучший выбор, будто пытался обмануть сам ход событий. Я не приближался к тебе, послал Мастера…
— А потом? — у меня пересохло в глотке, голос показался хриплым.
— А потом было поздно, — резко ответил Мастер. — Потом везде появились фантомы, их прикосновение разбило наше равновесие. Мы были не готовы…
— Не готовы к чему?
Северный отстранился от стола, глубоко вздохнул:
— Отдать свое время, Демиан. Не всякий может поступить так и дело в желании. Ты понимаешь, как это сделать? Хотя бы сейчас понимаешь?
Я наиграно уверенно кивнул, для меня это значило «отдать жизнь».
— Так и есть, — печально согласился Мастер, — придется попросить Шиву, он рядом?
— Где-то здесь, — кивнул Северный. Я смотрел на них удивленно и тогда маг дня сказал: — Тебе это не понравится, Демиан, может быть даже больше, чем входящее в плоть острие. И уж точно это не понравится Мраку. Но и ты должен простить нас за это вмешательство: когда придет срок уходить, ты должен будешь попытаться, если все еще хочешь что-то сделать. И мне кажется, это будет в твоих силах.
Я нахмурился, когда в комнату вошел фантом. Он лишь взглянул на серьезные лица собравшихся здесь людей, прочел мое удивление и покачал головой:
— Северный? — попросил он печально. — Не заставляй меня это делать, ты же знаешь, что я не могу.
— Ты единственный, кто можешь и сделаешь, — проворчал Мастер недружелюбно. — Драконы, вот уж кто никогда не пойдет на подобное. Я хочу быть уверенным, что Демиан поймет, что искать, так что уж постарайся…
— Не хочешь марать руки, Мастер? — как-то непонятно проворчал фантом. — Демиан, тебе придется извиниться за меня перед Мраком, и тебе придется ощутить это, иначе они не остановятся.
Шива не смотрел на меня, когда протянул руку, ожидая, что я возьмусь за его ладонь. Было понятно, что он сделает сейчас со мной нечто дурное, что может возмутить дракона, но отступать было некуда.
Мрак, так надо, я делаю это по собственной воле.
Колороне отвернулся. Почувствовав, как дрогнули пальцы, я протянул руку и ощутил, как утекает мое время, будто песок ссыпается с ладони. Крупицы жизни уходят, схожие с песчинками, пересыпающимися в часах. Всего лишь один стук сердца.
Фантом отпустил меня, передернул плечами и так же, не ответив на прямой, удивленный взгляд, вышел из комнаты.
Я знал! Я всегда знал, что оно внутри меня, это ощущение бытия, нерушимое, бесконечное, дающее утром встать и не торопясь позавтракать, не обращая внимания на ушедшие мгновения, а вечером маяться от скуки. Чувство плавности течения. Чувство жизни. Но не сама жизнь. Не так.
— Ты не поймешь, — глухо сказал Северный, наблюдая за выражением моего лица. — Да и не нужно. Эта магия — проклятье Вселенной, подобные умения запретны и не доступны никому, но я надеюсь, ты запомнишь хотя бы отголосок этого чувства. Когда придет время отступать, постарайся отыскать его в себе, быть может, это сделает стену крепче. Твое время — время смерти, и если оно останется на границе мира, у фантомов пропадет всякое желание даже приближаться к ней.
— А вас не пугает, что вы хотите рискнуть еще одним миром? Там ведь тоже живут люди, у них есть прошлое и они надеются, что у них будет будущее. Вы хотите всех их убить, как убили этот мир?
