У ворот хонтуя встретил начальник стражи - маленький и щуплый Аньянг.
- Что там у тебя? - недовольно спросил Олоко.
- Явился человек. Говорит, от новгородцев. Ждёт за стеной.
Олоко поднял глаза к верхушке сторожевой башни, оценил её высоту, скользнул взглядом по ступенькам приставной лестницы.
- Он один?
- Да.
- В округе больше никого нет?
- Пусто. Одни зайцы шныряют.
- Зайцы... - вздохнул хонтуй. - Зайцы - это не к добру.
Аньянг смолчал, не отводя взора.
- Ладно, - промолвил Олоко. - Заводи его сюда. Только будь настороже. Чуть что - стреляй.
- Понял, вождь.
Аньянг повернулся к воинам и крикнул, махнув рукой:
- Отпирай. Пусть заезжает.
Створы ворот раскрылись, и в крепость въехали нарты, запряжённые двумя оленями. В нартах сидел краснолицый человек в соболиной шапке и лисьей шубе. Человек имел усталый вид, на исхудавшем, местами обмороженном лице горели выпуклые чёрные глаза. Остановив нарты, он с трудом выбрался из них и, пошатнувшись, исподлобья огляделся. Затем перевёл взгляд на хонтуя.
- Ты - Олоко? - спросил он по-югорски.
- Я.
- А я - Арнас, посланец русского воеводы Ядрея. Он шлёт тебе привет и желает крепкого здоровья- тебе и твоим родным.
Олоко внимательно оглядел его с головы до ног. Спросил:
- Ты - зырянин?
- Ничто не укроется от твоего пристального взгляда, светлый вождь.
- Служишь русичам, значит...
- Служу.
Олоко презрительно скривил губы.
- Падаль...
- Лучше не оскорбляй меня, светлый вождь, ибо я привёз тебе хорошие вести.
- Вести - от руси?
- Да.
Олоко с сомнением посмотрел на своих воев.
- Ты - гость в моём доме, потому я тебя не трону. Но ты напрасно проделал весь этот путь. Я не стану ни о чём говорить с твоими хозяевами за спиной моего кана.
Люди одобрительно зашумели, и Олоко гордо посмотрел на них - цените благородство своего хонтуя. Арнас заметил этот взгляд.
- Тогда дозволь мне переночевать в твоём городе, - попросил он. - Я проголодался и устал, да и олени мои нуждаются в отдыхе.
- Это можно, - милостиво согласился Олоко. - Аньянг, пошли двух человек, пусть проводят гостя в дом.
Хонтуй забрался в нарты и, не глядя больше на посланника, умчался обратно в свой дом.
Тем же вечером, едва стемнело, он послал слугу за зырянином. Арнаса поселили тут же, под боком у Олоко, в небольшой пристройке к княжьей хоромине. Такое легкомыслие не удивило зырянина: по законам тайги гость никогда не подымет руку на хозяина очага. К тому же во дворе постоянно крутились вои, и пришелец, будь у него злые намерения, не смог бы тайком проникнуть в дом вождя.
Слуга проводил пермяка в горницу и вышел. Олоко сидел на топчане в расшитой рубахе и штанах, подпоясанный широким разноцветным поясом со множеством железных, золотых и серебряных побрякушек на коротких цепочках.
- Садись на лавку, - велел он Арнасу глухим голосом.
Тот сел, положил сцепленные в замок руки на колени.
- Что мне хочет передать русский воевода?
- Он говорит, что не враг тебе. Новгородцы знают, кто был виновником этой войны - Унху. Это он перебил русь семь лет назад. Новгородцы пришли, чтобы покарать его. Их враг - не Югра, а только Унху.
Олоко усмехнулся.
- Новгородский воевода хочет, чтобы я предал своего кана?
- А разве кан уже не предал тебя и других хонтуев?
- О чём ты говоришь?
- Об Апте, убитом им в своём доме. Что это как не преступление, и вдобавок кощунство?
- Аптя был слишком горд. Его наказали боги.
- Его брат был иного мнения.
- А что стало с его братом? - насторожился Олоко.
- Убит в сражении. Люди Унху вкрались к нему в доверие, чтобы погубить предводителей руси. Но новгородцы оказались хитрее и перебили их. Вместе с братом Апти.
Олоко помолчал, тяжело сопя и почёсывая подбородок.
- Откуда же тебе известны мысли брата Апти, если он мёртв?
- Я говорил с ним, когда русичи подошли к его городу. Подначиваемый людьми Унху, он сказал, что сдаётся, но на деле лишь хотел заманить новгородских вожаков к себе, чтобы перерезать им глотки.
- Выходит, он был неискренен с вами. А значит, лгал и тогда, когда обвинял Унху в смерти своего брата. - Олоко ухмыльнулся, довольный своей сообразительностью.
- О нет, светлый хонтуй, он говорил правду. Он верил в это, но слишком боялся кана, чтобы передаться руси. Я был на пиру, куда он пригласил лучших новгородских мужей. Я слышал, что он говорил русскому воеводе, когда люди Унху не могли подслушать его. Я переводил его слова.
- И ты хочешь, чтобы я поверил тебе?
- Поверь своему чувству. Что оно подсказывает тебе, вождь? Хочешь ли ты идти вместе с каном, который убивает своих гостей, или вместе с теми, кто предлагает тебе дружбу? Подумай ещё вот о чём. Ты - старейший из хонтуев, но при этом - не кан. Разве это справедливо? Русичи сделают тебя каном. Они убьют Унху и отдадут тебе его тамгу. Ты будешь править Югрой, и твои дети и внуки будут править Югрой. Подумай хорошо, о мудрый вождь. Хочешь ли ты облагодетельствовать свой род?
- Русь далеко, а Унху рядом, - уклончиво протянул Олоко.
- Сейчас русичи близко, а Унху дрожит от страха, надеясь только на крепость своих стен. Кто он без вас, хонтуев югорских племён? Чего достиг он? Разве это подвиг - перебить немногих данщиков? Разве за это дают канскую тамгу? Ты каждую зиму сражаешься с ненцами, но ты - не кан. А он перебил сто человек по всей Югре, и стал каном. Где справедливость? Подумай над этим, светлый вождь. Русский воевода предлагает тебе не только власть, но и земли. Ты будешь владычествовать над городами Унху и Апти. Разве это - не достойный подарок?
- Соблазнительно, - проговорил Олоко, слегка опустив морщинистые веки.
- Ты объединишь в своих руках земли трёх родов и станешь самым могущественным повелителем Югры - не только по званию, но и по сути. Никто не отважится бросить тебе вызов.
Хонтуй молчал, не поднимая век. Он чуть покачивался взад-вперёд, а Арнас бесстрастно сверлил его взглядом, почти уверенный в своём торжестве. Старик не мог не согласиться. Сколько ему осталось жить? Год? Два? А тут удача сама идёт в руки. Трудно устоять.
Наконец, Олоко произнёс:
- Видно, боги так хотят, чтобы я стал каном. Унху вызвал у них отвращение своими мерзостями. За смерть гостя в своём доме он должен ответить.
- Ты мудр в своём выборе, хонтуй, - ответил Арнас. - Но если ты хочешь получить в свои руки город Апти, то должен отправить туда воинов. В Югре много хонтуев, и все они готовы прибрать к рукам чужое.
- Ты прав. Я отправлю туда старшего сына.
- Я пойду с ним, чтобы русь не приняла твоих воев за врагов.
- Это разумно, - согласился Олоко.
Коричнево-серые столбы беломошника вздымались над застывшей еланью, пелена облаков излучала слабое сияние, словно сам Дажьбог - владыка белого света - спустился с небес и парил над землёй, едва касаясь её краями своей повозки. Откуда-то из глубин леса доносились робкие шорохи, слабое потрескивание, далёкое уханье. По узкой замёрзшей речке, извилисто петлявшей средь курганов и холмов, двигался санный отряд человек в сто. У воинов за плечами были большие луки, на коленях лежали колчаны, а щиты и доспехи были сложены на грузовые нарты, двигавшиеся отдельно. Воины не ждали нападения. Их головы были закрыты меховыми колпаками, лишь иногда кто-нибудь с любопытством поворачивал лицо, обозревая окрестности, и тогда можно было увидеть прищуренные смеющиеся глаза и сосульки в рыжих усах.
- Айдар! Айдар! - закричал Арнас из нарт, подаваясь вперёд. - Дальше идти нельзя! Опасно! Надо делать привал.
Сын Олоко обернулся, что-то сказал вознице. Тот остановил нарты. Вслед за ним остановились и остальные. Княжич выбрался из нарт, разогнул спину, поиграл плечами.
- Почему опасно? - удивлённо спросил он, озираясь.
- Нельзя, - ответил Арнас, тоже сходя на землю. - Дальше русичи выставили сторожу. Увидят нас, будут стрелять.
- Хм... Надо выслать вперёд разъезд, пусть он предупредит новгородцев.
- Ты прав. Я поеду с разъездом, а ты поджидай здесь.
- Так и сделаем.
Югорцы загнали нарты в лес, разожгли костры, вытряхнули из мешков мёрзлое мясо, а Арнас с четырьмя ратниками отправился на разведку.
