– Мистер Кадам, почему вы так закрылись от нас? Что вас тревожит? Я скучаю по старому мистеру Кадаму! – приставала я.
– Ничего, моя дорогая мисс Келси. Меня ничто не тревожит.
Я посмотрела на него, но мистер Кадам отвел глаза.
– Но я вижу, что это не так! Вы мне не доверяете?
Он тяжело вздохнул.
– Конечно же, я вам доверяю. Я… не вполне доверяю себе. В этом мире есть вещи, с которыми уважающий себя человек должен разобраться сам. – Он наклонил голову и пытливо посмотрел на меня. – Вы позволите мне задать вам личный вопрос, мисс Келси? – Я с готовностью кивнула, и мистер Кадам продолжил: – Представьте, что у вас есть ребенок, который только учится ходить. Скажите, когда малыш упадет, вы будете брать его на ручки и носить или же подбодрите, чтобы он продолжал учиться?
– Конечно, подбодрю!
– А если вы увидите на его пути острые углы или разбитые стекла, вы уберете их с дороги?
– Обязательно!
– А если ваш малыш окажется в доме, охваченном огнем? Как вы поступите тогда?
Я не задумалась ни секунды.
– Вбегу в дом и спасу его!
– Да, вы поступите именно так. Несмотря на смертельную опасность, вы сделаете все, чтобы спасти тех, кого любите. – Он улыбнулся. – Это именно то, что я хотел услышать. Вы очень утешили меня, мисс Келси.
– Да ведь я ничего не сделала!
– Вы сделали гораздо больше, чем думаете. У вас чистое и любящее сердце. Это бесценный дар, которым вы великодушно поделились со всеми нами.
– Но ведь вы – моя семья!
– Да. Мы семья. Прошу вас, не тревожьтесь обо мне.
Повисла грустная пауза, потом я вздохнула и тихо пообещала:
– Хорошо.
Поддавшись порыву, я бросилась к мистеру Кадаму и крепко обхватила его руками. Он нежно обнял меня, прижался щекой к моему лбу. Потом потрепал по спине, и я почувствовала, как еще одна слеза упала мне на нос.
Было очевидно, что наша жизнь так и не вернулась в обычное русло, но Кишан изо всех сил старался заново разжечь пламя наших с ним отношений и предложил мне свидание. Сначала он хотел устроить романтический ужин возле бассейна, но потом мы решили просто посмотреть фильм в домашнем кинотеатре.
– У нас свидание, – сообщил Кишан Рену, ткнув его локтем в бок. – Назову вещи своими именами: ты не приглашен. Трое – это уже толпа.
– Не вздумай огорчить ее, – пригрозил Рен и, яростно отпихнув Кишана, бегом взбежал по лестнице.
Через несколько минут мы услышали, как что-то большое и тяжелое разбилось о стену в комнате Рена.
Я вздохнула и обняла Кишана за пояс.
– Ты поступил грубо, объявив ему об этом в таком тоне, – мягко упрекнула я.
Кишан поцеловал меня в лоб.
– Он должен понять, что я тебя не уступлю.
– Он понимает, но это непросто. Представь, как бы ты себя чувствовал на его месте.
– Мне и представлять не надо, я прекрасно знаю, что он чувствует. Он хочет вернуть тебя, а я не собираюсь идти навстречу его желаниям.
– Кишан…
Он взял меня за подбородок, повернул мое лицо к себе.
– Ты ведь моя девочка, правда?
– Да, но…
Он вопросительно заглянул мне в лицо своими золотыми глазами и тихо спросил:
– Ты хочешь вернуться к нему?
Я оцепенела, не зная, что ответить. Опомнившись, я медленно покачала головой.
– Я выбрала тебя, и это решено.
Кишан улыбнулся, опустил голову и сказал:
– Я не мастер произносить речи и знаю, что за последние недели тебе пришлось очень нелегко. Раньше я уже говорил тебе, что мы не будем торопить события, и хочу сказать это снова. У нас не было времени серьезно поговорить с тех пор, как… как к Рену вернулась память. Если ты не уверена насчет меня или колеблешься, то скажи прямо. Не бойся огорчить меня. Я не говорю, что меня это не расстроит, – еще как расстроит! Но если ты передумала, решила начать все сначала или сдать назад, я пойму.
Я снова восхитилась добротой и терпением этого прекрасного человека. Я его не заслуживала. Прижавшись щекой к груди Кишана, я твердо заявила:
– Думаю, мне хочется пойти дальше.
Кишан счастливо улыбнулся.
– Насколько дальше?
Я расхохоталась.
– Почему бы не начать с поцелуя?
– Думаю, это я могу устроить.
Его поцелуй был нежным и бережным. Я вздохнула и обвила руками шею Кишана. В его объятиях я чувствовала себя любимой, защищенной и спокойной. Целовать и любить Кишана было все равно, что влезть в удобные кроссовки. Никакого золотого пламени. Никакого необузданного взрыва страсти. Никаких могучих пут, связывающих нас воедино. Короче, ничего сверхъестественного… Но это тоже была любовь.
Пожалуй, на таком крепком фундаменте вполне можно выстроить счастливую жизнь. Кишан будет обожать меня, и рано или поздно между нами тоже возникнет особая связь. Со временем мое упрямое сердце смягчится и позволит Кишану завладеть им целиком. Я не знала, когда это случится, но надеялась, что нам обоим не придется слишком долго ждать.
Наверху снова что-то разбилось, и мы с Кишаном разняли объятия.
– Поговори с ним, Келлс, – тактично предложил Кишан.
Кивнув, я отправилась в комнату Рена. Пришло время поговорить начистоту. Столько всего произошло после того, как к нему вернулась память! Во что бы то ни стало мне нужно было добиться, чтобы Рен смирился с тем, что я выбрала Кишана.
Он сидел за столом, глядя в окно на бассейн. По всему полу валялись бумаги и записи. Сорванная со стены книжная полка лежала сверху, как будто рухнула под собственной тяжестью. Я стала собирать бумаги и увидела, что это стихи.
– Чего тебе надо, Келси? – тихо спросил Рен, не оборачиваясь.
– Я пришла посмотреть, что тут был за грохот. Ты что, охотился на лося?
– Тебя не касается то, чем я занимаюсь в своей комнате.
Я вздохнула.
– Касается, когда ты занимаешься этим с таким грохотом.
– Отлично. В следующий раз, когда моя жизнь будет разрушена, я постараюсь выражать свое отчаяние потише и подальше, чтобы не потревожить твои нежные чувства.
– У тебя всегда был дар преувеличивать.
Рен обернулся и недоверчиво уставился на меня.
– Единственное преувеличение я сделал, допустив наличие у тебя нежных чувств. Очевидно, это не твой случай. Чувствительная женщина всегда признает, что ошиблась. Чувствительная женщина слушается своего сердца. Чувствительная женщина не отталкивает мужчину, которого любит. Неужели ты не понимаешь, что я едва не потерял тебя навсегда? Неужели ты не способна почувствовать, что я пережил? Одна мысль о том, что Локеш может с тобой сделать, была выше моих сил… Ты знаешь, что я чувствовал тебя? Твой страх, твой ужас – я испытывал все это вместе с тобой. Я неделю не спал и каждую минуту этого окаянного бодрствования терзался мыслями о том, что ты сейчас страдаешь, что тебе плохо. Единственное, что позволило мне сохранить рассудок, – это надежда вернуть тебя, обнять, прижать к себе и знать, что ты в безопасности.
