Вдруг хан Дри схватил лист бумаги, лежащий на столе, водрузил его на широкую спину баронессы и что-то лихорадочно застрочил, не прекращая движений.
— Нравитсссся? — прошелестел мужской голос, и Элиза едва удержалась, чтобы не закричать.
Дверь в кабинет с грохотом захлопнулась, погасли разом все свечи, и только приторно-сладкий запах стал сильнее, а Элизабет поняла, что находится наедине с разлагающимся зомби! И никто ей не поможет, потому что в кабинете ее точно так же не услышат, как не слышит их она!
— Я п-пойду? — прошептала Элиза и сделала маленький шажок в сторону, нащупывая в темноте стену и крепче прижимая к груди книги.
— Куда же ты спешишшь? — прошептал голос. — Воровка!
— Нет, нет. Я зашла по делу! Мне нужно кое-что сказать хану!
Сердце уже давно упало в желудок и теперь пыталось просочиться в пятки. Страх сковал тело хуже веревок. В горле пересохло, а в голове билась лишь одна мысль: как бы набраться смелости и закричать!
— Зачем ты звал меня, Лестар?
Элиза подпрыгнула от неожиданности и рванула к выходу, но поскользнулась и чуть не упала.
— Я поймал ворровку, хозяин. Говорит, ей нужжен хан.
— Я вместо хана, — раздался тихий грубый голос, и кто-то сзади обнял Элизу за плечи.
Она громко вскрикнула и уронила книги.
— Тсс, — нежно прошептали ей на ухо, и большая шершавая ладонь провела по щеке. — Тсс… рано еще кричать, — с тихим смешком произнес незнакомец. — Что ты уронила? О, мои книги.
— Она украла книгу Лиса, хозяин. Позорр! — прошелестел голос зомби. — И подсматривала за вами. Оттдайте ее мне.
— Исчезни, тварь! — рыкнул незнакомец.
Послышались глухой удар и тихий скулеж, после чего перестало пахнуть приторно-сладким, остался лишь запах того, кто стоял в темноте и обнимал Элизу за плечи. От него пахло намного приятнее, вином и сушеными травами.
Эриндриэль творил. Его перло от травы, от секса, от вина, от восторженного взгляда подсматривающей за ними юной невинной девы. Ах! Как же она была хороша в своем возбуждении и стеснительном любопытстве! Как трепетали ее реснички над глубокими карими глазами. Как отчетливо выпирали из-под тонкого сатина домашнего платья заострившиеся соски! И даже легкая тень отвращения, которая изредка мелькала на лице девы, не портила красоты ее чистого личика. Где-то он ее видел сегодня, но вот где — хан Дри не помнил. Не важно! Сейчас все это не важно! Он писал, буквы складывались в слова, в экстазе наслаждения рождая строки нового романа. Вдохновение, словно камешек из пращи тролля, прилетело из небесных сфер и ударило эльфа по темечку в самый неподходящий момент. Оргазм накатывал первой волной, а он не мог остановиться, вместе с рычанием изливая на бумагу жемчужины словесности.
«…Она сама пришла ко мне, трепеща и волнуясь.
— Слава о тебе облетела весь мир, возьми меня, дай насладиться твоей огненной плотью и умереть в твоих горячих объятиях.
И я не смог ей отказать. Я принял кубок вина вожделения из ее рук и пригубил глоток страсти и похоти.
Великанша плавилась в моих руках, ее огромное тело растекалось живым трепетным молочным желе, так и просящим, чтобы его попробовали на вкус. Мне казалось, что даже объединенных сил всего эльфийского народа не хватит, чтобы удовлетворить эту женщину. Но я был один и не мог позволить ей разочароваться в Эриндриэле и во всем эльфийском народе в моем лице!
Ее большие полные груди, подпрыгивая, колыхались при каждом движении, они вызывающе смотрели на меня, словно орудия пиратского фрегата, несущегося сквозь морскую пучину. Мой гарпун рвался в бой, бился в узкие штаны и требовал, чтобы его выпустили на волю. Я стиснул розовые сливки сосков, заставляя великаншу кричать от желания и умолять взять ее. Но я не спешил. Провел языком по шее, спустился вниз и пленил бесстыжим ртом твердый наконечник ее груди. Великанша выгнулась под моими ладонями, застонала и вдруг, как одержимая, набросилась на меня. Она рвала одежду, царапалась и оставляла на моем теле отметины. Это так возбудило, что я перестал быть нежным. Эта женщина любила жесткие ласки и сильных мужчин. Ах, как я пожалел в тот момент, что все произошло вдали от моего дома, вдали от секретной комнаты, где мы могли бы предаться медленному и изысканному садизму.
Я навалился сзади, одной рукой до синяков стискивая сочную мякоть ее ягодиц, а второй массируя тугие воротца ее женственности. Она застонала, выгнулась большой белой медведицей, и я провел рукой по влажной расщелине и вторгся глубже в норку, куда так давно просился мой мышонок. Близость наших распаленных ласками тел воспламенила костер безумной страсти! Мой инструмент был настроен и готов к работе, но женщина захотела сыграть на нем пробную партию. Я не возражал, потому что был уверен: моя флейта в ее умелых губах не сфальшивит. Наконец наши игры достигли своего апофеоза, я больше не мог сдерживать зверя, а она не хотела отказывать себе в удовольствии.
О сладостное мгновение наивысшего экстаза, мы готовы встретиться с тобой! Моя большая кошечка развела ноги шире, и я нырнул между ее бедрами разгоряченным, твердым, как скала, жезлом. Ее плоть приняла моего дракона, как заточенная в башне красавица принимает запоздавшего принца. Она раскрылась навстречу моему естеству и сомкнулась вокруг, беря его в плен вожделения, страсти и нежности. Я поглощал персик наслаждения, блуждая в долине оргазма, и гордился собой и всем эльфийским народом!»
— Да! Это будет совершенно иной роман, — застонал Эриндриэль, ставя последнюю точку и заливая баронессу семенем. — В другом стиле, в другом ключе. Более порочный, более откровенный… «Принц Эриндриэль и Великанша».
Глава 4
О БРАЧНЫХ ИГРАХ ОРКОВ И БАБУИНОВ
Большие ладони гладили плечи и спину, словно в задумчивости скользя по гладкой ткани платья. Элизабет напряглась, стараясь не шевелиться и унять дрожь в ногах.
— Как твое имя, детка?
Горячее дыхание коснулось уха, и девушка вздрогнула, почувствовав, как по спине прокатилась легкая дрожь.
— Эли… Лисан! Мое имя Лисан! Виконтесса Лисан Эшени.
Если орки попробуют пожаловаться, то пусть завтра эта предательница доказывает, что это не она приходила ночью в гостевые апартаменты. А может быть, король так разгневается, что отдаст Лисан замуж за их хана? Эта лицемерка явно опоила папеньку приворотным зельем. Вот пусть теперь и…
Но додумать Элизабет не успела, орк рассмеялся леденящим душу смехом и вдруг лизнул ее в шею. До отвращения омерзительно, словно змея проползла.
— Врешь, — тихо выдохнул он, и от его слов вдоль влажной дорожки, оставленной горячим языком, повеяло холодом. — Ты Элизабет, дочь герцога Рауля. Я узнал твой запах, воришка.
