— Все, будет жить твой Дарро, — сообщил я Ларике, отбрасывая в сторону бесполезный посох. Через пару минут он вновь превратится в обычную палку. — Но за продолжительность не отвечаю.
Я с трудом нашел два метательных лезвия. Не такой уж я богатый, чтобы просто так разбрасываться оружием. Да и лишние следы не стоило оставлять. И без этого неплохо наследил…
'Что это значит? — осторожно уточнила девушка. — Что‑то еще может случиться?'
— Конечно, — я подхватил сумку и под усиливающимся дождем пошел в сторону выхода с кладбища. — Он может выйти завтра утром на крыльцо, поскользнуться и сломать себе шею, — мстительно добавил я.
'Эрстин!' — возмутилась Ларика.
А что? Именно из‑за него мне пришлось покинуть теплую кровать раньше времени и пожертвовать домашним завтраком. И никакого морального или материального удовлетворения. Холодный дождь и укоряющий голос в моей голове. Зря я переживал за пробуждение совести. Ее отлично заменяет Ларика!
'Ты же говорил, что никогда не болеешь', — ехидно напомнила Ларика мои же собственные слова после очередного громкого чиха.
— Я никогда и сам с собой не разговаривал, — я громко шмыгнул носом. — Но сейчас только этим и занимаюсь.
'У меня болит голова, и трясет в ознобе', — пожаловалась девушка.
— А я себя чувствую просто превосходно! — ядовито сказал я, едва переставляя ноги.
'Прости, — вздохнула Рика. — Ты что‑то говорил про сторожку лесника'.
— Ищу.
Да, хождение под дождем все‑таки мне аукнулось. Только стоит ли благодарить судьбу за то, что заболел я только через три дня после того, как покинул деревню?..
Еще убегая из Дартолисса, я проходил этим маршрутом. И прекрасно помнил, что недалеко отсюда должна быть заброшенная избушка лесника. С протекающей крышей, скособоченная и с полуразвалившемся полом, но какое — никакое убежище. Потому что, чувствую, надолго меня не хватит. Хочется просто завалиться под ближайшим кустом и спать, спать, спать.
Я поднял тяжелые веки, увидев впереди смутное нечто. Уже подходя ближе, узнал искомую избушку. За то время, что мы с ней не виделись, она еще больше изменилась — дырявая крыша провалилась внутрь избы, а крыльцо вообще исчезло. Пошатываясь, я пошел к этому 'убежищу'.
'Эрстин, подожди', — остановила меня Ларика.
— Давай потом, — раздражено попросил я. — я чуть — чуть полежу, и ты сможешь высказать мне все твои претензии.
'Не ты один заболел, — напомнила она мне. Я только фыркнул. — Я хотела попросить тебя набрать воды и нарвать веточек и листьев с кустов слева от тебя'.
— Со смородины что ли? — повернул я голову в указанную сторону. — Зачем?
'Нужно выпить чего‑то горячего, но не будешь же ты пить сырую воду'.
— Понял. Сейчас.
Я ободрал полкуста, распихивая листья по карманам, и пошел, наконец, в сторону полуразрушенной избы. Стараниями магов Жизни у меня теперь был небольшой котелок, в котором я и собирался поставить воду. Вся древесина окружавших меня деревьев насквозь пропиталась влагой и совершенно не годилась на растопку. Я, все еще надеясь, что внутри найдется хоть один сухой предмет мебели из дерева, залез внутрь. Н — да, крыша оставалась целой лишь возле небольшой печки, но даже и этот безопасный уголок продувался со всех сторон. К счастью, нашлась пара сухих деревянных табуретов, которые я сразу же бросил в печь, предварительно проверив ее на предмет разрушений и прочистив дымоход. Огниво выскакивало из окоченевших пальцев, и я только с третьего раза зажег огонь. Табуреты зажигались медленно и неохотно. Плюнув, я прошептал заклинание белого пламени, которое уничтожало нежить, но также и неплохо грело. Воды, не церемонясь, набрал из ближайшей лужи. Прокипятится, и все будет в порядке. К тому же, на меня давно не действовали никакие яды. И уж отравиться мне точно не удастся. Хотя и заболеть я тоже не мог до недавнего времени.
— Сколько этой травы бросать? — спросил я Ларику, вытряхивая листья молодой смородины на пол.
'Ну, горсть', — неуверенно сказала Ларика.
— Понятно, — вздохнул я. Из нее такой же лекарь, как из меня жрец богини Жизни. Я хотя бы могу обрабатывать открытые раны, полученные от нежити или 'жити'.
Я сел на пол, прислонившись спиной к теплому боку печки. Дождь вновь начал усиливаться, однако сильный шквальный ветер, под которым мне пришлось идти вчера, прекратился, и здесь было тепло и уютно. Я прикрыл глаза — неудержимо клонило в сон, а тело трясло в ознобе. Если бы не заболел, то так и не узнал бы, что болеть мне не нравится. Н — да, слабое утешение. Краем уха услышал, как зашипело пламя. Нехотя встал, заглянул в печь — закипела вода. Бросил большую горсть смородиновых листьев в воду, подождал немного, а потом убрал котелок с огня. Налил получившийся отвар в железную кружку и, обжигаясь, начал пить. Немного полегчало, но спать захотелось еще сильнее. И, уже не обращая внимания на творившееся за стеной погодное безобразие, я поплотнее прислонился к теплой печке и заснул…
* * *
Натар проклинал погоду, так не вовремя посмевшую испортиться в начале разноцвета, отца, вынудившего его пару десятков верст тащиться пешком, погодников, не предусмотревших, что он пойдет этой дорогой и поэтому и не думавших убирать надоевший ливень, Керата и Тарека, покинувших его еще в Дорме, где у них должна была пройти летняя практика, и, до кучи, сбежавшего некроманта. Последнего, с особой 'любовью'.
Как можно сбежать с ратановым браслетом на руке?! Хорошо, что близнецы обещали доложить, кому надо, о появившемся на землях Бэрона наглом некроманте. Но, каково было удивление Натара, когда в ни чем не примечательной деревне он почувствовал следы творившейся там недавно магии Смерти? Конечно, он первым делом начал расспрашивать местных жителей о странных путниках, проходивших здесь день — два назад. Пропажа нашлась. Да к тому же она успела снять ратановый браслет. Хозяйка дома, где ночевал некромант, вспомнила, что у него на левой руке был только свежий длинный порез. Больше женщина, да и ее муж ничего вразумительного сказать не смогли — у них что‑то произошло с сыном. Кстати, именно насчет этого мальчика что‑то говорили Керат и Тарек. Просили его посмотреть, а то им неохота ехать сюда, а Натару все равно было по пути. С мальчиком было все в порядке, хотя родители твердили, что еще вчера он был не в себе. Странно…
Магия Смерти творилась на кладбище. Там же Натар нашел потухший посох некроманта. Зачем нужно было оставлять следы? Он что, действительно думал, что Натар не догадается, кто уничтожил мертвяков в деревне?! Или надеялся, что их, лучших магов на своем курсе, уничтожит какая‑то горстка нежити? Он просто не представляет, из каких ситуаций выпутывалась их троица! Да если бы не отцова просьба 'не отсвечивать' в Академии, он бы еще в прошлом году ее закончил! Но нет, приходилось медленно, со скоростью слизня, перебираться с курса на курс, сдерживать себя на экзаменах и не попадаться на глаза 'любимчикам' Академии, чтобы избежать вызовов на дуэль.
