Настал день свадьбы. Праздничный караван из нескольких наряженных повозок отправился на родину Сила. Там молодые планировали жить дальше — по слухам, отец жениха подарил сыну новый дом с наделом земли. Провожать невесту отправились самые влиятельные и важные земляки, Кору с Лоной на праздник, конечно, не позвали.
Караван тронулся. Весело ржали кони с увитыми лентами и цветами гривами, звенели колокольчики на сбруях, за повозками струились гирлянды цветов. Жених был хорош и невеста прекрасна, как весна. Радовались гости, и одна лишь Нара, хмурая и печальная, сидела возле сестры, словно надеясь, что та передумает и отменит свадьбу. Этого, конечно, не произошло.
Через несколько дней провожающие вернулись с гулянья, они поведали печальную новость — когда свадьба проезжала реку, неуемная Нара бросилась с моста и утонула. Никто не пожалел ревнивицу и завистницу, все решили — пусть это будет ей уроком.
Таша слушала девочку внимательно, стараясь запомнить все до мельчайших деталей. История выглядела банально, но, все же, было в ней что-то настораживающее. «То, что не подчинено правилам, имеет свою причину» — говорил Кагира. Таша вздохнула, пока даже намека на эту самую причину углядеть она не смогла. Она, молча, сжала голову ладонями и сидела так, пока Лона не окликнула ее:
— Ну что? Что ты про это все думаешь?
— Думаю, что единственное верное решение — отправиться к Мирике и расспросить ее про подробности гибели сестры, — выдохнула принцесса.
— Не получится, — невозмутимо зевнула Лона, отправляя в рот новую лепешку, — Мирика теперь живет в другой деревне далеко отсюда.
— Подумаешь, пара дней пути, — возмутилась Таша, — у вас есть лошадь?
— Есть, правда старая, — с набитым ртом пробубнила девочка, — но лошадь тут не поможет.
— Почему?
— Потому что Сил — из далекой деревни, и как та деревня называется, никто не знает.
— Странно, — насторожилась Таша, — откуда же он тогда взялся?
— А откуда женихи берутся? — ответила вопросом на вопрос дочь хозяйки, — пришел свататься и все. Он такой красавец, что Мирика как его увидала, так и полюбила сразу.
— Понятно, — кивнула Таша, в душу которой все больше и больше закрадывались разные подозрения.
Все в этой истории было как-то расплывчато, неправдоподобно. Неожиданное богатство, красавец-жених, любовь с полувзгляда — сказка, да и только. А копнешь поглубже — ничего толком не известно. Решив попробовать еще одну зацепку, принцесса спросила:
— Послушай, Лона, а кто из твоих соседей был на той свадьбе провожатым?
— Староста был, без него такие дела не делаются, он и выкуп за невесту получил, жирный Грюн, он у нашего старосты первый друг был, Лаффиры еще, оба, и тетка Эмина… — перечислила, загибая пальцы, Лона, — а нас, вот, с мамой, не пригласили, — тут же обиженно добавила она, — а мы ведь сестрам самые близкие родственники…
Не дослушав жалобы девочки, Таша, вздрогнув от страшной догадки, переспросила:
— Грюн, Лаффиры, староста — то есть все те, кого «она» убила?
— Те, — испугавшись собственной болтливости, прошептала Лона, — все, кроме тетки Эмины.
Скрипнула дверь, Лона с быстротой кошки шмыгнула на печку и задернула грубую шторку из мешковины. В дом вошла Кора. Ее платье было перепачкано древесной смолой, к светлому фартуку прилипли щепки. Женщина вытерла пот со лба и села на лавку, прислонившись широкой спиной к каменной кладке печи.
— Тяжко, — пожаловалась она, — тяжко работать, когда чудище тебе в спину глядит. Так и ждешь, что на хребет прыгнет и горло прогрызет.
— Не прогрызет, — собираясь духом, произнесла Таша, — я обещаю.
Справиться с природной робостью принцессе удалось с трудом. Но страх нужно было преодолеть. Некромант не может быть трусом, даже когда дело не касается мертвяков. Таша поймала себя на том, что выполнить нелегкую работу она готова, но заявить об этом, да еще и попросить плату язык не поворачивается.
— Что ты сказала? — Кора подняла голову и в упор посмотрела на свою гостью.
Волосы женщины, перехваченные надо лбом цветным, скрученным в полоску платком, рассыпались по спине. Ее глаза, полные усталости и страха выразили недоверие. Поймав этот взгляд, Таша смутилась. Все заготовленные слова рассыпались, как зерна из худого мешка, так, что заново не соберешь. Засуетившись, Таша вскочила, заставив Кору вздрогнуть от неожиданности.
— Я могу помочь вам, — выпалила, наконец, принцесса, с трудом произнося слово «могу».
— Ты? — удивилась хозяйка, и на лице ее проявилось подобие разочарованной улыбки.
— Я — некромант, — уже более уверенно сказала Таша, — я упокою мертвячку…
В тот момент девушка едва удержалась от того, чтобы скрестить пальцы, ловя себя на лжи. Заявление получилось слишком громким для ученицы, не обладающей силой и не знающей почти никаких заклинаний. Конечно, будь в деревне одни мертвяки-мародеры, уверенности у Таши было бы значительно больше. Другое дело — сильная, быстрая мертвячка. Однако что-то подсказывало девушке, что в этом случае все дело решали вовсе не заклинания. Именно поэтому она осмелилась взять на себя ответственность за помощь жителям несчастливой деревни…
— Некромант-девушка? — с недоверием переспросила Кора, — Не думаю, что у тебя получится. Староста, когда был жив, нанимал некроманта. Тот заговорил мертвяков, и те не выходили неделю, но потом все началось опять, а староста поплатился за дерзость жизнью. Не уверена, что кто-то теперь захочет платить тебе. Некроманты ведь дорого берут за свою работу.
— Я возьму еду и все, — решила Таша, — возьму, когда она упокоится, а не просто затаится или уйдет.
— Попробуй, — слабо улыбнулась Кора, но в голосе ее не прозвучало надежды.
* * *
Пока робкая Таша, пересиливая страхи, готовилась выполнить первую в своей жизни ответственную и трудную работу, уверенная в своей неотразимости королевская наследница вела дела в Эльфаноре. То были дела политические и дела сердечные. Надо сказать, что политика быстро отодвинулась на второй план. Мысли о новой любви и предстоящей мести, будоражили душу Нарбелии, заставляя ее то вглядываться трепетно в профиль сидящего рядом принца Кириэля, то метать гневные взгляды в местных фрейлин, служанок и придворных дам, пытаясь вычислить негодную конкурентку — невесту молодого провожатого.
Несмотря на высказанную ранее благодарность эльфийским поварам, к яствам Нарбелия не притронулась, лишь чуть пригубила вина из серебряной чаши. Воспитанная с детства осторожность давно вошла в привычку. Принцессу не раз пытались отравить, поэтому голод страшил ее мало. Конечно, обнаружить яд в вине, сидя в качестве гостьи за столом Высокого Владыки было маловероятно, но потрясения последнего времени сделали Нарбелию невероятно подозрительной и нервной.
