Барат внезапно остановился, пораженный увиденным. На глаза ему попался маленький гномик. Вернее, ребенок. Такой же, как человеческий, но маленький. В отличие от старших, бороды и усов у него не было. Любопытные глазенки на маленьком темнокожем личике так и стреляли по сторонам. Его за руку вел старший гном… Постойте, гном ли? Фигура более тонкая, чем у гнома-мужчины. Борода более жидкая, тщательно заплетенная в три косы. В эти же косы вплетены разноцветные ленточки с кокетливыми бантиками. Да и грудь… Это же женщина! Гном-женщина! Так вот почему, по слухам, гномов рожают сами шахты! Если различия между мужчинами и женщинами сведены к минимуму, то у таких слухов есть почва.
— Ну и чего ты стал, как колонна? — вывел Барата из ступора бас Брамура. — Что такого ты увидел?
— Нет-нет! Ничего! — спохватился Барат, не зная, как отнесется Брамур к его мыслям.
— Ну, ничего, так ничего, — пробурчал Брамур, придерживая Барата и мощной дланью направляя его в левый проход. — Вот здесь питаются холостяки. Запоминай! Ты ведь еще не женат, а?
Брамур гулко захохотал, довольный своим остроумием.
Они оказались в небольшом зале, пространство которого занимали два длинных стола и табуреты. Брамур вразвалку направился к отверстию в стене.
— Давайте завтрак на двоих! — рявкнул он в отверстие. — И поживее! Мы торопимся! Да, и кровара побольше!
Дверь рядом с отверстием заскрипела и распахнулась. В проеме стоял гном в засаленном фартуке, с поварешкой в руке.
— Это с каких пор ты в двух лицах, а? — сварливо обратился обладатель поварешки к Брамуру. — И какого Горного духа ты вдруг заторопился? Кровар ты и так ведрами хлещешь!
— Мы — это я и вот он. — Брамур ткнул оттопыренным большим пальцем за спину, указывая на Барата. — У нас действительно сегодня много работы.
Гном с поварешкой уставился на Барата. Его косматые брови поползли вверх.
— Человек? Здесь?! Это что же такое произошло, что Тархрет человека решился сюда впустить?
— А вот это — не твоего ума дело! — моментально ощетинился Брамур. — Значит, надо было. И я с ним хожу, потому что так надо. Ты нам есть давай!
Пробурчав что-то нелестное о нынешних руководителях и временах, гном исчез за дверью. В глубине отверстия затарахтело, и в проеме появились две миски с кашей, две кружки, в которых исходил паром какой-то напиток, металлическая тарелка с кусочками черного хлеба и две ложки.
— Налетай! — радостно предложил Брамур, выставив еду на стол. — Кто хорошо ест, тот дольше молотом махать может! Чует мое сердце, что и тебе и мне этого удовольствия предстоит немало.
Поев, Брамур устроил для Барата экскурсию по своему городу. А то, что это город, сомневаться не приходилось. Причем город с многочисленными жителями, отлично обеспеченный и великолепно замаскированный в горах. Хозяйничал в этом городе народ деятельный и трудолюбивый. А уж смекалке, изобретательности и настойчивости гномов можно было только позавидовать.
— Курхан-Старотс! — с заметной гордостью назвал свой город Брамур.
Барат видел вещи, которые с трудом укладывались в его медленно распухающей от обилия впечатлений голове. Чего стоил, к примеру, некий странный механизм. Длинное жерло с неимоверной силой выбрасывало струю воды, которая дробила камни и куски породы. Этим механизмом сосредоточено управлял гном с напяленным на голову котелком. что-то ритмично ухало, и длинные кишки, прикрепленные к механизму, сами собой извивались и подпрыгивали, проталкивая воду к жерлу.
Или целый каскад круглых горшков с решетчатым дном, расположенных друг над другом. Причем ячейки каждого последующего горшка были меньше предыдущих. Все эти горшки были закреплены на одной планке. В верхние горшки засыпали породу, потом сверху на них лилась вода. Два гнома с азартом крутили какие-то рукояти, и вся система горшков тряслась, как в лихорадке. Когда все промывалось, эти гномы бросались к горшкам и начинали там рыться, как курицы в кучах навоза в поисках вкусных червячков. Только тут искали совсем другое. На глазах у Барата один из гномов, радостно вскрикнув, вытащил большой камень, переливающийся всеми цветами радуги. Раркулин — редчайший драгоценный камень, как пояснил Барату Брамур. За такой можно было выторговать у верхних людей много чего. Чего именно, Брамур разъяснять не стал.
— А вот и моя кузница! — Брамур с гордостью распахнул дверь в помещение, заставленное разнообразными приспособлениями. — Ну, как тебе?
Барат зашел вслед за Брамуром и с любопытством осмотрелся. Да, такого оборудования он еще не видел! Брамур выжидающе смотрел на Барата, хитро прищурив один глаз, понимая, что для обычного деревенского парня все, что здесь было, представляло диковинку.
Нет, разобраться кое в чем все же можно было. Уж наковальню, молоты, молотки и молоточки ни с чем не спутаешь. Да и горн с углями Барат сразу узнал. Но остальное! Вот тут можно было и запутаться и удивляться.
Горн был двойной. Приводился в движение системой рычагов, силой воды, протекающей по специальным трубам, причем в то время, пока один растягивал меха, другой — сжимал. Таким образом обеспечивался постоянный поток воздуха. Над всем этим зиял раструб огромной вытяжки, выводящей запахи и гарь из помещения. Куда потом девался этот дым, оставалось только гадать. По верстакам аккуратно были разложены клещи разнообразных размеров, вспомогательные инструменты, тигли, кувшинчики с различными химикатами. На кувшинчиках были нарисованы руны, обозначающие содержимое.
Но не это было основной гордостью Брамура. Он подошел к дальней стене и эффектным жестом отдернул занавеску. Барату открылась огромная коллекция разнообразного искусства ковки. Чего тут только не было! Конечно, первым бросалось в глаза оружие. Клинки — блестящие, бросающие искры отсветов от ярких светильников, укрепленных по бокам и включившихся, как только отошла в сторону занавесь. Были среди них и аспидно-черные, и чернотой этой создающие атмосферу угрозы только одним видом своим. Кинжалы — прямые и изогнутые, с прекрасными насечками и травлеными узорами по клинкам. Секиры — одинарные и двойные, излюбленное оружие Подгорного народа.
А доспехи! Это же каким мастером надо быть, чтобы создать подобное чудо! Шлемы с арабесками, брамицы, маски, закрывающие лицо во время боя, кирасы… О! А поножи, латные перчатки, слепящие глаза острыми бликами? Глаза у Барата разбегались от всего многообразия и великолепия представшей перед его глазами коллекции. Каждое изделие хотелось взять в руки и часами рассматривать и ощупывать.
Брамур, довольный реакцией Барата, широко улыбался. Пока Барат с замиранием сердца рассматривал коллекцию, Брамур подошел к еще одной ширме. Он вдруг стал необыкновенно серьезным. Аккуратно отодвинул тяжелую материю. В нише, которую скрывала ширма, находился полный доспех, выкованный с необыкновенным мастерством.
