В последний раз я решила на время оставить поиски. Мабон оказался даже больше Ньюфорда, а Ньюфорд уже перевалил за шесть миллионов. Искать Софи, не зная города, – довольно безнадежное занятие. Как-нибудь встретимся. А пока, что говорить, мне по душе Мабон, но в лесу лучше.
В прошлый раз, когда я очутилась в Мабоне, мне попался художественный магазинчик, и там я нашла альбом и карандаш. Спросила Джейми – так, судя по табличке, звали продавца за прилавком, если только они со сменщиком не использовали одну табличку на двоих, – не знает ли он, как из Мабона попасть в лес-собор. Мое название ему понравилось. Даже в стране снов, которая вся походит на храм, тот лес – особое место.
– Иногда это возможно, – сказал он, пропуская меня за прилавок.
Мы оказались на складе, где царил кавардак, обычный для тех помещений магазинов, что скрыты от глаз покупателя. Джейми нажал ручку двери в задней стене комнатки и открыл ее, но перед нами оказался обыкновенный переулок.
Он прикрыл дверь и обернулся ко мне:
– Извините. Забыл предупредить, что срабатывает только тогда, когда вы ждете, что за дверью окажется именно то место, куда вы хотите попасть.
Я открыла рот, чтобы спросить, как такое может быть, но передумала и просто кивнула. В волшебном мире случаются чудеса.
Я улыбнулась продавцу:
– Конечно, она ведет в лес.
Он открыл дверь, и она вела в лес. Переулка не было, лес начинался сразу за порогом.
– Хорошо у вас получается, – похвалил меня Джейми. – Мне если и удается, то с нескольких попыток.
Вот так я перенесла свои покупки в лес-собор. Перед тем как вернуться в Мир Как Он Есть и проснуться Сломанной Девочкой, я уложила их в полиэтиленовый мешок, который получила в магазине, и спрятала под корнями большого дерева. И нашла там, когда вернулась сегодня. Я и не пытаюсь передать величие исполинских деревьев. Выбираю натуру помельче, попроще. Пучок поганок, проросших на упавшем стволе. Мох, заполнивший трещины в коре одного из гигантов. Композицию из орехов, листьев и голубого перышка сойки, которое, признаюсь, переложила ради большего эффекта. Свет здесь поразительный. Я даже не жалею об отсутствии красок, передавая натуру в черно-белом изображении.
Я с головой ушла в работу и не сразу замечаю, что кто-то стоит у меня за спиной. Медленно оборачиваюсь и моргаю при виде странного человечка, который уже бог весть сколько времени наблюдает за мной. Отдаю ему должное: он умеет держаться тихо.
– Привет, – говорит он.
– И тебе привет.
Он примерно с меня ростом: чуть поменьше моих пяти футов, но не намного. Худой, но мускулистый. Лицо крупное и, судя по морщинкам в уголках рта, улыбчивое, широко расставленные карие глаза, большой нос картошкой, полные губы. Волосы такими же кудряшками, как у меня, только короткие и темно-рыжие, а кожа цвета корицы. Примерно так я всегда представляла себе Робина Доброго Малого – ну, знаете, проказника Пака из английского фольклора, – разве что одет он в джинсу-кожу и на руках у него татуировка: на одной – молния в круге, на другой – просто молния.
– Не хочешь меня нарисовать? – спрашивает он.
Я невольно улыбаюсь. Трудно не откликнуться на такую простодушную подначку.
– Конечно, – отвечаю я, – почему бы и нет. Ты позировать сумеешь?
Он принимает позу культуриста. Я сдерживаю смех.
– Ты не рисуешь! – говорит он, надувшись так, что голос звучит как из бочки.
– Попробуй что-нибудь чуть более естественное.
Он выпускает воздух, оседает на землю, облокотившись на толстый корень, и кажется, что он уже который час так лежит. Из него вышел бы хороший кот.
– Как тебя зовут? – спрашиваю я, открывая чистую страничку в альбоме.
– Тоби Чилдерс, Буас. А тебя?
– Джилли.
– Ужасно короткое имя.
Я пожимаю плечами:
– Я и сама не велика.
Джо как-то говорил мне, что, попав в страну снов, не стоит называть свое имя первому встречному – особенно полное имя. Здесь имя имеет силу. Правда, я думаю, это и к Миру Как Он Есть относится. Замечали когда-нибудь, насколько легче справиться с проблемой после того, как ее назовешь? Проблема, конечно, никуда не денется, но иметь с ней дело проще.
Тоби улыбается, словно угадал, о чем я думаю, но я просто продолжаю рисовать. Черты лица схватываются легко, а вот постановка головы мне не сразу дается. Если точно передать размер, голова кажется слишком большой.
– Ты в Большом лесу новенькая, – говорит он.
– Можно сказать.
– Хочешь быть моей подружкой?
Я смотрю в альбом.
– Не слишком.
– Жаль, – говорит он мне. – У меня, знаешь, есть пенис.
– Он у большинства мужчин есть.
– У меня не такой, как у всех.
– Многие так думают.
– Но мой может делать всякие штуки.
Я вздыхаю и решаю переменить тему. Мне он кажется довольно простодушным, но, имея дело с этим сказочным народом, никогда не знаешь наверняка. Может, он проверяет, далеко ли можно зайти, прежде чем я взорвусь. Зачем? А кто его знает? Они непостижимы от природы.
– Ты назвал себя Буас, – говорю я.
– Он и есть.
– Это имя или звание?
Он пожимает плечами:
– Пожалуй, скорее звание.
– И что такое «Буас»? Это как «герцог» или…
Он насвистывает несколько тактов из старой песенки «Герцог графства».
– … или больше как «доктор» или «мэр»? Понимаешь, обозначение профессии.
– Ты очень хорошенькая.
Я вздыхаю:
– Случайность, вряд ли это моя заслуга.
– А все равно приятно. На мой взгляд, по крайней мере.
– Угу.
– А я не в твоем вкусе, да?
– Я тебя почти и не знаю.
– И к комплиментам относишься равнодушно.
– Предпочитаю, чтобы меня хвалили за то, что я делаю, а не за то, как выгляжу.
– Ты что, совсем в зеркало не смотришься? – спрашивает он. – Не наряжаешься, не прихорашиваешься перед свиданием?
Я качаю головой:
– Со свиданиями у меня плоховато… так что, пойми, тут не в тебе дело. Я обычно слишком занята, чтобы заниматься своей внешностью. Люди принимают меня такой, как есть, или не принимают. Свобода выбора.
– Я тебя принимаю.
Я сдаюсь и закрываю альбом. Корень, на который он облокотился, вьется толстой лесной змеей, уходя мне за спину. Я тоже откидываюсь на него – как на мягкую спинку лесного дивана. Закрытый альбом лежит у меня на коленях, но я продолжаю рассматривать Тоби.
– Так ты из родственников Джо? – спрашиваю я.
Что-то мелькает в его глазах, но так мимолетно, что я не успеваю понять.
– Я Родственник, – произносит он.
Я пока не вижу разницы.
– И чем ты занимаешься, когда не болтаешь с незнакомыми людьми посреди леса?
– Смотря какой день недели, – объясняет он. – В гормдень гоняю на велосипеде по проселкам. В сувидень пью кофе с дружком Гремучкой и брожу по книжным магазинам в Мабоне. На вигтли сплю допоздна, потому что ночью спать уже не придется.
