Глаза Рема Ланаса оставались остекленевшими. Создавалось впечатление, что он совершенно ушел в себя.
— Я проверил записи об этом человеке, — сказал Касо. — Он работал на К0643.
— Был бы он там теперь, — сказал Дурла. Раскопки на К0643 остались единственным несомненным провалом Дурлы. Он начинал их в уверенности, что там будут обнаружены артефакты, которые позволят сделать резкий скачок в развитии технологии вооружений. Но все закончилось полным разрушением зоны раскопок. Ходили дикие слухи, что к этому каким-то образом причастны техномаги… Кто-то якобы мельком заметил их присутствие на планете как раз накануне катастрофы, но в рассказах разных очевидцев их число варьировалось от трех до тридцати. Никто не мог ничего сказать наверняка. Дурле стало интересно, был ли Ланас среди тех рабочих, которых допрашивали после катастрофы на К0643. Он склонился к Ланасу и спросил: — Как тебя зовут?
— Ланас. Рем Ланас. — Говорил узник неразборчиво, и его хрипловатый голос доносился словно издалека.
— Ты член организации?
Голова Ланаса утвердительно качнулась.
— Что за организация? — спросил Дурла с явным нетерпением. — Расскажи мне о ней. Кто ею руководит?
— Министр… Дурла.
Все центавриане, находившиеся в комнате, разом недоуменно переглянулись. Дурла спиной чуял, как сверлит его взгляд Милифы, и едва ли не физически почувствовал, как зазвучал в мозгу тревожный сигнал.
— Да, я Первый Министр Дурла, — сказал он, пытаясь сделать вид, что Ланас, пребывая в наркотическом опьянении, мог просто обратиться напрямую к нему. — Кто руководитель вашей организации?
— Министр Дурла, — повторил Ланас, на этот раз гораздо более уверенно.
Кровь отхлынула от лица Дурлы.
Но тут Касо, чувствуя, что здесь что-то неладно, пришел к нему на помощь:
— Чем занимается эта организация?
— Нанимает… землекопов… для работы на раскопках…
Дурла обхватил руками лицо, отчасти от разочарования, а отчасти для того, чтобы скрыть от посторонних взоров, какое облегчение он испытал при этих словах. Такое абсурдное недопонимание могло запросто привести к безмерным неприятностям, если бы не последовало своевременного уточнения.
— Комитет по содействию прогрессу экономики Примы Центавра, — сказал он.
— Да… эта… организация… — подтвердил Рем Ланас. Он даже попытался улыбнуться, но взгляд у него оставался настолько рассеянным, что было ясно — на самом деле он явно думает о чем-то совсем другом.
Дурла посмотрел на Милифу, которому все это явно пришлось не по нраву.
— Он говорит об ассоциации, которую я создал в целях сплочения центаврианских трудящихся ради…
— Это меня не волнует, — перебил его Милифа. — Я желаю услышать правду о мерзавцах, убивших моего сына. Если он лишь один из них, я желаю услышать имена всех остальных.
Дурла кивнул и вновь обернулся к Рему Ланасу.
— Я говорю о террористической организации. Об организации, которая занимается саботажем. Ты ведь участник одной из таких групп, не так ли?
Ланас кивнул.
— Ну вот, хоть что-то, — сказал Дурла, ухмыльнувшись. Касо одобрительно кивнул. — И сколько людей участвует в этой группе?
— Все, кто в ней участвует, — ответил Ланас.
— Не надо препираться со мной, Ланас, — предупредил его Дурла, чувствуя, что начинает злиться. Он повернулся к Касо. — Как получается, что он в состоянии вытворять подобное?
— Я не понимаю, — ответил Касо, который выглядел теперь несколько встревоженно. — Он должен быть не в том состоянии, когда можно хоть что-то скрывать. Информация должна просто потоком из него литься.
— Ланас… Кто руководит вашей организацией? — спросил Дурла.
— Руководит?
— Да.
— Руководит… наш лидер.
— Да. Его имя. Что за имя носит руководитель вашей организации?
В ответ прозвучала фраза, лишенная, похоже, всякого смысла.
— Нет. Что за имя человека на второй позиции.
— Кто? — переспросил Дурла в полнейшем замешательстве.
— Нет. Кто на первой позиции.
— Что?
— Нет. Что на второй позиции.
Дурла почувствовал, что теряет рассудок. Он обернулся к Касо и зловещим шепотом произнес:
— Это какая-то тарабарщина. Что он такое говорит?
— Я не знаю! — во весь голос крикнул Касо.
— Третья позиция, — пропел Рем Ланас, словно повторяя магическое заклинание.
Дурла вскочил со своего кресла столь энергично, что оно полетело кувырком. Касо хотел было что-то сказать, но разгневанный Премьер-министр схватил его за шиворот и впечатал в стену камеры.
— Что это за идиотизм! — проскрежетал он. — Что это еще за игра?
— Это н-н-не игра, — заикаясь, ответил Касо, его показная пионерская бесстрастность заколебалась под яростным натиском одного из самых могущественных людей Примы Центавра. — Это… это, должно быть, спасительная соломинка…
— «Спасительная соломинка»? Это что еще…
— Нечто, имплантированное в его разум. Впечатанное в его мозг. Как раз на случай, если его начнут допрашивать или пытать. Тогда вместо того, чтобы пропустить нас к сути того, что мы хотим узнать, его разум автоматически обращается к этой бессмыслице. И попадает в замкнутый круг, из которого уже не вырваться.
— Но это невозможно!
— Нет. Для нас невозможно. Но я… — Касо нервно облизнул пересохшие губы. — Я слышал, что такие штуки могут проделывать техномаги…
— Теперь еще и техномаги! — заорал Милифа. — Наркотики! Детские сказки о техномагах! Дурла, да что же это происходит! Кого ты привлек к себе в правительство!
Дурла резко обернулся, внезапно начисто позабыв, каким влиятельным был Дом Милифа. Он уставил на Милифу свой дрожащий палец и сказал:
— Мне достаточно щелкнуть пальцами, и министры моего правительства лишат тебя и имени, и звания, и чести, и имущества! Берегись, Милифа, и не забывай, кто есть я, и кто есть ты! Иначе у меня не займет много времени изничтожить и тебя, и твое имя!
Милифа счел за лучшее ничего не высказать в ответ на эту грубость, хотя по лицу его было ясно, что она пришлась ему совсем не по вкусу.
Дурла, со своей стороны, почувствовал себя пристыженным. Но когда он осознал, что пойманный ими замухрышка на самом деле не в игры с ним играл, но опозорил его в глазах верного союзника, то просто лишился всякой возможности контролировать свою ярость.
— Оставьте наркотики, — приказал он Касо. — Теперь… теперь мы поговорим с ним старым испытанным способом.
И несколько минут спустя Рем Ланас уже стоял распятым в центре комнаты, его руки были привязаны к противоположным стенам камеры. В руках у Дурлы искрилась энергией электрическая плеть.
