— Это хорошо, что он спиной стоит, — меланхолично сказал Воин, наблюдая за расширяющимися зрачками побледневшей девушки, — анфас это выглядит гораздо хуже, поверь.
— Он… оборотень, — выдавила Рива.
— Да? — Воин заинтересованно взглянул на корчащегося Витольда, чьи черты уже приобретали определённость, и покачал головой. — Слушай, и точно. Как это я не обратил внимания?
Рива натянуто улыбнулась, потом резко развернулась к начальнику отдела:
— А вы… тоже?!
— Ну что ты, — Воин успокаивающе улыбнулся. — Я совсем другое дело. Потом расскажу как-нибудь.
В предплечье Риве уткнулся мокрый влажный нос. Надо отдать должное, руку девушка не отдёрнула. Рядом с ней стоял огромный, гораздо больше метра в холке, угольно-чёрный волк.
— Э-э-э…
— Он тебя понимает так же, как если бы был человеком, — спокойно произнёс Воин. — Не бойся, Витольд у нас уникум. Контролируемое преображение вне зависимости от фаз луны — его конёк. Если договоритесь, он тебя как-нибудь покатает.
Волк фыркнул и растянул губы в лёгком оскале. Рива готова была поклясться, что идолище улыбается.
— Ну, родной, приступай, что ли. Как найдёшь что — подай голос, мы тебе одёжку притащим, договорились?
Зверюга согласно наклонила голову и растворилась в рассветных тенях. Воин протяжно зевнул.
— Скажите, а почему он такого цвета? Это от чего-то зависит? — первый шок прошёл, и в Риве проснулся аналитик. Воин помотал головой, вытаскивая сигарету из пачки:
— Это их естественный окрас. Оборотни все чёрные, хоть тресни. Заранее предупреждаю, я знаю историю Витольда, но рассказывать не буду. Такие вещи считается неприличным распространять за глаза. Захочет — сам поведает.
— Он сможет взять след? — сменила тему Рива.
— Искренне на это надеюсь. Перевёртыши вообще отличаются хорошим чутьём. Кроме того, они, кажется, умеют ощущать друг друга на расстоянии.
— А почему… — начала было Рива, вспомнила, как корёжило Витольда во время обращения и замолчала. Воин покосился на неё и тихонько улыбнулся.
«Девочка подаёт надежды».
В лесу затенькала какая-то птица, налетел порыв прохладного ветра, дрогнули провода над рельсами. Рива взглянула на голый торс Воина под кожаной курткой и поёжилась: становилось свежо. Наконец, откуда-то из-за общежития донёсся короткий вой. Оборотень взял след.
— в которой приоткрывается завеса тайны над структурой мироздания, и совершается выбор, кажущийся, на первый взгляд, лёгким.
Машина, ничем не примечательный «Форд Сьерра», бодро осилила путь через весь город за полчаса.
«То ли они и вправду поворожили, то ли сегодня на дорогах на удивление спокойно», — Олег улыбнулся своим мыслям и вышел из автомобиля. Тот, кого назвали Палачом, с ними не поехал, сославшись на то, что у него якобы скоро самолёт, и дорогу пришлось коротать в гробовом молчании. Девушка со странным прозвищем «Птаха» угрюмо-сосредоточенно вела, а Георгий откликался на вопросы Олега односложно и вскоре попросту перестал обращать внимание на попутчика, погрузившись в свои мысли.
Олег огляделся. Они остановились у входа в двухэтажное здание нежно-кремового цвета с ажурными решётками на окнах. Возле тяжёлой металлической двери на стене висела ярко начищенная медная табличка. Хизов всмотрелся. На табличке значилось: «Детективное Агентство „Альтаир“». Олега поразило даже не то, что номер дома соответствовал указанному на визитке, а то, что слово «агентство» вопреки всем правилам было написано с большой буквы. Он открыл было рот, чтобы сообщить об этом своим спутникам, поймал мрачный взгляд Птахи и счёл за лучшее промолчать.
Никакой системы безопасности Хизов не заметил. Во всяком случае, Георгий просто толкнул дверь и прошёл внутрь, не заморачиваясь с карточками или пропусками. Внутри оказался просторный холл, выдержанный в белых и серых тонах, «ресепшн», как это стало модно называть в лихие девяностые, а проще говоря — стойка секретаря. За стойкой сидела сухощавая темноволосая дама средних лет со строгим взглядом.
— Мэрионн, это Олег Викторович, к Александру Евгениевичу, — тон Георгия был рассеянным, он всё ещё пребывал где-то в своих размышлениях. Птаха фыркнула:
— И пусть приготовят лабораторию.
— Отставить, — коротко сказал Георгий и в упор посмотрел на девушку. Несколько секунд они бодались взглядами, потом Птаха отвела глаза:
— Буду у себя.
— Что это с ней? — спросил Олег, когда девушка вышла из холла. — Я понял, что она меня в чём-то подозревает, но разве вам не вменяется в обязанности сдерживать эмоции при общении с простым народом?
— Она не оперативник, — всё так же рассеянно ответил Георгий, — кроме того, твоё нынешнее место обитания пробудило у неё не самые светлые воспоминания. Я отговаривал её ехать, но она настояла.
— Место обитания?
— Раньше она жила в этой квартире, — раздался новый голос.
Олег обернулся и сразу же вспомнил, что у него на лице двухдневная небритость, джинсы он менял неделю назад, а в футболке несколько раз завтракал не самым аккуратным образом. Светловолосый молодой человек, появившийся в холле, был одет и причёсан настолько безупречно, что хотелось, как минимум, поклониться и добавить в свою речь что-нибудь в стиле «милостивый государь».
— Меня зовут Александр Евгениевич Светлов, — сказал вошедший, — вы, сколь я понимаю, Олег Викторович.
— Можно просто Олег, — выдавил Хизов, соображая, подавать ему руку или нет. Блондин разрешил его сомнения, ограничившись коротким полупоклоном. Олегу не оставалось ничего, кроме как ответить тем же.
— Мэрионн, вторая переговорная свободна?
— Да, Александр Евгениевич.
— Прекрасно, Олег, прошу за мной. Шолто, от вас я в течение часа желаю увидеть отчёт о произошедшем.
— Хорошо, — кивнул Георгий, — Птаха…
— С ней я побеседую лично.
Они вышли из холла и прошли по длинному коридору. Олег слегка засомневался в своей пространственной ориентации: снаружи нельзя было сказать, что здание таит в себе подобную «кишку». Александр открыл дверь, ничем не отличавшуюся от десятков таких же, и они оказались в небольшом уютном помещении с задрапированными окнами. Блондин присел на стоявший у стены диванчик и жестом предложил Олегу последовать его примеру. Хизов помялся, но сел, постаравшись сохранить дистанцию: намерения «представителей Агентства» всё ещё представлялись ему смутными. Он искренне надеялся, что в случае чего сможет вырубить этого щёголя и дать дёру.
