-- Ты знаешь, что это означает?
-- Именно то, о чем я и говорил... темный бог отводит взгляд от них. Они могут появиться совершенно внезапно, мы их не увидим и не услышим до того момента, когда они нападут.
-- Если они распределились, -- сказал Острон, -- значит, если мы и напоремся на них, это будет не целый отряд, а лишь его крошечная часть. У нас есть шансы, вам не кажется? А еще они ведь не знают, что мы знаем о их присутствии. Вероятно, они пропустят нас.
-- Там идемте же скорей, -- предложила Сафир. Верблюд мягко опустился перед ней на колени, позволяя забраться себе на спину. -- Мы должны успеть до темноты.
-- Придется сильно спешить, -- пробормотал дядя Мансур. Адель уже двигался вперед, вновь оказавшись в голове отряда; Острон неуверенно оглянулся на тело одержимого.
-- Мы же не можем просто бросить его здесь?.. -- спросил он у дяди. Тот лишь фыркнул.
-- На это у нас нет времени. Ничего, пустыня поглотит его.
***
-- Будьте очень осторожны, -- вполголоса сказал Адель, оглядываясь. Пустыня вроде бы не таила в себе никаких угроз, и над барханами висела плотная тишина, нарушаемая лишь шорохом песчаных волн. -- Сафир, тебе лучше тоже идти пешком, и держи наготове лук.
Девушка послушно спешилась. Их отряд стал как-то теснее, и Острон уже не замыкал его, а шел между нею и дядей Мансуром; Адель по-прежнему был чуть впереди. Солнце вроде бы еще было в зените, но уже неуловимо кренилось к западу. Где-то там, далеко на западе, оно опустится по небесной лазури и окунется в теплое море. Острон однажды видел море, когда их племя достигло западного края; он тогда был еще мальчишкой и долго, очень долго стоял на берегу, очарованный бесконечным бегом волн.
Теперь, правда, море было очень далеко, а одержимые -- близко.
Солнце опускалось и опускалось.
-- Еще четыре фарсанга, -- прикинул дядя Мансур, бросив взгляд на горизонт. В мутной дымке что-то темнело. Они только что взобрались на высокий бархан и намеревались спускаться с него; верблюды устало вздыхали, принужденные идти быстрее, чем обычно. Еще четыре фарсанга; они преодолеют это расстояние за шесть или семь часов. Если поспешить, то пять с половиной, в лучшем случае.
Солнце миновало высшую точку и поползло к закату.
Они шли в тишине. Тяжелее всех, пожалуй, приходилось Сафир, потому что она не привыкла к таким долгим трудным переходам пешком, а на верблюде всадник становился слишком легкой мишенью. Острон, шедший позади всех, нагнал ее и улыбнулся ей одними уголками губ, подбадривая; девушка, утирая пот со лба, фыркнула. А потом все-таки улыбнулась в ответ.
Острон заметил, как лиловеет небо. Сотни раз он видел, как ночь опускается на Саид пушистой шапкой, поначалу заливает пустыню оттенками фиолетового, а потом лишает глубины цвета, и золото барханов превращается в серую пелену, а изумрудные листья пальм в оазисах -- в черные контуры. Сотни раз он наблюдал за этими превращениями, но никогда еще они так не беспокоили его.
-- До заката не больше часа, -- наконец нарушил тишину голос Аделя. -- Мы, должно быть, сейчас в самой большой опасности. Будьте бдительны.
-- Куда уж бдительней, -- пробормотала девушка, ведшая своего верблюда в поводу; в последнее время Острон не без беспокойства обнаружил, что она слишком цепляется за животное, будто пытается почерпнуть силы у выносливого пустынного зверя.
На всякий случай он сам старался идти так, чтобы Сафир была между ним и верблюдом.
Темные очертания оазиса приближались. Пару раз Острону мерещилось какое-то движение в самом уголке глаза, но когда он поворачивал голову, перед ним лишь расстилались дюны. Он и сам был не уверен, то ли это просто ветром движет песок, то ли... о втором варианте он предпочитал не задумываться.
-- Быстрее, -- вполголоса велел Адель и вдруг сорвался в бег. Острон не успел подумать, что делает, и побежал следом; от удивления вскрикнула Сафир, и ему пришлось поймать ее за руку и потащить за собой. Лишь потом он понял, в чем причина. Небо уже совсем потемнело впереди, -- ведь они шли на восток, -- а на западе еще алела полоса света, и на ее фоне отчетливо вырисовывались темные силуэты.
-- Опаздываем! -- крикнул Адель. -- Господин Мансур, пусти верблюдов вперед!
Дядя, не ответив, со всей силы хлопнул первого верблюда по боку ладонью, и животное от неожиданности совершило нелепый прыжок, а потом потрусило вперед, обгоняя людей. Второй верблюд, поводья которого выпустила Сафир, устремился за ним. Острон оглянулся еще раз и заметил, что темные фигуры появились не только за их спинами, но и с боков тоже.
-- Нас окружают!
Адель только побежал быстрее. Солнце опускалось за горизонт, и в пустыне, как и всегда, очень быстро наступала ночь; вот уже огненное пузо трется о барханы на западе, а еще пять минут назад казалось, что ему так далеко.
-- Острон, -- выдохнула Сафир, бежавшая чуть позади. Ее вспотевшая рука норовила выскользнуть из его ладони, но он вцепился в нее, боясь отпустить. -- Острон, я больше не могу... я сейчас задохнусь...
-- Не смей останавливаться, -- ответил он. -- Осталось немного!
-- А если мы не успеем?..
-- Может, верблюды поднимут переполох среди людей! Они наверняка пойдут смотреть, откуда прибежали животные.
Заветный оазис был так близко. Прощальные лучи солнца вызолотили верхушки пальм; Острон мог видеть, как верблюды гигантскими прыжками несутся туда, преодолевая пески дважды быстрее, чем люди. Адель бежал первым, но потом остановился, и дядя Мансур промчался мимо него. Острон также замедлил шаг. Сафир хрипло дышала сбоку.
-- Бегите, -- сказал Адель. -- Осталось совсем немного.
-- Ты что это, собрался сражаться с ними?
-- Я задержу их немного, -- он оскалился. -- Не хочу, чтобы Сафир думала, будто я такой уж трус.
Острон опешил. Краем глаза он видел, как стремительно приближаются серые фигуры, даже различил тусклый блеск их мечей. Сафир почти что всхлипывала, пытаясь отдышаться: сегодняшний переход был для нее одним из самых тяжелых в ее жизни. Острон посмотрел на нее, потом перевел взгляд на оазис.
-- Нет нужды, -- сказал он и кивнул в ту сторону.
Адель вскинул голову: два верблюда уже скрылись в тени пальм. Острон отпустил трясущуюся руку Сафир и достал свой меч, чувствуя, как в жилах кипит кровь. На этот раз удача была на их стороне, и леденящий страх смерти, который властен над любым нормальным человеком, не цепенил его, лишь было лихорадочное возбуждение перед дракой.
Минута. Другая. Серые тени были совсем близко; солнце почти полностью скрылось за головами дюн. Острон и Адель стояли неподвижно, не глядя друг на друга, с мечами наперевес, чуть поодаль темнела фигура дяди Мансура, и он один смотрел на восток.
