Стоп! Минуточку…
Ведь этот утренний норх вовсе не был безобидным бельчонком. Но Ян победил его, несмотря на всю свою неуклюжесть. Возможно, ему просто повезло. Возможно, ему помогло отчаяние. Но ведь по сравнению с норхом Годфри был просто щенок!
И потом, Годфри убивать не обязательно.
Внезапно Яна охватило странное ощущение силы и легкости во всем теле. Он молниеносно вскочил на ноги, хотя полностью выпрямиться так и не смог. Прежде чем зрители успели предостеречь своего приятеля. Ян, сам удивляясь своей быстроте и решительности, уже подскочил к Годфри Пинкхэму со спины.
Когда Ян прыгнул на него, Годфри только-только наклонился к кувшину с элем. Один удар – и голова рыцаря, проскочив в широкое горлышко кувшина, погрузилась в пенистую жидкость.
Толпа замерла в немом изумлении. Ян, сам донельзя ошарашенный, рывком вздернул своего обидчика на ноги. Эль из кувшина струйками побежал по нарядной тунике и панталонам Годфри, через несколько секунд уже основательно промочив их. Застряв головой в пустом кувшине, Годфри глухо рычал и ругался, обеими руками пытаясь стянуть с себя проклятый сосуд и напрочь забыв, что остался совершенно беззащитен.
Едва соображая, что он делает, Ян наподдал рыцарю коленом в пах. Годфри издал сдавленный вопль, бросил сражаться с кувшином, зажал руками ушибленное место и со стоном согнулся пополам.
Ян не преминул воспользоваться преимуществом: он ухватил Годфри за плечи, быстро окинул взглядом улицу и изо всех сил толкнул шлемоносного рыцаря вперед.
Не прекращая стонать, Годфри отчаянно задергал руками. чтобы не упасть, но в конце концов не удержался и рухнул как раз туда, куда рассчитывал уронить его Ян, – на вонючую сырую кучу свежего лошадиного навоза, всю облепленную мухами.
Затем Ян повернулся к притихшей в ужасе публике.
– А теперь, будьте так любезны, выслушайте меня! Один из рыцарей пришел в себя и взревел, тыча пальцем в сторону Яна:
– Смерть паршивому ублюдку!
– Это был честный поединок! – крикнул Ян, но толпа хмельных, истосковавшихся по своему делу вояк уже надвигалась на него, жадно протягивая руки.
Ян пустился наутек как раз в тот момент, когда Годфри Пинкхэму наконец удалось стащить с головы кувшин. Чертыхаясь, рыцарь запустил его вслед Яну, но промахнулся. Пинкхэм запыхтел от злости и неуклюже привалился к дверному косяку. Он бы с радостью возглавил погоню, да только толпа взбешенных рыцарей уже промчалась мимо, снова сбив его с ног. На сей раз Годфри ткнулся в навозную кучу не затылком, а лицом.
Ян тем временем несся по запруженной повозками и людьми улице со всей скоростью, на какую только были способны измученные за день ноги. В сумасшедшей спешке он сшибал на своем пути подпорки ярмарочных палаток, опрокидывал лотки с фруктами, раскидывал во все стороны невинных покупателей и зевак.
Бешеная погоня внесла элемент оживления в степенную толкотню весенней ярмарки. Под ноги покупателям валились клетки с цыплятами; люди отплевывались от пуха и перьев, а куриные дети возмущенно верещали. Яну казалось, что запахи и звуки праздничного города слились в плотное, без единой щелки, неподатливое полотно, сквозь которое приходилось прорываться с боем. Затем исчезло и это чувство: остались лишь судорожная борьба за глоток воздуха, привкус крови в горле да боль в натруженных мышцах. Ян поневоле бежал зигзагами, стараясь не натыкаться на слишком солидные препятствия; ну а незамысловатые помехи он просто перепрыгивал или сбивал на бегу.
Наконец вдалеке показалась цель – узкий проем между двумя приземистыми зданиями. Этот проход выведет Яна в путаницу узких переулочков, где оторваться от погони будет легче. Ян протиснулся в спасительную щель и очертя голову ринулся в прохладную полутьму. Уже на середине прохода он услышал за спиной характерный шум: преследователи заметили лазейку и ломились за ним по пятам.
Если они схватят его сейчас, то переломанные конечности и выбитые зубы – это еще самое меньшее, что ждет его. Ян торопливо шмыгнул в боковой переулок, с шумом расплескивая лужи, и почти сразу же вновь свернул в кромешную тьму улочки, перекрытой на уровне второго этажа сплошным навесом.
Здесь Ян остановился и позволил себе отдышаться. Он сплюнул накопившуюся в горле слизь и строго-настрого приказал своему телу не падать в обморок. Тело нехотя послушалось. Услышав издалека крики погони, он напрягся и уже готов был снова броситься наутек, но тут сверху неожиданно брызнул солнечный луч, ослепивший его ярким сиянием.
Прикрыв рукой глаза, Ян задрал голову с таким видом, словно ожидал увидеть самого Господа Бога, явившегося на помощь несчастному беглецу. Но в проеме на месте одной из досок навеса виднелось всего лишь девичье лицо, полускрытое длинными рыжими кудрями.
– Ян! – окликнул его мягкий, но настойчивый голосок. – Ян Фартинг! Скорее!
Поднимайся сюда! Они рыщут по всему лабиринту! Давай же!
Только одно существо на всем белом свете называло эту сеть переулков лабиринтом.
– Хиллари?!
– Да, да, кто же еще, увалень ты эдакий! Залезай вон на те бочки, поставь ногу на подоконник и хватайся за мою руку!
Да… у стены действительно стояли бочки, деревянные бочки с металлическими обручами. А над ними было окно, и подоконник оказался достаточно широким, чтобы поставить на него ногу. Ян торопливо взобрался на ближайшую к окну бочку, оперся ногой на выступ и потянулся вверх, пытаясь нащупать руку Хиллари, неразличимую в чересчур ярком свете. Наконец ему удалось ухватить ее запястье, Хиллари в свою очередь сжала его запястье, и Ян стал подтягиваться изо всех сил, опираясь ногами на выбоины в каменной стене. Башмак соскользнул, но хватка спасительной руки стала сильнее, а секунду спустя вторая рука вцепилась в его воротник и дернула вверх. Свободной рукой Ян дотянулся до края отверстия в навесе и крепко ухватился за него. Еще несколько усилий – и беглец, тяжело дыша, перевалился через край и плюхнулся на крышу дома.
– Убери свою лапищу! – велела Хиллари Булкинс, приподнимая сдвинутую доску в навесе.
Ян устало повиновался. Девушка водрузила доску на место.
– Я все видела, Ян Фартинг. Не стоило тебе драться с этим рыцарем. Ох, не стоило! Надо было просто дать деру. – Но губы ее против воли сложились в улыбку. – Впрочем, надо признать, у него был тот еще видок с этой плошкой на кумполе!
И Хиллари по-девчоночьи хихикнула.
– Спасибо, Хилли. – Ян с признательностью глядел на нее снизу вверх.
Хиллари Булкинс была единственной во всем городе (не считая, конечно, мамы), кто пытался понять Яна по-настоящему. И, как ни странно, ей это удавалось. Хиллари была худенькой пятнадцатилетней девчушкой с едва развившейся грудью, с узкими бедрами и длинными костлявыми ногами. Но волосы ее были прекрасны: густые, очень длинные, цвета осенней меди, отсвечивающие порой волшебными солнечными бликами. Она всегда носила их распущенными, стараясь скрыть как можно большую часть лица, которое считала ни на что не годным.
