Еще бы Валентин приехал туда, где распоряжается Окделл. Ричард допил грог, поманил стоящего у входа на галерею сержанта, вернул ему кружку, рассеянно глядя вниз. Площадь заполнялась стремительно, хотя до пуска фонтана и раздачи подарков оставалось больше часа.
– Монсеньег, – раздалось под ухом, – вы так гано встали.
– Доброе утро... – святой Алан, как же к нему обращаться? – сударь.
– Пгизнаюсь, гегцог, я надеялся вас встгетить именно здесь, – картавый агарисец навис над Ричардом, как сосулька. – Я хотел бы пгояснить одну вещь как со своим сюзегеном. Ггафы Каглионы пгинадлежат к Дому Скал, но, к своему пгискогбию, я обнагужил, что моим годовым именем называются постогонние люди.
– Сударь, – праздничное настроение начало стремительно съеживаться, – я не хотел бы обсуждать это, тем более здесь. К тому же я связан с бароном Ангерраном Карлионом родственными узами.
– Я знаю, – выпятил губу агарисец, – но для Окделлов главное – спгаведливость. Вы не можете отгицать, что Гаканы пгизнавали наши пгава. Я знаю Его Величество с ганнего детства.
– Здравствуйте, Ричард, – улыбнулся Удо Борн. – Кажется, праздник удается, а я, признаться, боялся, что народ не вылезет из нор. Джеймс, ты засыпаешь на ходу, шел бы ты домой.
– Вот кончится, и пойду, – дернул головой командующий гвардией, – я обещал Роберу проследить.
– Джеймс, – не вытерпел Дикон, – сегодняшнее гулянье – это мое дело.
– Вот прокомандуешь хотя бы месяц, – лицо Рокслея стало хмурым, – и ни я, ни Эпинэ и не подумаем лезть куда нас не зовут, но какова морда, таков и хвост, а морда у цивильной стражи еще вчера была гнусной. Так что придется тебе меня потерпеть. Так, на всякий случай.
– Ну что ты, – смутился Дикон. Джеймс был прав, доверять людям Айнсмеллера было бы ошибкой.
– А где наш догогой Пегвый магшал? – влез «Каглион». – Мы с ним вчега не договогили.
– Вместе с гимнетами ищет Сузу-Музу, – лицо Борна досадливо сморщилось. – Я ему не завидую.
– Приветствую вас, – барон Морен учтиво поклонился. После праздников бывший комендант Багерлее отправлялся в Барсину, и Дикон решил не откладывать.
– Генерал, – юноша указал длинноносому генералу на свободное кресло, – мне хотелось бы с вами поговорить.
– Я весь внимание, – заверил Морен и тепло улыбнулся, – но сначала позвольте поздравить вас с назначением цивильным комендантом столицы. Вы преодолели большой путь со дня нашей первой встречи.
– Вы тоже, – совершенно искренне ответил любезностью на любезность Ричард. – Жаль, нам не удалось поговорить раньше, я бы хотел узнать о самочувствии графа Штанцлера.
– Когда мы виделись последний раз, граф был здоров и спокоен, – Морен внимательно посмотрел в глаза Ричарду, – ему ни в чем не отказывали. Позволю высказать предположение, если б не предубеждения герцога Эпинэ, граф Штанцлер был бы на свободе. Он – друг, а не враг. Я пытался донести свое мнение до Его Величества, но наш король предпочитает слушать друзей, а не подчиненных. Это делает ему честь.
А генералу Морену делают честь его чувства. Другой бы на его месте затаил обиду, но носатый барон думает не о себе и потерянном месте, а о несправедливо запертом в тюрьму человеке.
– Я лично поговорю с Его Величеством о графе Штанцлере, – заверил юноша, – и о вас. Не сомневаюсь, ваши заслуги перед домом Раканов будут оценены по достоинству, и весьма скоро.
– Герцог Окделл, – Дейерс и не подумал подождать конца разговора, – а вы уверены, что нам не грозит покушение? Всем известно: гадина, издыхая, старается укусить.
– Не трусьте, барон, – хохотнул Удо, – и потом, разве вы не мечтали разделить судьбу борцов с узурпаторами?
– Вот-вот, – поддакнул Рокслей, – вы падете от вражеской руки, но ваш преемник примет вашу лютню из мертвых рук и закончит балладу строфами о певце свободы бароне Дейерсе. Чем плохо? Вижу, струны вы уже заменили, так что все в порядке.
– Ваши шутки пгосто возмутительны! – вскинулся Карлион. – Гегцог Окделл, вы отвечаете за нашу безопасность?
– Разумеется, – пожал плечами Ричард, – галерея надежно охраняется.
– Но они могут стгелять, – не унимался агарисец, – с кгыши или из толпы.
– Сударь, – предположил Джеймс Рокслей, – мне кажется, вы не только трус, но и невежда. Ну как вы это представляете? Тут нет ни одной крыши, с которой можно в вас попасть. По-вашему, убийца встанет перед галереей, вытащит мушкет, прицелится, причем не в герцога Окделла, не в меня, не в Кракла, а именно в вас?
– А стоило бы, – заметил Борн. – Жаль, горожане не позволят.
– Жители Раканы празднуют вместе со своим государем, – ввернул Кракл, – не сомневаюсь, этот день войдет в историю, как день всеобщего примирения и согласия. И символом его станет преображенная Дора.
– Это мудгое и кгасивое гешение, – завел Карлион, но Ричарду было не до старого надоеды. У фонтана юноша заметил толстенькую фигурку, показавшуюся странно знакомой. Малышка была в белом, усыпанном блестками платьице, за ее спиной топорщились золоченые крылышки, а голову украшал кружевной чепчик, поверх которого переливалась бутафорская корона. И все-таки Ричард ее узнал! Эта толстушка бродила по дому убитого ювелира.
Карлион о чем-то спорил с Краклом, Рокслей потягивал грог и обсуждал с Удо будущий смотр, а Дикон не мог отвести взгляда от маленькой ювелирши. Существовал ничтожный шанс, что карас подобрала именно она, но на Изломе и песчинка становится горой. Эта встреча не случайна, нужно расспросить девчонку, вдруг она вспомнит.
Юноша поискал глазами капитана Локка, но тот отдавал какие-то распоряжения, да и как объяснить свое внимание к маленькой горожанке? Если камень найдется, Повелитель Скал подарит его сюзерену, но это должно стать сюрпризом. Ричард с тревогой глянул в сторону фонтана, кругленькая фигурка исчезла, и сердце юноши оборвалось: он уже не сомневался, что карас взяла именно толстушка. Для маленькой мещанки реликвия Раканов просто черный камушек, она только рада будет обменять его на жемчуг или кораллы.
Удо распрощался и исчез – в полдень графу предстояло кого-то где-то сменить. Дейерс вынул из чехла лютню и с озабоченным видом тронул струну. Кракл заговорил с Мореном о новом торговом кодексе, к агарисскому Карлиону присоединились Берхайм и Кавендиш. Теперь понятно, почему нет Робера. Иноходец не может простить трусу Ренквахи, но Альдо запретил ссоры и поединки. Эорий не поднимает руку на эория, и поэтому Кавендиши в безопасности. Как и Придд, к сожалению.
– Господин цивильный комендант, – доложил капитан Локк, – площадь почти заполнена, можно начинать хоть сейчас.
