Девушка на мгновение задумалась.
— Если бы это зависело от меня, я бы не трогала его. Когда мы уйдем отсюда, точильщик не пойдет с нами. Он останется здесь, где жучок.
— Еще лучше отправить жучка куда-нибудь в другое место. — Нит Сахор встал в ливне голубых искр. Сверхвозбужденные ионы окружили жучка, и тот исчез по мановению руки гэргона. — Полагаю, теперь мы можем действовать незамеченными. — Но улыбка, появившаяся у него на лице, уже превращалась в гримасу боли.
— Кольцо Пяти Драконов! — Веннн Стогггул жадно схватил кольцо с открытой ладони Малистры.
— Позвольте мне, владыка. — Улыбаясь, колдунья надела ему кольцо на указательный палец.
Он поморщился.
— Туговато.
— Оно предназначено для кундалианских пальцев, владыка. — Малистра наблюдала за регентом из-под полуприкрытых век. На мгновение высунула кончик языка, заметив капельку крови, появившуюся там, где уколол шип, и сжала ему руку, стерев кровь до того, как он заметил ее.
— И что мне теперь делать? — спросил Стогггул. — Как вызвать кундалианское колдовство?
— Все в свое время, владыка. — Они гуляли в ее травно-грибном саду во дворце регента. Небо раскинулось над ними лазурным пологом. Бабочки порхали подле хааар-кэутов в полном боевом снаряжении, патрулирующих шанаитовые валы. Недавно посаженная кровавая смоковница цвела в колдовской страстности, испуская запах, который очень нравился Стогггулу. Малистра старалась приводить его сюда по крайней мере раз в день, чтобы возбуждать организм регента ароматом. — Кольцу надо привыкнуть к новому хозяину. Уже сейчас оно настраивается на вас — и только на вас. Не пройдет и двадцати четырех часов, как колдовство окажется в вашем распоряжении.
— Так долго? — Стогггул нахмурился. — Я хочу растоптать Киннния Морку, как навозного жука!
— И растопчете, владыка. — Малистра лизнула его в ухо. — Если вам не терпится, почему бы пока не составить план по его уничтожению?
— И что бы ты посоветовала?
— Заручитесь поддержкой вашего сына и Олннна Рэдддлина. Курган пользуется расположением звезд-адмирала, однако делом доказал верность вам. Он помог вам унизить Морку. А Олннн Рэдддлин в огромном долгу перед вами и помнит об этом.
Глаза Стогггула мрачно блестели.
— Пожалуй. — Он глубоко вдохнул аромат колдовской смоковницы. — Я мог бы использовать Кургана, чтобы заманить Морку в ловушку. Это, конечно, доставит мне удовольствие. Но какой прок от Олннна Рэдддлина?
— Он теперь презирает Морку. И охотно сделает все, о чем вы попросите.
— Например?
— Рэдддлин — искусный воин и почтет за честь убивать по вашему приказу.
— О чем ты говоришь? Он же калека.
— Так только кажется, — прошептала Малистра. — И в этом его преимущество. С виду он — тяжело раненный ветеран, безвременно вышвырнутый в отставку. Но я сделала его костяную ногу сильнее, чем она была раньше. Поверьте, как убийца на службе у регента он куда опаснее любого свор-командира.
Как обычно, Малистра говорила ему столько правды, сколько ей требовалось. В сущности, теперь в Олннне Рэдддлине было что-то от нее самой. Никто — даже сам Олннн Рэдддлин, — наверное, не смог бы догадаться, что она сделала с ним: такие подарки проявятся не скоро. Сначала ему придется побороться. Придется подавить отвращение к непостижимому, к хаосу жизни. Придется, по существу, переступить свои пределы как в'орнна, если он хочет когда-либо полностью овладеть ее дарами. Она приняла это решение, когда лечила его. Кхагггун был без сознания, висел между жизнью и смертью. И Малистра заключила опасную сделку с судьбой. Если его воля к жизни достаточно сильна, это будет ее ценой — и высокой.
Они закончили прогулку по саду.
— Скажи, Малистра, — прошептал Стогггул, — зачем мне быть регентом, когда ты так хорошо справляешься сама?
— Я только предлагаю, владыка. Вы сами составляете планы и принимаете решения.
— Глупая женщина, это была шутка. — Смеясь, он раздвинул ее одежду, обнажив крепкое горячее тело. Содрогнулся от предвкушения, когда она опустилась перед ним на колени. — И очень смешная шутка, да-да!
Риана пыталась вообразить предстоящую встречу с Элеаной — и не могла. Чем ближе они подходили к гостинице на окраине Серёдки, тем страшнее ей становилось. Все чудовищно запуталось. Где-то в глубине души “мужество” Аннона уже предвкушало сексуальное возбуждение... Но Аннон больше не был Анионом. Риана не представляла, как отреагирует тело. Да и немудрено — с ее-то женским опытом. С тех пор, как она стала Рианой, признаки гормональных изменений, бушующих в организме, были подавлены ужасом, одиночеством и отчаянием. Оставалось только гадать, что произойдет, когда она окажется рядом с Элеаной. Джийан, заметив, как девушка дрожит, остановилась во дворе и положила руку ей на плечо.
— Попробуй расслабиться.
— Легко тебе говорить. Джийан улыбнулась.
— Собственно говоря, совсем не легко. Я волнуюсь ничуть не меньше тебя. — Она не сказала о причинах своего волнения: Элеана могла вызвать Риану на откровение и таким образом таила в себе угрозу.
Тигпен, устроившаяся на плечах Рианы, спокойно слушала их разговор. Риана была благодарна, что раппа так и не спросила, о чем они говорили наедине в монастыре Теплого Течения. Тигпен со сверхъестественной невозмутимостью принимала загадочные разговоры, из которых ее открыто исключали.
— У каждого из нас свои секреты, Риана, — только и сказала она. — Вот так Космос производит Хаос.
Во дворе гостиницы их ждал встревоженный Реккк.
— Так это и есть Дар Сала-ат, — сказал он.
Риана пристально посмотрела на него. Высокий и стройный, с красивыми чертами лица, он совсем не походил на свирепого свор-командира, которого Аннон видел тогда в лесу. Живые и любопытные глаза, без жестокой отстраненности, типичной для кхагггуна. Что бы он подумал, если бы знал, что Аннон Ашера еще жив, существует в теле женщины-кундалианки?
— Реккк Хачилар, — сказала Джийан, твердо положив руки на плечи девушки, — это Риана.
Реккк улыбнулся.
— Мы потратили много дней, пытаясь отыскать тебя. Но какая ирония: оказаться в союзе со свор-командиром, который гнался за Анионом и Джийан от Аксис Тэра до Каменного Рубежа! С другой стороны, по-настоящему жутко: знать Реккка, при том что он и не подозревает об их знакомстве. Риана вспомнила, как Тигпен говорила ей, что судьба Дар Сала-ата — в стороне от всех остальных. Впервые она прикоснулась к тоске одиночества — и внутри родилась пустота, словно там, где царит вечная сушь, пустая чаша ждет благодатного дождя.
