— А что случится, если ты владеешь лишь одной стороной магии? — спросила Никки. — Например, если попробует переместиться кто-то вроде Зедда — могущественный, но знающий лишь Магию Приращения?
Ричард протянул руку к рукояти меча, но тут же вспомнил, что его нет. Каждый раз ему становилось больно, когда он вспоминал, что отдал его Шоте — а на самом деле Самюэлю. Сейчас он постарался отрешиться от грызущей тревоги.
— Понимаешь, с помощью сильфиды ты можешь перемещаться на большие расстояния быстро, но не мгновенно. Видимо, время зависит от расстояния — но в любом случае может потребоваться час, два или больше. Вещество в колодце, оно и является сильфидой, похоже на живую ртуть. Для перемещения мы погружаемся в него, им же приходится и дышать. Когда вдохнешь эту серебристую жидкость, она каким-то образом поддерживает твою жизнь. Но если ты не обладаешь обеими сторонами магии, она перестает действовать — и ты умираешь. Очень просто.
На мгновение Ричард задумался: не разбудить ли сильфиду, чтобы спросить у нее, помнит ли она Кэлен, — но вовремя спохватился. Древние волшебники, люди поразительных способностей, создали сильфиду из исключительно умелой и дорогостоящей шлюхи. Она оказалась замешана в политические интриги — что в конце концов стоило ей жизни. Некоторые свойства характера той женщины сохранились и у сильфиды; она никогда не выдавала имена тех, с кем имела дело. Мысли Ричарда обратились к более насущным делам.
— Знаешь, нам лучше уйти отсюда и сообщить Зедду, что с нами все в порядке. Думаю, Кара сейчас так бушует, что ее впору связывать!
Он пошел было к выходу, но Никки остановила его тихим вопросом:
— Ричард, как ты поступишь с Энн и Натаном?
— Что? — Он оглянулся через плечо.
— Им нужно что-то ответить.
Он пожал плечами.
— Отвечать им? Что именно?
— Они привезли важные известия. Ты не можешь оставить их без внимания. Это война, Ричард! Твое время пришло, думаю, ты и сам это понял. Больше нельзя гоняться за мечтой, когда всему доброму и хорошему в мире, мечтам всех остальных людей грозит гибель!
Ричард пристально посмотрел на нее. Никки выдержала его взгляд.
— Ты сама говорила, что найденное нами тело ничего не доказывает.
— Нет, одно все-таки доказывает: ты ошибался насчет того, что мы там найдем. Ты не нашел там доказательств в свою пользу. Возникает вопрос — почему? Почему вышло не так, как ты предвидел? Единственное возможное объяснение я вижу в том, что кто-то поместил тело туда в расчете, что ты его найдешь. Но зачем? Мы уже довольно давно сидим здесь после того, как раскопали могилу. И ты за это время не сделал ровным счетом ничего. Может быть, пора взглянуть на вещи шире? И при таком взгляде ты поймешь, что пророчество вполне ясно определяет ставки в предстоящей игре? Я понимаю, как дорога тебе жизнь этой женщины — если даже предположить, что она существует, — но может ли она одна уравновесить судьбу всех остальных?
Ричард медленно пошел по кругу, ведя пальцем по краю каменной ограды колодца. В последний раз он призывал сильфиду, когда хотел доставить Кэлен к людям Тины, чтобы там сыграть свадьбу…
— Я должен найти ее. — Он снова посмотрел на Никки. — Я — живой человек, а не орудие пророчества.
— Куда ты пойдешь? Что будешь делать дальше? Ты побывал у Шоты, ты пришел сюда, к Зедду. Никто из них ничего не знает про Кэлен, как и про Огненную Цепь и все остальное. Ты исчерпал все идеи, все попытки. Когда же ты вернешься к реальности, если не сейчас?
Ричард потер пальцами лоб. Он ни за что бы в этом не признался — но здесь Никки была права. Он уже не в состоянии придумать какой-нибудь новый ход, не знает, куда податься. И неизвестно, когда сумеет придумать что-то еще. А если блуждать наугад, не имея ни четкого плана действий, ни нужных сведений, из этого не выйдет ничего хорошего ни для Кэлен, ни для него самого.
В комнате стояла мертвая тишина. Колодец сильфиды был пуст, сама она унеслась куда-то на свидание со своей душой. Жива ли еще Кэлен? Он так устал от бесконечных терзаний, от борьбы с друзьями, с самим собой, от сомнений в здравости собственного рассудка!
И в то же время его тяготило чувство вины за то, что он не может, переломив себя, ответить на призыв народа Д’Хары и возглавить его в борьбе. Множество хороших людей, которых он даже не знал, способных любить, как и он, готовились сейчас встретить смертельную угрозу, нашествие Имперского Ордена. А он… Бросить их всех и пуститься в скитания, на вечные поиски Кэлен?
Никки подошла к нему и сказала нежным, сочувственным голосом:
— Ричард, я знаю, тебе трудно выговорить это вслух, но ты должен сказать: все кончено… кончено, и пора двигаться дальше!
Ричард первый отвел взгляд.
— Я не могу этого сделать, Никки. У меня нет никаких объяснений, которые удовлетворили бы всех, но моя душа ни к чему, кроме этого, не лежит. Понимаешь, если б она заболела и умерла, я был бы безутешен — но, уверен, сумел бы заняться другими нужными делами. Сейчас все не так. Представь себе, как будто она упала в некую темную реку, ее уносит течение, она зовет на помощь, и слышу ее только я один, и понимаю, какая ужасная опасность ей угрожает.
— Ричард…
— Неужели ты полагаешь, что я равнодушен к судьбе невинных людей, ждущих прихода орды, готовой убивать и порабощать? Мне отнюдь не все равно, поверь! Не только из-за Кэлен я не могу спать ночами. Хоть бы кто-нибудь из вас попробовал представить себя на моем месте и понять, каково мне приходится! Каково было бы тебе постоянно разрываться между желанием помочь любимому человеку и необходимостью делать то, что все остальные считают правильным?
Ричард перевел дыхание. Его лицо исказила гримаса боли.
— Я просыпаюсь в холодном поту посреди ночи, — взволнованно продолжал он. — Просыпаюсь и вижу перед собой не только лицо Кэлен, но и лица тех людей, которым не дано будет узнать счастья, если никто не остановит Джеганя. Я хочу помочь людям. Но они уверовали, что лишь я один могу помочь им. И как убедить их, что не могут многие миллионы зависеть от одного человека, что все вместе они сильнее, чем я, что нельзя возлагать такую сокрушительную ответственность на меня одного?
Никки подошла еще ближе и мягко провела рукой по его плечу, стараясь утешить.
— Ричард, я ни за что не стала бы заставлять тебя делать вещи, которые тебе противны. Ты видишь, теперь я уже не оспариваю твое желание верить в реальность твоих фантазий, хотя сама считаю иначе.
— Я знаю.
— Но после той ночи на кладбище не один ты погрузился в раздумья. Я тоже передумала многое.
