— Мы подожгли эту башню, — он горделиво указал в ту сторону, — катапультой.
— Прекрасно. Можно расходиться по домам.
— Хоть что-то, разве нет? — Он повёл их сквозь длинный, пропахший сыростью и кислым потом блиндаж, где по обе стороны на лежанках храпели люди. — "Войны выигрываются не одним великим деянием", — произнёс он нараспев подобно плохому актёру — "но множеством ничтожных стечений обстоятельств." — Разве не ты нам постоянно твердила? Кто это был? Сталикус?
— Столикус, тупица.
— Короче какой-то дохлый мужик. В любом случае, у Коски есть план, но пусть он тебе скажет сам. Знаешь как старики любят порисоваться. — Виктус остановился перед полостью в скале, где сходились траншеи, укрытой крышей из тихонько полощущейся парусины и освещённой единственным шипящим факелом. Генерал-капитан сказал, что будет вовремя. Пожалуйста пользуйтесь всеми удобствами, пока его нет. — Удобства представляли собой грязь. — Если не хотите чего-нибудь ещё, ваша светлость.
— Всего лишь одно. — Он одёрнулся от неожиданности, когда она смачно плюнула ему в глаз. — Это за Бенну, вероломное ты уёбище.
Виктус утёр лицо, глаза переползали с Трясучки на неё. — Я не сотворил ничего, чего не сделала бы ты. И уж наверняка ничего, чего бы не сделал твой братан. Ничего что вы оба не сделали Коске, а вы ему были обязаны поболе, чем я тебе…
— Вот поэтому ты и утираешь рожу, а не пытаешься засунуть обратно кишки.
— Ты хоть раз задумывалась, а может ты сама навлекла на себя всё это? Повышенное честолюбие означает повышенную опасность. А всё что делаю я — плыву себе по течению…
Трясучка внезапно выступил вперед. — Тогда плыви отсюда, пока тебе глотку не перерезали. — Монза вдруг заметила кинжал в его большом кулаке. Тот, что она вручила ему в первый день их знакомства.
— Полегче ты, здоровяк. — Виктус поднял ладони, заблестели кольца. — Отчаливаю, не парься. — Он устроил целое представление, поворачиваясь и напыщенно удаляясь в ночь. — Вам обоим надо обуздать вспыльчивость, — вильнув пальцем через плечо. — Какой смысл белениться из-за каждого пустяка. Поверьте, такое всегда кончается кровью!
Монзу не пришлось бы долго убеждать. Всё кончается кровью, за что бы она не бралась. Она осознала, что осталась наедине с Трясучкой, то чего она последние несколько недель избегала как проказы. Она знала, что ей нужно что-то сказать, сделать некий шаг навстречу улаживанию, утрясыванию с ним отношений. Между ними не всё гладко, но по крайней мере он её человек, а не рогонтов. Вероятно в грядущие дни ей понадобится кто-то спасающий жизнь, а он всё же не был чудовищем, как бы при этом не выглядел.
— Трясучка. — Он повернулся, всё ещё сжимая кинжал, стальное лезвие и стальной глаз отразили огненные языки факела и замерцали цветами пламени. — Послушай…
— Нет, это ты послушай. — Он оскалился, делая к ней шаг…
— Монза! Ты пришла! — Из траншеи выплыл Коска, широко раскинув объятья. — И привела моего милого северянина! — Не обращая внимания на кинжал он пожал свободную руку Трясучки, затем обхватил Монзу за плечи и расцеловао в обе щёки.
— У меня не срослось поздравить тебя на твоём выступлении. Родилась крестьянкой. Тонкий ход. Скромность. А слова о мире! От тебя? Всё равно что слышать, как крестьянин истово надеется на глад и мор. Даже сей старый мерзавец не устоял, но дрогнул.
— Отъебись, старикашка. — Но сама втайне обрадовалась, что уже не надо подыскивать трудных слов.
Коска вздёрнул брови. — Ты сумела затронуть правильные вещи…
— Иным людям правильные вещи не по душе, — вымолвил Трясучка своим могильным шёпотом, убирая нож. — Ты ещё этого не выучил?
— Век живи — век учись. Сюда, камрады! Чуть-чуть поднимемся повыше и насладимся зрелищем штурма.
— Вы атакуете? Прямо сейчас?
— Мы попытались при дневном свете. Не сработало. — С виду не походило, что тьма сработает лучше. Весь проход заполонили раненые — корчи, стоны, кровавые бинты. — А где же мой уважаемый наниматель, его светлость герцог Рогонт?
— В Талинсе. — И Монза харкнула в грязь. Тут её было куда ни плюнь. — Готовится к коронации.
— Так рано? Он, полагаю, в курсе, что Орсо жив и по всем приметам поживёт ещё какое-то время? Не ведётся ли речь о торговле шкурой неубитого льва?
— Я ему об этом напоминала. Много раз.
— Представляю. Талинская Змея советует притормозить Глистоползучему Герцогу. Смех да и только!
— Имеется и некоторая польза. Наводя лоск к церемонии он занял работой в Доме Сената каждого городского плотника, ювелира и швею.
— Халупа хренова на него там не рухнет?
— Будем надеяться, — пробормотал Трясучка.
— По идее здание должно напоминать всем гордые тени стирийского имперского прошлого, — произнесла Монза.
Коска хмыкнул. — Ага, либо позорный крах последней попытки стирийского объединения.
— Об этом я тоже ему говорила. Много раз.
— Пропустил мимо ушей?
— Начинает вырабатывать такую привычку.
— О, да это зазнайство! Как сам некогда долго страдавший таким недугом, я быстро распознаю симптомы.
— Значит тебе понравится ещё один. — Монза не могла прератить издёвки. — Он везёт тысячу белых певчих птиц аж из далёкого Тхонда.
— Всего тысячу?
— По идее они должны символизировать мир. Их выпустят над толпой, когда он, уже королём Стирии возденет руки приветствовать народ. И прихлебатели со всех краёв Земного Круга — графы, герцоги, принцы и даже, насколько я знаю, сам Бог охуевших гурков — станут рукоплескать его исполинскому самомнению и падать вверх тормашками, чтобы лизнуть его толстую жопу.
Коска вскинул брови. — Я улавливаю охлаждение Осприйско-Талинских отношений?
— В коронах есть что-то такое, от чего люди становятся дураками.
— Тому, кто обретает свою, ты и об этом напоминала?
— Пока не разодрала глотку. Но он, надо же, не захотел и слушать.
— Видать намечается ещё то событие. Жаль что без меня.
— Тебя не будет?
— Меня? Нет, нет, нет. Я только собью накал торжественности. Ходят слухи, обвиняющие меня в некоем тёмном дельце, предпринятом ради Виссеринского герцогства, можешь такое представить?
— Ни за что.
— И откуда только взялись эти притянуте за уши сплетни? Вдобавок кто-то должен составить компанию герцогу Орсо.
Она кисло провела языком по губам и снова сплюнула. — Слыхала я, что вы с ним уже трепались.
— Всего-то пара фраз ни о чём. Погода, вино, женщины, его неминуемая гибель. Всё как всегда. Он заявил, что заполучит мою голову. Я ответил что всецело разделяю его к ней влечение, судя по тому, что мне самому от неё уйма проку. Я был строг, но на самом деле от души забавлялся, он же, откровенно говоря, стал какой-то сварливый. — Коска покрутил в воздухе длинным пальцем. — Это он из-за осады не в духе, такое моё мнение.
