Я неторопливо так по сторонам огляделся — и улыбнулся ему… нехорошо.
— А знаешь, — говорю, — дядя… последний из ваших, кто вот так со мной поговорить намылился, Гор-Амрон его звали… жил он после этого разговора плохо и недолго.
Насчет «плохо» я, понятное дело, от себя добавил. Хотя… думаю, был бы покойный гауляйтер доволен жизнью своей, не стал бы по моим снам ночами бродить.
— Гор-Амрон допустил ошибку, — равнодушно так бросает худощавый. — За которую и поплатился.
— А ты, значит, такой ошибки не допустишь?
— Не помню, чтобы я предлагал перейти на «ты»…
— Дядя… плевать я хотел, предлагал ты или не предлагал.
— Мальчишеская бравада, — криво усмехается худощавый. — Я был чуть более высокого мнения о вас, товарищ старший сержант.
— Зато я о тебе, — говорю, — да и вообще о вашей банде заранее уже никакого мнения.
— Сомневаюсь. В разведке вас, Малахов, должны были отучить недооценивать противника.
Ох, думаю, многовато гад про меня знает… что совсем не есть хорошо.
И похоже — не имперец он, а черный. Впрочем, это и проверить можно.
— Интересно, — говорю, — а что если я сейчас в голос заору: «Хватай слугу Тьмы?»
— Не заорете, — скучающе произносит худощавый. — Ибо легко можете спрогнозировать последствия сего поступка.
— Например?
— Например, что примчавшаяся на ваш вопль стража арестует нас обоих. Что доказательств моей истинной сущности у вас нет и быть не может. Что доверия к словам гражданина Империи, почтенного негоцианта Рилла Куана, давно уже обосновавшегося в Эстего, воспоследует куда больше, чем к свидетельству варвара, причем весьма подозрительного варвара. И самое главное — даже при наихудшем варианте развития событий моя работа окажется затруднена лишь незначительным образом, вашу же миссию можно будет счесть полностью проваленной. Лично я, — замечает худощавый, — буду считать себя удовлетворенным подобным исходом дела. А вы, Малахов?
Я промолчал. Пусть, думаю, считает, будто уел, мне ж не жалко. А вот что у меня теперь и сомнений не осталось относительно его принадлежности, это плюс немалый. Черный… как есть черный. И судя по обмолвке твоей насчет здешнего долгожительства, не в самых низших чинах. Может, даже и сам резидент.
— Итак, — полминуты спустя говорит вражина, — вернемся к объявленным мной темам разговора. Ариниус, Дарсолана и вы, Сергей.
— Ну и о чем говорить будем, гражданин колдун? — интересуюсь. — Учтите, я в марках не беру, только в фунтах.
Черный удивленно так на меня глянул.
— Это я тебя, дядя, как Гор-Амрона предупреждаю, — поясняю я. — Он мне, как сейчас помню, за Дарсолану пять тыщ золота сулил. А я требовал тридцать и половину вперед. Так мы с ним в цене и не сошлись… вот беда-то какая вышла.
— В самом деле? — приподымает бровь черный. — Да… можете не верить мне, но я не знал, что план Гор-Амрона был настолько примитивен. У нас, знаете ли, не принято делиться подобной информацией, прежде…
— Ну да, — перебиваю его, — вы ж, в кого пальцем ни ткни, сплошь эгоисты законченные, хоть пробу ставь. Каждый для себя, любимого, старается, а то и под соседа яму копает.
— Неужели вы, Сергей, всерьез считаете, что подобный эгоцентризм свойствен исключительно тем, кого именуют слугами Тьмы?
— Нет, — усмехаюсь, — но я всерьез считаю, что при нашем «неестественном отборе» других скоро не останется. Кончатся все эти, — на площадь киваю, — нейтралитеты и будут наши, ваши и последний решительный…
— А не боитесь, что в этом «последнем и решительном» сражении на вашей стороне окажется лишь жалкая горстка?
Ой как дешево… я даже не удержался, зевнул.
— Представь себе, дядя, совершенно не опасаюсь. Потому как хороших людей всегда больше, чем плохих. А уж таких сволочей, как ты и прочая черная нечисть… вот их-то как раз и горстка, пусть даже ухитряетесь вы очень многим жизнь портить.
— Весьма, я бы сказал, занимательная точка зрения. — Черный пальцами нервно так по столешнице побарабанил. — И ведь не спишешь на отсутствие должного жизненного опыта, ибо его, по моим представлениям, у вас, Малахов, в избытке. Но при этом…
— Послушай, ты, гражданин чернокнижник, — перебиваю. — Ты вроде чего-то по делу сказать хотел?
Это все из-за миски. В другое время, конечно, я бы ему выговориться позволил — вдруг бы да вытрепал чего полезное и разведывательно-важное. А тут… завтракал-то я рано, живот потихоньку сводит, а она стоит под самым носом и благоухает… но не руками же в нее лезть?! Вот и начал сатанеть потихоньку.
— Что ж, можно и по делу, — пожимает плечами Куан. — Скажите, товарищ старший сержант разведроты 134-й стрелковой дивизии Сергей Малахов, как бы вы отнеслись к предложению вернуться обратно в свой Мир?
— Гражданин чернокнижник, — щурюсь. — А как бы ты отнесся к предложению засунуть свою башку в собственный зад?
Сказал и, как говорит старший лейтенант Светлов, с чувством глубочайшего морального удовлетворения пронаблюдал, как у темного скула дрогнула.
— Отрицательно, — спокойно говорит он. — Ибо действие сие является невозможным с точки зрения анатомии, но вполне осуществимо при посредстве соответствующей магии. Аналогичным же образом магия способна перенести вас, Сергей, обратно, хотя это заклинание будет неизмеримо сложнее и дороже, чем, к примеру, магическое усилие по засовыванию вашей головы… ну, чтобы не быть вульгарным, в эту кружку.
— За дурака держишь, дядя? Или впрямь думаешь, что ничегошеньки я у здешних магов не повыспрашивал?
— У магов Света, — с презрением бросает Рилл, — куда меньше знаний и возможностей о прорыве Межмирового Барьера. Ибо с тех времен, как им — весьма, замечу, случайно, — открылись их пресловутые Тайные Тропы, они, как это говорят у вас, почили на лаврах, не утруждая себя сколь-нибудь серьезной исследовательской работой в смежных направлениях. В отличие от нас. Вспомните, к примеру, чье именно заклинание доставило вас в этот Мир.
И тут у меня внутри словно оборвалось что-то.
— Врешь, — говорю. — Как есть врешь, гражданин чернокнижник.
А черный ухмыляется ехидно так… понимающе.
— Все сказанное мной — истиннейшая правда. Вы, Сергей, превосходно это знаете.
И ведь, думаю почти с отчаянием, прав он, сволота такая. Не врет. Уверен я, что не врет. Не пойми откуда эта уверенность во мне взялась.
— Итак, — нарочито скучающим голосом осведомляйся Куан. — Каковым будет ваш ответ?
— По-хорошему, — мечтательно так говорю, — послать бы тебя, черный, на три с загибом… жаль, заведеньице здешнее больно прилично выглядит. А если вежливо, культурно и коротко — нет.
