Равенор на мгновение замолчал, затем остановил взгляд на Фирелле.
— Мой слуга доставит тебя домой. Я передам с ним письмо, чтобы тебя не наказывали. Духа оставь мне.
— Я не расстанусь с ним, — отказалась Фирелла. — Это подарок Альмарена.
Равенор слегка нахмурился.
— Лишняя проблема. Амулет может понадобиться.
— Возьмите меня с собой, — попросила его Фирелла. — Я знаю, как разговаривать с духом. Меня он слушается, а вас — может и не послушаться.
— Верно. Я не ясновидящий. Ты умеешь ездить верхом?
— Умею.
— Мы поедем быстро. Выдержишь?
— Я постараюсь.
— Хороший ответ, — Равенор позвонил в колокольчик. В дверях мгновенно появился слуга. Маг поднялся ему навстречу, от его вялости не осталось и следа.
— Двух слуг, четырех лошадей и все для двухнедельной поездки — немедленно! Ей — другую одежду, она едет со мной, — указал он на Фиреллу. — Выполняйте!
Отправив слугу, маг сел писать письмо матери Фиреллы. Когда он поставил последнюю точку, вернувшийся слуга доложил, что все готово к отъезду.
— Прекрасно, — одобрил Равенор, запечатывая письмо фамильным перстнем. — Это отнесете супруге Норрена. Не сейчас. Ближе к обеду.
Затратив на сборы ровно столько времени, сколько потребовалось для переодевания, Равенор и Фирелла спустились к выходу по парадной лестнице. У ее подножия стояли заседланные лошади, вышколенные, как державшие их слуги. Две из них, завьюченные дорожными мешками, предназначались слугам, другие две, в богатой сбруе, ожидали хозяина и его спутницу. Равенор, не прощаясь, вскочил в седло и первым подъехал к воротам, немедленно распахнувшимся перед ним.
Выехав на улицу, Равенор сразу же пустил коня галопом. Поначалу он оглядывался на следовавшую за ним Фиреллу, затем, убедившись, что девочка хорошо держится в седле, перестал обращать на нее внимание. До обеда было далеко, а они уже скакали вверх по Большому Тионскому тракту, навстречу потоку беженцев, идущему с севера.
Узнав, что уттаков возглавит первый военачальник Берсерена, Ромбар тщательно пересмотрел соотношение сил обеих армий. Теперь, когда были точно известны и численность войск подошедшего с юга Донкара, и печальный итог событий в Келанге, однозначно выяснилось, что положение складывается наихудшим образом для защитников Босхана. Если раньше еще можно было надеяться на тактические просчеты Каморры, присутствие Госсара исключало малейшую надежду на ошибки врага в бою. Укрепления, возведенные на подступах к городу, вряд ли могли остановить врага, вчетверо превосходящего по численности объединенную армию южных городов Келады. Это вынудило Ромбара собрать военный совет, куда были приглашены все, кто принимал участие в руководстве войсками.
Вечером к шатру Норрена стали собираться правители и военачальники. Сюда подъехала и Десса с сыном, которого с малых лет приучала к нелегким обязанностям правителя, и Донкар, а с ним его взрослые сыновья, двое из которых командовали отрядами, и предводитель конницы, посланной правителем Тимая. На совет пришел и сам Норрен, которому лекарь на днях разрешил вставать с постели. Правитель Цитиона держался бодро, хотя его бескровное лицо и запавшие щеки свидетельствовали о недавней горячке. Когда все приглашенные собрались и расселись под навесом, установленным у шатра Норрена, Ромбар поднялся с места и в нескольких словах обрисовал положение.
— Мы уже рассматривали осаду Босхана, как возможный вариант развития войны, — подытожил он сообщение. — Обстоятельства указывают, что это — единственно возможный вариант. Я считаю, что в первую очередь нам следует позаботиться об обеспечении нашей жизни в условиях осады.
— Для чего же мы строили укрепления, Ромбар? — проворчал военачальник Дессы. — Чтобы подарить их уттакам?
— Не беспокойтесь, Вастен, они нам пригодятся, — ответил ему Ромбар. — Мы не отступим в город без боя, но отступление нужно организовать так, чтобы наши потери оказались существенно меньше вражеских. Как это сделать, мы решим, когда увидим расстановку сил Каморры.
— Не случится ли так, что Госсар с армией пройдет мимо Босхана на юг, пока мы отсиживаемся за стенами? — поинтересовался Донкар. — Все наши войска здесь, а южные земли остались без защиты.
— Если это случится, мы догоним врага сзади и нанесем ему гораздо больший урон, чем в открытом бою. Но Госсар, к сожалению, никогда не сделает такой глупости, — взгляд Ромбара остановился на сидевшей поблизости правительнице Босхана. — А вы, Десса, что нам скажете о возможности города принять и содержать наши войска?
— Все подготовлено, — ответила Десса. — Горожане извещены о необходимости разместить воинов, запаса провизии и конского корма хватит недели на три… при имеющейся численности войск.
— Хорошо. В войсках есть собственные запасы, да и численность… При бережном расходовании месяца полтора мы продержимся, — вслух прикинул Ромбар. — С завтрашнего дня нужно начать размещение войск в городе, а также переправить туда военные припасы и имущество. Когда разведка известит о приближении уттаков, мы расставим войска по укреплениям.
Никто не оспаривал предложение Ромбара. В последующем обсуждении говорилось только о том, как лучше и быстрее выполнить намеченное. Совет закончился поздно вечером, а наутро весь военный лагерь зашевелился. Ручейки людей и повозок, нагруженных войсковым имуществом, потекли к городским воротам. За один день равнина между Босханом и восточным берегом Тиона опустела, лишь вытоптанная трава напоминала о стоявших здесь войсках. Приняв в себя армию, город закрылся на ночь и уснул, охраняемый стражей у ворот и на стенных башнях.
Спустя два дня в Босхан один за другим стали возвращаться разведчики, высланные навстречу вражеской армии. Из донесений выяснилось, что через сутки первые отряды уттаков появятся у городских стен. Дикари, возглавляемые Госсаром, двигались вдоль восточного берега Тиона, а не западного, как ожидалось, поэтому береговые укрепления оказались ненужными, а северная линия — слишком слабой, чтобы задержать огромное войско. По призыву Дессы горожане с лопатами вышли углублять ров перед насыпью северной линии, а вечером лучники и пешие воины заняли свои позиции вдоль насыпи, где и заночевали, выставив дозорных.
Во второй половине следующего дня стража заметила приближающиеся отряды уттаков. Серая шевелящаяся масса текла вдоль берега, щетинясь каменными секирами, среди которых кое-где поблескивали и бронзовые, захваченные в Келанге. Дикари встали лагерем на расстоянии десяти полетов стрелы от линии укреплений, заполнив долину реки от берега до самых Ционских скал.
