— Ты добрый, — сообщил он мрачно, оборачиваясь. — Хотел напугать.
— Поиграть.
— Теперь какую-нибудь жуть расскажешь.
Келеф рассмеялся:
— И правда. Я замечательный паразит нашёл.
— Избавь меня от подробностей, будь милосерден, — серьёзно выговорил Преакс.
— Тогда я тебя слушаю, — легко согласился Сил'ан.
— А слушать нечего, — мрачно поведал юноша. — Они обсуждали торговые вопросы. Всё больше текстиль. Какой регион им славится?
— Два. Льер и Штирия, — не задумываясь, ответил Келеф.
Его внимание привлекли двое молодых военных, остановившихся перед аркой ворот — ещё по ту сторону. Застенчивость, с которой они оглядывались вокруг, очарованные Городом, и внимание, с которым читали надпись, выбитую в камне, выдавали провинциалов.
— О нет, — сказал Преакс, даже не оглядываясь. — Пойдём отсюда. Я не хочу смотреть, как ты галантно предложишь показать им парк.
Келеф сделал вид, что раздумывает.
— Ах, старейший лес! Ах, больше тысячи лет! Ой, а вон там паразит уничтожает дерево? Да не может быть! — юноша всплеснул руками, прекратил кривляться и грозно потребовал: — Уважай чужое время!
Сил'ан неторопливо подплыл к нему ближе и шепнул:
— Хочешь, я сделаю так, что они проводят тебя завистливыми взглядами?
Юноша расширил глаза, сглотнул и часто замигал, увидев, как хитро прищурились оранжевые глаза. Тотчас он резко отступил назад, вдохнул, набираясь сил для резкой отповеди. Рассмеявшись, Келеф взял его за руку и потащил за собой.
— Не реагируй так, — сказал он, когда, миновав любопытных юнцов, они повернули направо вверх по улице, заставленной торговыми палатками.
— А как я должен реагировать? — мрачно пробурчал Преакс.
Сил'ан проводил долгим взглядом лавку с вазами.
— Когда-нибудь и ты почувствуешь влечение, — отговорился он, сворачивая к святилищу на вершине холма, надменно высившемуся над торговыми рядами.
Юноша печально вздохнул. По лестнице он поднимался молча, и тут Келеф мог позавидовать ему: где-где, а на ступенях ноги оказывались удобнее хвоста.
— А кто из них? — очнувшись от размышлений, вдруг спросил Преакс. Так же бесцеремонно, как и всегда. — Или оба?
Келеф отворил тяжёлую дверь и подтолкнул его вперёд, в прохладный гулкий сумрак. Пахло родниковой водой, как и во всех святилищах Лаа. Жрец-привратник внутренних покоев путано пробормотал обычное приветствие. Ему ответили поклонами и, выбрав пустую скамью в тени как можно дальше от прочих молящихся, сели там. Величественное эхо славословий жестокой Богине рокотало под сводами.
— Скоро начнётся церемония, — забыв о собственном вопросе, шёпотом заметил Преакс. — А если Ей не понравится, что мы о своём?
— Тебе есть что ещё сказать? — удивился Келеф. — Текстиль меня, право, не интересует.
— Зря, — зачем-то очень серьёзно обронил юноша, тут же встряхнул головой: — Они в следующий раз собираются по военным вопросам. Только зачем тебе это?
— Предлог для встречи с тобой? — весело предположил Сил'ан. Уклонившись от вовсе не шутливого удара в плечо, потрепал юношу по голове и велел: — Помолись ей о мести.
Сам поднялся и степенно поплыл прочь.
На заставе у ворот «Кнэе» городской стены дежурили четыре солдата из собственного войска Гаэл. Трое из них, в том числе начальник караула, сидели за столом в кордегардии и читали жизнеописание художника, творившего два столетия назад. Ещё один солдат беседовал с чиновником-магом Дэсмэр о границах свободы. Тема была пространной, но оба никуда не торопились. Дорога через эти ворота вела вдоль лесной опушки к скалам мимо поселений лятхов. Здесь ездили редко и одни только Сил'ан, так что дежурство у «Кнэе» почиталось меж стражников нехлопотным делом, но временами скучным до дремоты.
— Прежде всякого рассуждения требуется определить термины, — лениво говорил маг и цитировал: — Свободным я считаю того, кто ни на что не надеется и ничего не боится.
— Да ну, — не согласился солдат. — Сей Дан-Вар не хочет такой свободы. Куда мы без страха? Таких наворотим глупостей…
— А то от страха глупостей не делают.
— Делают. Но он предупреждает — как сигнал тревоги. И мы дальше должны или подумать, или почувствовать, а потом делать.
— Много почувствуешь, когда сердце в пятках, — усмехнулся маг.
— А это как каждый себя воспитает, — был спокойный ответ. — Сей Дан-Вар одно знает точно: военное дело без страха немыслимо.
Чиновник лениво закатил глаза:
— Даже оставляя в стороне противоречие высказанной идее сознательности, могу заметить, что военные в сложных отношениях со свободой.
— Оставляя в стороне отношения этой дамы с любым из нас, — улыбнулся солдат, — сей Дан-Вар не желает отказываться от надежды. Если человек, её лишённый, и свободен, он несчастен и убог.
— Категоричное суждение. А кто сказал, что свобода приносит людям счастье?
Оба прервали разговор, когда из-за поворота на аллею выплыл Сил'ан.
— Видимость из-за этих деревьев повсюду… — досадливо протянул солдат. Оправил форму, развернул плечи, но выходить из кордегардии не торопился.
— Плохому танцору сам з100наешь кто виноват, — беззлобно ответил маг, куда более зоркий. — Я его давно заметил. А деревья, это, знаешь ли, правильно: жизнь, красота — полная романтика.
— Тема для отдельного разговора, — резюмировал солдат и отворил дверь.
Сил'ан с обычным для его народа царственным равнодушием подплыл к помещению для караула, показал гербовую печать семьи.
— Биё, — опознал солдат и оглянулся на мага.
Тот сделал согласный жест. Птицы лениво свистели в ветвях, полмира купалось в солнечных лучах.
— Сонный полдень хорошо встречать над водой, — смущённо улыбнувшись, заметил солдат.
Сил'ан убрал печать в складки платья, прищурился смешливо и лукаво:
— С вами Налиа! — пожелал он, с любопытством взглянул на человека и, опустив ресницы, отвернулся.
Солдат обрадовано кивнул, услышав имя покровительницы воинов. Чёрная высокая фигура неторопливо растаяла в мареве дня. Весен проводил её взглядом и закрыл дверь.
Начальник караула медленно поднял голову от пергаментного свитка:
— Божественный голос, — тихо заметил он.
Маг хмыкнул и прочёл тоном грозного предупреждения:
— «Прежде всего ты сирен повстречаешь, которые пеньем Всех обольщают людей, какой бы ни встретился с ними. Кто, по незнанью приблизившись к ним, их голос услышит, Тот не вернется домой никогда».[13]
Солдаты, дослушав, рассмеялись — уж очень забавным показался им знакомый чиновник, примеривший образ прорицателя.
