Сэр Норберт напомнил тихонько:
— Сперва нужно бы поинтересоваться, что говорит церковь.
Он перекрестился, за ним перекрестились остальные. Сэр Альбрехт небрежно перекрестил грудь, словно отогнал комаров.
— Да-да, — сказал он, — вы совершенно правы, сэр Норберт. Церковь… да, церковь! Священники что-нибудь решили?
— Нет, — ответил суховато сэр Норберт, — но это вопрос этикета.
— Ах да, — пробормотал Альбрехт, — кто мы без этикета?.. Стадо баранов. Но, мне кажется, молитвы их не остановят. Я имею в виду не баранов, а этих…
— Как и магия, — возразил Норберт. — Те уже пробовали. Как по Маркусу, так и по чужакам.
Я молчал, смотрел и слушал, военачальники высказываются все откровеннее, хотя держатся скованно и понуро, поглядывают исподлобья.
— Что говорит разведка? — спросил я.
Норберт ответил с некоторым недоумением:
— Еще до рассвета захватчики убрались в свой ковчег. И больше никто наружу. Два десятка всадников со всех сторон снова осмотрели… и сейчас осматривают, но пока не отыскали, где же у них ворота. Но как-то же те покидают свою летающую крепость?
— Замаскировались, — предположил лорд Ровер. — Значит, у них мастеровые лучше наших. Это же как нужно двери подогнать, что в щель и конский волосок не просунуть!
— Даже не найти, — напомнил сэр Норберт, — куда тот волосок совать.
Я сказал сухо:
— Если бы церковь могла, она бы остановила это нашествие еще в прошлый раз. Не может быть, чтобы все полезли прятаться под землю!
В шатер вошел отец Дитрих, мне показалось, что он услышал мои последние слова, взглянул с неодобрением.
— Простите, ваше преосвященство, — сказал я.
Он отмахнулся.
— Никаких обид. Все верно. Если это послано Господом, что может человек? Если же это прибыл враг, то это Господь испытывает нас…
Сэр Норберт перекрестился.
— А испытывает только достойных, — сказал он строго. — Так что у нас не все потеряно. Господь мог бы смести нас, как говорит его величество король, одним взмахом божественной длани…
— Значит, — сказал я, — алхимики со своими возможностями могут сделать больше. Я имею в виду, не больше, чем Господь, а больше нас. Хотя могут… но могут и не могут. Остаемся мы наедине с такими могучими и стремительными противниками, что даже брезгуют пользоваться оружием. Есть какие-то соображения?
Лорды переглядывались, Альбрехт закусил губу и мучительно раздумывает, Норберт сидит неподвижно с суровым и мрачным лицом, Робер и Келляве скребут ногтями, сами того не замечая, столешницу, а сэр Рокгаллер то тихонько барабанит кончиками пальцев по столу, то спохватывается и убирает руки вовсе.
— Если там все колдуны, — проговорил Кенговейн неуверенно, — что даже через стены ходят, как бороться?
— А что, — спросил я, — можем отказаться?.. Ну вот. Так что пойдем и всех убьем. Тихо-тихо! Всем сесть. И дышать ровнее. Разве я сказал, что вот так сейчас побежим и в один мах решим сложную задачу, поставленную нам, образно говоря, самим Господом? Это неуважение к Творцу!
Отец Дитрих сказал строго:
— Верно сказано. Это выказать неуважение.
Я перекрестился и сказал пламенно:
— К нашему настоящему и несменяемому сюзерену!..
Отец Дитрих посмотрел на меня с некоторым подозрением, я прикусил язык, иногда и самому кажется, что переигрываю, не стоит быть большим папистом, чем сам папа, хотя для религиозного фанатика границ нет.
— Все по коням, — велел я. — Еще раз посмотрим на Маркус в свете дня. Может быть, что-то придумаем.
Норберт умчался вперед, любой военачальник старается проверить своих перед визитом короля, остальные стараются держаться возле сюзерена, но деревья то и дело разъединяют свиту.
Лорд Робер пустил коня рядом, лицо смущенное, сказал с надеждой:
— Ваше величество…
— Да? — ответил я.
Он поклонился.
— Та женщина сказала, что, если не явитесь к императору Герману и не преклоните колено, сюда вломится его все сметающая армия?
Я ответил нехотя:
— Я тоже слышал. И что? Показались его войска?
— Сейчас бы кстати, — тоскливо прошептал он и со страхом посмотрел на небо. — Любую помощь бы… хоть от самого Люцифера!
Альбрехт пустил коня с другой стороны, высокомерно поморщился.
— Лорд Робер…
— Граф?
— На юге, — сказал Альбрехт, — прекрасно видели, что нависающий над миром Маркус опустился у нас. И понимают, как бы императорская армия ни двигалась быстро, к ее приходу тут уже ничего не останется.
Я добавил:
— К тому же императорская армия при всем ее могуществе… ну не верю, что победила бы в прямом столкновении.
— Император не шелохнет и пальцем, — проговорил Норберт хмуро.
Лорд Робер тяжело вздохнул.
— Да это я так… просто надежда. Сейчас император сломя голову бежит в убежище. Для него подготовлено самое глубокое.
— Из которого все равно не выбраться, — заметил я, — если сверху окажется тектоническая плита в милю толщиной. А так скорее всего и случится.
До опушки еще далеко, но по ту сторону зеленого леса страшно пламенеет багровый купол, накрывший, как кажется устрашенному сознанию, половину мира.
Солнечная сторона блестит нестерпимо ярко, а теневая выглядит почти черной, и снова мне показалось, что вокруг этого чудовища то ли сворачивается время, то ли уплотняется пространство.
Он в самом деле меньше всего похож на корабль в привычном значении, но в космосе отсутствует трение, так что обтекаемость формы там значения не имеет.
Однако же из-за того, что не похож на корабль, это смутно что-то напоминает… Ковчег, на котором спасся Ной, тоже не был кораблем, как рисуют его дураки, это было нечто вроде огромного сарая, что держался на воде, затонув почти весь, и только верхушка поднималась чуточку над волнами.
Нет, это абсурдная идея, не могут эти твари спасать людей с гибнущей Земли и перевозить куда-то!.. Иначе зачем тогда уничтожают все на поверхности и даже проходятся с тепловым лучом по океану, нагревая до кипячения верхний слой?
Хотя, с другой стороны, это делают они или же некие разрушительные процессы происходят сами по себе с некой цикличностью, а эти твари попросту увозят часть людей?.. А потом, возможно, привозят?.. Нет, тогда бы цивилизация не начиналась почти с нуля.
Значит, увозят… нет, что-то голова идет кругом. Если берут человечество на развод, то проще брать из тех, кого увезли раньше. Они явно продвинутое…
Деревья побежали навстречу веселее, раздвинулись, выпуская на простор. Кони выметнулись в залитый солнцем мир бодро, игриво, а со стороны Маркуса в нашу сторону поспешили разведчики на быстрых лошадках.
