Винга отвернулась. Она прекрасно знала, что было в этих сосудах. Все в них символизировало смерть, каждый компонент смеси имел отношение к смерти. Она знала, что Хейке побывал на старых и молодых могилах, он вынужден был проделать отвратительные вещи, чтобы заполучить то, что необходимо было для зелья. Она почувствовала себя больной, непроизвольно сглатывала слюну, не хотела смотреть на то, как он пьет.
И тем не менее она чувствовала и ощущала это.
По лесу и над поляной как будто пронесся вздох, а затем вскрикнул Хейке. По его полному ужаса взгляду, по рукам, вытянутым вперед, словно он отталкивал кого-то от себя, она поняла, что «они» перешли границу и вошли в круг.
Было заметно, что от выпитого зелья Хейке чувствовал себя отвратительно. На бледном, почти зеленом лице — гримаса отвращения. Сам весь скрючился. Начал ползать на четвереньках в круге, и заклинания произносил почти с рыданиями. Внутри у Винги все разрывалось, потому что все, что переживал Хейке, чувствовала и она.
На этот раз ему потребовалось продолжительное время, чтобы прийти в себя. Наконец он сел, опустив голову, и всхлипнул от боли. Вся его фигура являла собой образ отчаяния. Сердце Винги наполнилось желанием подойти к нему, обнять и утешить его.
Но это было запрещено.
Хейке тяжело дышал и всхлипывал.
Оставался последний сосуд. Тот, что должен провести его через стену. Окончательно и навсегда.
Никогда не вернется он обратно.
При этой мысли Вингу бросило в холодную дрожь. Когда она снова посмотрела на изнуренное одинокое существо в кровавом круге, перед ней как бы явился призрак беспризорного Хейке-ребенка, заключенного к клетке, не понимающего зловещего наследства своих предков, не имеющего друзей, несчастного и одинокого. Сейчас его лицо было похоже на лицо маленького несчастного мальчика. Винга, чтобы не заплакать, кусала себе губы. Плач не поможет Хейке. Не сочувствие, а сила нужна ей сейчас.
Трясущимися руками он взял сосуд. Нет, Хейке, нет, не делай этого! Осторожно, бежим домой!
Но она знала, что они уже зашли слишком далеко. Остановиться сейчас — значит совершить роковую ошибку. Совершить лишь половину того, что задумали — опасно для жизни.
Он с огромным трудом держал в руке сосуд, так тряслись его руки.
Но вот он, видимо, решился. Проглотил смертельные яды, которые, конечно, несколько были нейтрализованы таинственными веществами из клада Людей Льда.
Винга сейчас не верила в эти нейтрализаторы. Речь шла о жизни Хейке!
Он выпустил сосуд из рук, и тот покатился вниз по склону горы. Она видела, как Хейке хватал воздух ртом, его ужасные муки, которые она ощущала и в своем теле.
— Хейке, — не в силах молчать со стоном произнесла она.
Он только предупреждающе покачал головой.
Ужасно было смотреть на его мучения. И сознавать, что помочь ему не можешь!
И в этот момент в атмосфере произошло внезапное и страшное изменение. Раздался сильный звук, почти грохот, глубокий, словно в могиле, и Винга поняла, что именно этот гром Хейке однажды назвал «вибрацией смерти около меня». Ей показалось, что даже задрожала вся земля, хотя такое едва ли возможно. Как будто затряслась в страхе трава на поляне, ели в лесу охватила необыкновенная дрожь, и луна, испытав сотрясение, утратила свои четкие очертания.
И посреди всего этого Винга услышала смертельный крик Хейке, увидела его лежащим, словно распятым, на земле. И эхо его крика было таким, как будто в нем можно было различить ответ тысячи других голосов, звучавших невнятно и пронзительно, возбужденно и заунывно.
Ей казалось, что она могла различать тени, тени повсюду, которые устремлялись на поляну, склонялись над ней, но в основном скапливались вокруг заколдованного круга.
Внезапно наступила полная тишина.
Ни криков, ни теней. Ничто не двигалось. Ни трава, ни полоски тумана. Все недвижно стояло и на поляне, и в лесу. Затаив дыхание, вызывая страх и ужас.
Хейке на горке лежал в том же положении, не шевелясь, белый как слоновая кость. Винга видела, что он не дышит, грудная клетка не двигалась.
— Хейке! — крикнула она, и эхо пришло к ней обратно из леса, от скал, скрытых в нем.
Не раздумывая, она вскочила и бросилась на поляну. Лишь единственная мысль руководила ею: спасти Хейке, вернуть его к жизни.
— Хейке, ты не должен, — зарыдала она и вскочила в круг.
В тот же миг вновь прозвучал тот глубокий звук, он поднялся до грома, готовый оглушить ее.
Хейке поднялся на локтях и крикнул:
— Прочь из круга! Прочь! Быстро! Беги ради жизни!
Но сам он был все еще погруженным в сон, словно она вызволила его обратно из того второго мира! Во всяком случае, ей хотелось верить в то, что ее сумасшедший шаг оказался не напрасным.
Он действительно был сумасшедшим! Достаточно было мгновения, и она снова увидела тени. Однако сейчас они выглядели больше, чем тени. Они были… почти осязаемыми. Но только почти, думала она, пробивая себе путь в этой темной массе и бросившись на траву как раз в тот момент, когда бесформенные руки протянулись к ней и попытались задержать ее.
«Моя жизнь, — подумала она, перекувырнувшись и выкатившись из круга. — Скорей к заколдованному корню! Я обычный человек, никогда не смогу властвовать над ними . Так, как это может Хейке. И я девственница». Она едва понимала, сколь существенное значение имел этот факт. Она должна убежать отсюда прочь!
От страха она плакала, всхлипывая. Руки тянулись к ней, прозрачные тела устремлялись к ней, пытались схватить ее. Через беспрерывный гром в ее ушах она могла слышать бормотание, возбужденный шепот, продолжительные жалобные вздохи и голос Хейке. Он прозвучал громоподобно:
— Оставьте ее! Она моя, и я приказываю вам пропустить ее!
Она добежала до покрывала. Полумертвая от ужаса, бросилась на стену скалы, пытаясь стряхнуть с себя все, что висело и цеплялось за нее, воздела руки к волшебному корню.
— Помоги мне! Спаси меня! — Одной рукой схватилась за него. Стащила его с сучка и надела себе на шею, обратив внимание на то, как когти корня, или правильнее сказать его отростки, изогнулись в отвращении. Вряд ли по отношению к ней, скорее, против ее преследователей. И в этот момент она почувствовала, как щупальца их рук соскользнули с нее, вокруг послышались плевки и фырканье откровенного разочарования. Грохот стих.
Но Винге и этого было достаточно. Перед ней все закружилось и закачалось, и она без сознания упала на покрывало, продолжая удерживать волшебный корень в руке.
Ее окружила милосердная темнота, в которую она с благодарностью позволила себе погрузиться.
Винга открыла глаза.
Вокруг царила глубокая ночь. Луна продолжала свой путь по небу, спускаясь сейчас вниз, в полосу тумана. Свет ее поблек. Все вокруг окрасилось в серые тона ночи.
