– Я буду! – твердо произнес вепс.
– Тогда мне пора, – сказал новгородец, накидывая плащ, – я думаю, ты не будешь возражать, если я заберу твоих гостей с собой. Вепс удивленно вскинул брови.
– Конечно, кроме твоего нового сына, – поспешил заверить Боривой.
– У тебя им будет веселей, – улыбнулся Конди.
– Постойте! А нас, что, спрашивать не будете? Хотим мы или нет? – спросил за всех Вадим.
– А вы, что, разве привыкли сидеть у печки? – вопросом на вопрос ответил Боривой. – По вашим глазам вижу, как вы принимали подарки Конди. Вы не огнищане*, (*Огнищанин – пахарь, крестьянин) вы воины, а разве место воина не в дружине?
– Так куда мы? – спросил Вадим, прикрепляя подаренный меч к поясу.
Новгородец застегнул фибулу* (*Фибула – застежка) и сдвинул плащ так, чтобы правая рука была свободна.
– Ратиться! – ответил он и хитро подмигнул друзьям.
– С кем? – не удержался Сигурд.
– С врагами, – ответил Боривой и направился к двери. – Ну, что замерли? Пошли!
Когда они вышли, им подвели коней – небольших, лохматых, но широких в крупе лошадок. Друзья впали в ступор – седел не было, вместо них какие-то устройства из кожаных накидок и овечьей шкуры. Хорошо хоть были стремена. Но ездить верхом они не умели, пробовать, конечно, пробовали пару раз – и то шагом и в удобном седле. Боривой углядел их смущение:
– Не робейте, справитесь, тут не далеко, – и первым запрыгнул на лошадь.
Друзьям ничего не оставалось, и они последовали его примеру – забрались почти сразу. Их провожали Конди с Павлом и еще несколько вепсских воинов.
– Вы уж меня не забывайте, приезжайте, – попросил Паша, растерянный от неожиданного расставания.
– Ну что ты, Паша, конечно, мы обязательно вернемся, – ответил Сигурд.
Боривой тронул своего коня, за ним последовал окольчуженный воин, которого друзья видели при входе в дом.
– Давай молодцом, дружище, – улыбнулся Вадим, – теперь ты – сын вождя, наследник. Видишь, как оно обернулось.
– Удачи вам, парни! Друзья тронули своих лошадок.
– Ну и бестолковый у вас язык этот москальский, – по-вепски сокрушался Конди, махая отъезжавшим рукой. Паша и сам удивился, что понял его и ответил тоже по-вепски:
– Уж какой есть.
Когда всадники свернули на соседнюю улицу, вепс положил руку на плечо Павла.
– Пойдем к богам, надо готовиться.
Паша бросил прощальный взгляд туда, где скрылись за домами его друзья и ответил:
– Уж пойдем.
– Я вот тебя спросить хотел, а что ты Ужа поминаешь? Это змея – твой родовой предок? Павел посмотрел на названного отца и ответил по-москальски:
– Тебе лучше не знать!
Глава пятая.
В дружине Боривоя
Если тот берег – не политый нашей кровью.
(Гораций).
Как и обещал Боривой, ехали они недолго. Всего в двух верстах от Каргийоки их встретил конный разъезд. Воины, видимо, сразу узнали Боривоя и приветствовали его, подняв правую руку. Поравнявшись с ними, Боривой отдал какой-то приказ, и конники умчались вперед по дороге. Через несколько минут они выехали на большую поляну, где строилась славянская дружина. Воины образовывали походную колонну, становясь по четыре в ряд.
Вадим и Сигурд во все глаза рассматривали бойцов. На первый взгляд их было не более трех сотен – примерно столько же собиралось на Выборгском фестивале. Большинство воинов были пешей ратью. Друзья заметили только около полусотни всадников, которые выделялись на фоне пеших своим вооружением. Почти все конники имели шлемы, кольчуги, небольшие миндалевидные щиты* (*Их еще называют щиты-капли, формой они напоминают каплю, использовались изначально только всадниками, впоследствии появились и у пехоты – строевые капли) и длинные копья. Пехота практически не имела кольчуг, вместо этого одни воины носили кожаные рубахи, у некоторых на них были приклепаны металлические пластины, другие – использовали безрукавные накидки из коровьих шкур. В отличие от конников, металлические шлемы были не у всех пехотинцев – у многих имелись кожаные или войлочные, напомнившие друзьям банные колпаки. Пехота была вооружена топорами, мечами, копьями и сулицами*. (*Сулица – короткое метательное копье, как правило, длинной в 1-1,2 метра). Почти у всех были круглые или овальные щиты. Не более трех десятков воинов были вооружены луками.
«Не иначе будет дело», – подумал Вадим, глядя на словенское войско и, вспомнив про свои недавние с друзьями догадки, решился спросить Боривоя.
– Скажи, Боривой, – поинтересовался Вадим, подъехав ближе, – а ты не слышал про Рюрика? Словенин обернулся в седле.
– Рюрик? Кто такой? Вадим не растерялся:
– В Альдегюборге князем разве не Рюрик? Боривой усмехнулся:
– Чудной ты, Вадим! В ихнем граде сидит нынче Гутрум, – он придержал своего коня, – запомни… Гутрум – первый враг нашего Новограда.
Боривой направил коня в голову строящейся колонны. Там он спешился и к нему тут же подбежали двое отроков, неся кольчугу, шлем и щит, украшенный изображением огненного колеса. И тут друзья услышали, как отроки обращаются к Боривою – княже! Вадим и Андрей слезли с коней, стали разминать ноги. Новгородец быстро облачился в доспех. Его кольчуга оказалась длиннее, чем у всех видимых друзьями у прочих воинов. Мелкие кольца были отдраены до блеска, видимо, заботливыми отроками-оруженосцами, и теперь весь доспех отблесками играл на солнце. Конический, невысокий шлем, который надел Боривой, имел наносник и по окружности был отделан волнистыми медными накладками. Первым не выдержал Вадим, его так и распирало любопытство:
– Боривой, так ты что же – князь? Новгородец развернулся к ним.
– А ты, я вижу, не рад этому?
Вадим не нашелся, что ответить, у него сейчас в голове роилась тьма вопросов:
– Новгородский князь?
– Что-то смел твой новый знакомец, княже!
Друзья обернулись, рядом стоял здоровяк, чуть ниже их ростом, в кольчуге и со шлемом в руке. Его длинные волосы были с изрядной проседью, как и его огромная борода.
– Вот посмотри, ипат* (*Ипат – здесь воевода), – сказал князь, указывая на друзей, – привел нам двух воев*. (*Вой – воин). Воевода пристально оглядел обоих.
– Спытать бы надо, княже.
– Я уже спытал, Радей! Воевода приблизился к друзьям.
– Нуууу, кто такие? Они представились грозному Радею.
– Вадим.
– Сугурд.
– Варяг? – не поверил ипат.
– Это мой варяг, – поспешил заверить Вадим.
– Не заедай их, Радей, – осадил князь.
Боривой сел на подведенного отроком гнедого жеребца с длинным хвостом и не менее длинной гривой.
