Я вскочила с дивана, чтобы уступить место странному неустойчивому существу, и маги, пыхтя и отдуваясь, дотащили его до этого сидения.
— Все! — прохрипел Хандариф, — Что смогли. Лучше — никак.
— Что это? — растерянно спросила я.
— Это Шета. Мы ее замаскировали, — Арианна, тяжело дыша, вытирала со лба пот.
— Замаскировали?! А ходить она сможет?
— Нет, — всхлипнула целительница, — совершенно не получается. Не могу найти центр тяжести, все время заваливаюсь. Как вы только ходите на двух ногах!
На шум из спальни-кабинета высунулась любопытная мордочка эльфа. Мгновение он рассматривал плачущую кентаврицу, а потом начал хохотать. Вот язва! Было бы чему радоваться! Следом тут же появились Павел, Марта и второй брат-близнец.
— Ужас какой! — воскликнула эльфийка, — Шета, бедняжка, что эти изверги с тобой сделали?!
— Мы не изверги! Мы старались! — стал в позу оскорбленной невинности Хан, — Куда еще можно спрятать почти целую лошадь? И так пространство покривили во всех направлениях, а им еще подавай, чтобы она ходила! Неблагодарные женщины!
— Немедленно верните все, как было! — рассердилась Марта, и я была совершенно с ней согласна. Это ж надо было так изуродовать бедную девушку!
— Нет! — истерично завизжала Шета.
— Шета, но почему? — я села рядом с ней на диван и взяла за руку, — Зачем тебе это терпеть? Ты же даже ходить не можешь!
— Лучше я, чем отец. Ему еще труднее будет. Я научусь. Я смогу. Кто-то же должен найти вождя.
— Та-а-ак! — Марта уперла руки в бока, — Ну-ка посмотри на меня, великомученица! И далеко ты на поиски уйдешь в таком виде? Пешком весь земной шарик обойти собралась? На своих двоих? А может, и нас снарядишь на прогулку вокруг света?
— Но…
— Что но? Третий день безвылазно сидим в этой квартире. И ищем. Кант и Зантар английский зубрят, как проклятые, Павел у меня поселился, семью бросил, в монитор сутки напролет пялится. Рената между компьютером и грэмовскими психозами разрывается. А ты решила пешочком?
— Да, но…
— Никаких "но", дорогая! — отрезала Марта, — Ваше с Эвридом участие в поисках ограничивается генерацией идей, как и где, искать вождя. Варианты проверяем мы. Когда находим, проводим через портал. Так что, нечего из себя разожравшуюся матрону… — она замолкла на полуслове и задумчиво уставилась в пространство.
А мы смотрели на нее.
— Марта… — наконец подала голос смущенная Шета.
Эльфийка вздрогнула, тряхнула головой и хлопнула себя по лбу.
— Мы идиоты, господа! Хан, Арианна, ну-ка выкладывайте, что вы с ней сделали, и возможно ли, чтобы в этом мире такое произошло само.
— Само? — недоуменно переспросила Арианна.
— Вот именно. У меня не было ушей, уверена, у вашей Жемчужницы рыбий хвост и жабры отсутствуют, как в вашей наземной ипостаси. Белый Огонь, как и Хан с Дашмиром в этом мире ходит с огнеупорной кожей.
— Нет никакого Белого Огня, — пробурчал Хандариф.
— Кентавров в этом мире тоже нет. Так что, если кентавры все же здесь остались, они, как и прочие, должны были ассимилироваться с людьми и выглядеть, как люди. А куда, спрашивается, девается лошадиное тело? Думаю, в лишний вес. Давайте, бегом подведите мне под эту идею теоретическую базу, чтобы знать, нужно ли нам исключить всех худых лошадников.
— А если он все же не лошадник? — вздохнула я, — Ну, почему вы так уверены, что этот человек обязательно должен заниматься лошадьми?
— Должен, — покачала головой Шета, — на генетическом уровне он помнит свое лошадиное тело, и подсознательно всегда будет стремиться компенсировать его отсутствие суррогатом. Он обязательно будет ездить верхом.
— Толстый наездник? Значит Марта не права. Толстых наездников не бывает.
— Это жокеев толстых не бывает, а наш вождь вполне может кататься на каком-нибудь першероне, — отмахнулась Марта и обернулась к что-то горячо обсуждавшим ундинам, саламандрам и эльфам, — Ну, до чего додумались?
— Возможно, — нехотя согласился Хандариф, — Такое трудно себе представить, но по-другому просто не получается. Подозреваю, это должны быть не просто толстые, а очень толстые люди. Но при этом здоровые и подвижные. Потому что у них это не ожирение, а просто переформирование пространства внутри организма.
— Ну, очень у вас все просто, — поморщилась я.
— Конечно, — Хан удивленно развел руками, — Это же всего лишь магия.
Аленка
— Привет, ребенок, как сессия?
— Виден свет в конце тоннеля. Привет, пап.
— Это хорошо, что свет виден. Когда думаешь приехать?
— Пап, имей совесть, я только зачеты сдала. Еще пять экзаменов. Так что ждите меня в конце июня, не раньше.
— А поторопиться?
— Ну, если очень поторопиться, лишить себя всех жизненных радостей в виде пересдач и студенческих вечеринок, то недели через три.
— А если очень-очень поторопиться?
— Пап, да что за срочность-то?
— Была бы ты лет на семьдесят старше, решил бы, что у тебя склероз.
— Ты о чем?
— О серебряной свадьбе твоих, пока еще единственных, родителей.
— Ой!
— Вот тебе и "ой".
— Это двенадцатого?
— Значит, не склероз.
— Пап, пап, пап! Подожди…
— Чего ждать?
— Я думаю. Думаю. Думаю.
— Ты не думай, ты беги с лекторами договариваться. К экзаменам-то хоть готова?
— Нет, конечно.
— Значит, готова. Все равно все студенты учатся ровно сутки перед экзаменом. Особенно такие умненькие.
— Ладно, все, уговорил. Я постараюсь утрясти. В крайнем случае, приеду на ваше торжество, а потом вернусь досдавать.
— Не выйдет.
— Почему?
— Потому что мы уезжаем в свадебное путешествие.
— Чего?!
— Представь себе. На волю, в пампасы. К верблюдам и пирамидам. И весь семейный бизнес остается на твое попечение. Так что, дерзай, ребенок. Две недели на пять экзаменов — самое оно. Уверен, ты справишься.
— Папа!
— Все, извини, тут собаку привели. Задача ясна?
— Да уж!
— Не ной. Вперед, дочь. Я в тебя верю.
Я повесила трубку и тихо взвыла. Обожаю своих предков! Но, была бы такая возможность, выбрала бы каких-нибудь других.
Договариваться! Легко сказать! Их же всех еще отловить надо! Нет, вот надо было моим предкам именно в начале лета пожениться?! А что, им тогда по фиг было, они к тому времени институты уже позаканчивали. Вот подстава!
— Тетя Вика! — заорала я дурным голосом.
Это не потому, что я такая чокнутая, а потому, что тетя Вика глуховата. Ну, у каждого свои недостатки. Во всем остальном мамина двоюродная тетка — милейшее создание. Домашняя выпечка, четыре пуделя, преферанс по воскресеньям и никаких сюрпризов. Так бы и жила с ней всю оставшуюся жизнь, бед не зная.
