Турпан на всех смотрел с одинаковым подозрением, прижимая к себе сумку, чтобы чего не стащили. Еще он настоял на том, чтобы Моа убрала драгоценный диск поглубже в карман брюк.
Ей в конце концов удалось снять кольца с руки с помощью машинного масла, капавшего из какой-то старой машины, которая попалась им в туннеле по пути на рынок. Артефакт не приклеился к руке, как они опасались, просто сидел слишком плотно. Просунуть пальцы в колечки Моа как-то удалось, а вот вытащить их оказалось куда труднее. Когда она сняла артефакт, его сияние погасло и цветной туман исчез. Но теперь Турпан и Моа смотрели на него с гораздо большим уважением, и девушка все время проверяла, лежит ли диск в кармане, словно он мог в любой момент испариться.
Вдоль стен пещеры тянулись ряды баров и лавок. Жерла коротких сводчатых туннелей пестрели рекламой и образцами товаров, продающихся внутри. Турпан повел Моа в один из таких туннелей, у входа в который дымились котлы с мясом трахиптеруса. Лысеющий мужчина в халате жарил на сковороде лепешки. Он равнодушно взглянул на новых посетителей и снова занялся делом.
Туннель вел в низкую круглую комнату, где было жарко и не продохнуть от курящихся благовоний. Повара принимали заказы у квадратной стойки посреди таверны. Турпан взял две полные тарелки акульих котлет с тыквенным пюре и две кружки холодного тузеля – обжигающего пряного напитка, который очень нравился Моа, хотя ей и редко доводилось его пить.
Друзья отнесли тарелки в маленькую кабинку и сели друг напротив друга. Моа, наплевав на приличия, с жадностью набросилась на еду. Турпану поневоле приходилось есть намного медленнее, приподнимая респиратор, чтобы положить в рот следующий кусок. Он терпеть не мог есть на людях, но им обоим были необходимы отдых и хороший обед. Бегство вымотало их до предела.
– Это для нас слишком дорого, – заметила Моа, беспрерывно засовывая в рот один кусок рыбы за другим.
– Поздновато спохватилась, – ответил Турпан с улыбкой, заметной лишь по морщинкам вокруг глаз. – Не бери в голову, мы ведь при деньгах.
– Сейчас – да, – согласилась Моа, на миг оторвавшись от еды. – Но деньги нам еще понадобятся.
– Ешь. Деньги – моя забота.
Моа не стала спорить. Она просто наслаждалась вкусом настоящей еды и возможностью наесться до отвала. Турпан тихо радовался, глядя на нее. Слишком редко он мог позволить себе побаловать Моа таким угощением. Он знал, как она относится к его мечтам разбогатеть, изменить выпавший ему жребий. Только он никогда ей не говорил, что она стоит на первом месте в его смелых планах. Остальной мир пусть сам о себе заботится, а он, Турпан, позаботится о Моа. Причем в первую очередь, а уж потом приведет в порядок легкие, чтобы избавиться от респиратора. Турпан сделает так, чтобы у них было жилье, хорошая еда каждый день, чтобы не приходилось все силы тратить на выживание. Это была его тайная мечта. Устроить им такую жизнь, в которой удобства и безопасность не будут роскошью.
Пока Моа уплетала за обе щеки, Турпан незаметно оглядывал зал. Здесь собралась разномастная компания, обычная для таверны черного рынка. Люди курили украшенные резьбой трубки, выпивали и наблюдали за остальными посетителями.
– Она будет следить за нами, – рассеянно произнес он.
Моа замерла с вилкой у рта.
– Что ты там бормочешь? – спросила она, и из ее рта разлетелись по столу кусочки пережеванной акулы.
Она расхохоталась и поперхнулась едой, оставшейся во рту. На них стали оглядываться, но Моа удалось проглотить свой кусок котлеты, и она смущенно улыбнулась Турпану, хотя из глаз у нее из-за кашля брызнули слезы.
– С тобой все хорошо? – спросил он.
– Почти, – ответила Моа, стуча себя в грудь ребром ладони. – Прости, говори дальше.
Он молчал и озабоченно смотрел на нее.
– Турпан, я в порядке! – заверила она. – Мне не следовало пытаться вдохнуть в себя завтрак, вот и все. – Она стала серьезнее. – Ты говорил об Анье-Джакане, да?
– Она нас так просто не отпустит, – сказал Турпан, перебрасывая за спину непослушные дрэды. – Ведь она наверняка знает, что за штуку мыдобыли. И не успокоится, пока не получит ее обратно.
– Значит, надо избавиться от этого кругляша, – ответила Моа, снова принимаясь за еду, на этот раз осторожнее. – Продай его быстрее. Возьмем деньги и убежим.
Турпан знал, что она так скажет, и подготовился к спору.
– Нет, продавать его нельзя. Разве ты не понимаешь, что это за вещь? Мы – воры, Моа. А это устройство… Если оно всегда так работает, как тогда, в логове, нам не составит труда проникнуть в любой дом в Орокосе. Представляешь, какие дела мы сможем ворочать с его помощью?
– Мы больше не воры, – возразила Моа.
– Нет, воры. Вот когда у нас будет достаточно денег, чтобы не воровать, – тогда и завяжем, – сказал Турпан. – Если мы попробуем продать диск теперь, когда Анья-Джакана его ищет, она об этом узнает… – Он замолчал, потому что его вдруг осенило.
Конечно! Вот откуда атаманша пронюхала о чудесном диске! Моцги не знали, как он работает, и пытались продать его на черном рынке. Анья-Джакана прослышала, что они продают изобретение Угасших, и догадалась о его истинной ценности. Она выяснила, где хранится это сокровище, и послала за ним Турпана и Моа. Турпан выругал себя за тупость. Как он не понял этого раньше? И все-таки он не испытывал сожаления. В конце концов, все к лучшему: зато теперь у него и Моа есть отмычка для всех дверей в городе.
– Послушай, – продолжал он. – Эта вещь такая ценная, что каждый второй в Орокосе запросто прикончит нас, лишь бы заполучить ее. Если мы попытаемся отнести ее к тем, кому она по карману, они попросту перережут нам глотки. И даже думать забудь, чтобы выбросить ее.
Моа закрыла рот. Именно это она и собиралась предложить.
– Мы ею воспользуемся, – сказал Турпан. – Вот что мы сделаем. С этой штукой нас невозможно остановить. Мы сможем войти в любое банковское хранилище в Орокосе. Мы можем стать богачами.
Моа эта идея не понравилась. Она была девушка совестливая.
– Турпан, я… Это опять воровство. Я хочу сказать, что воровать ради того, чтобы выжить, – это одно, а…
– Это воровство у Протектората, – сердито перебил он. – У них и у тех людей, которые их поддерживают, у «добропорядочных горожан». Ты их помнишь? Это те люди, которые заставляют нас жить в гетто, которые нас ненавидят и презирают. Люди, которые уводят наших родных и друзей туда, откуда не возвращаются. Те, кто плюет на нас, презирая за то, что мы ленивы и бесполезны, но делают всё, чтобы мы не могли работать и выбраться из нищеты. Для этого они наносят татуировку на наши руки, чтобы заклеймить нас как выродков.
