Мне не хотелось применять силу. Грубую. Сначала я попробовал убедить бегемота словами, но он меня даже слушать не стал. С одной стороны, это было забавно, с другой — постепенно начинало надоедать.
— Я упорный!
Полковник собирался прямо с порога заявить, что также является умным, ловким, сообразительным, конечно же, очаровательным, то есть сказочно красивым, к тому же прекрасный собеседник и имеет еще массу различных достоинств. Кстати, кроме того, он еще и герой войны и…
Лишь необычайная скромность помешала бегемоту сразу выложить это, или, быть может, ему хотелось некоторые вещи приберечь на потом, чтобы в какой-то момент меня несказанно удивить.
Он выдержал продолжительную паузу, давая мне возможность полюбоваться им, и повторил:
— Я упорный!
А потом добавил, высоко задрав вверх свой нос:
— И настойчивый! Вот так-то… красотка.
— Ну и что дальше?
В смысле, тобой что, никогда пол не подметали?!
Мой голос звучал зло и колюче, однако бегемот и на сей раз никак не прореагировал. Нет, определенно, я что-то делал неправильно.
— Разрешите войти?
Полковник все время отвратительно посмеивался. Он почему-то считал, будто бы это должно нравиться.
— Вы уже вошли.
— Замечательно!
— Не вижу, чем именно.
— Как чем?! Я хочу провести с вами вечер. И вы его надолго запомните… Путь до нашей родной планеты неблизок. Так что…
Мне надоели постоянные намеки и подмигивания. Я был не бельевой шкаф и не собирался отвечать на его ухаживания, а потому заявил, надеясь сразу положить всему конец, очень надеясь… Ха!..
— Сожалею, однако сегодняшний вечер у меня занят.
— Пустяки.
Бегемота это не интересовало. Он продолжал надоедать и вызывал тошноту и головную боль, чувства смешанные, зато вполне определенные. Проклятый репей с глазами! Чтоб его приподняло… и вынесло из корабля в открытое пространство. Немного освежиться совсем не помешает.
— Всего хорошего.
Я указал на дверь.
Но и тут бегемот снова разочаровал. Он не желал ничего слушать.
— У меня сегодня свободен весь вечер, — гордо заявил кабаниданец, искренне удивляясь, почему же я не могу понять таких простых вещей.
Полковник подошел к кровати и, нисколько не стесняясь, сел на нее. Уходить он не собирался.
— Целый вечер… — таинственно проговорил кабаниданец и в очередной раз попытался улыбнуться.
— А у меня нет.
Я начинал всерьез злиться. Похоже, быть женщиной не так хорошо, как казалось поначалу. Оказывается, у них тоже имеются свои… хм… маленькие трудности.
— Да-а?
— Да!
На лице бегемота на мгновение появилось озадаченное выражение, но ненадолго. Через секунду оно снова просияло.
— Понял!
Наконец-то! Долго же до него доходило.
Я по наивности полагал, что кабаниданец сейчас оторвет задницу от моей подушки и, извинившись, уйдет.
— Весь сегодняшний вечер… вы проводите со мной и потому заняты!
Все! Слушать подобный бред дальше я уже был не в состоянии. Не хватало ни терпения, ни желания. Должен же существовать какой-то предел. Никто не давал кабаниданцу повод вести себя столь нагло. Он меня разозлил, и я в свою очередь решил ответить тем же. В следующий раз станет если не умнее (здесь, к сожалению, ничего не поделаешь), то, по крайней мере, осмотрительнее.
— Ну что ж, хорошо. Можете оставаться.
— Вот видите! — полковник повеселел еще больше. — Мое упорство чего-то да стоит. Эх, какие стены оно только ни пробивало.
Голос его изменился и превратился из гордого в заискивающе-дребезжащий.
— И мы славненько проведем вечер…
Фантазия бегемота, по-видимому, не знала границ, впрочем, выяснять это никто не собирался.
Боже, какже, оказывается, тяжело с такими тупыми мужиками бедной, слабой женщине!
— Но имейте в виду, — продолжал я, больше не обращая внимания на его болтовню.
— Да? — с готовностью откликнулся толстопуз.
— Вы видели за ужином боксера? Кажется, он сидел недалеко от вас.
— Конечно. Мышцы, каку обезьяны… Ачто? Совершенно не впечатляет!
Это было сказано в смысле: до меня, полковника кабаниданской армии, ему еще далеко!
Кабаниданец пока ничего не понял. Тем лучше, или уж хуже, не знаю. Мои мозги отказывались нормально работать в такой обстановке.
— Так вот, он придет сюда с минуты на минуту. Его отличительная черта — пунктуальность, — я посмотрел на часы. — Но у вас еще есть время, чтобы убраться.
— Он к вам приставал? — возмутился бегемот. И дальше, скорее стараясь убедить себя. — Не бойтесь, детка. Со мной… никогда не страшно…
Ха! Я стал «деткой» и, можно подумать, чего-то боюсь!
— Мы… ему не откроем!
Кажется, бегемот уже начал разрабатывать план, каким образом не откроем. Мне стало смешно.
— Даже не подойдем к двери.
— Ну почему же?
— К-как это?
— Хорошо. Предположим, тот сам войдет.
— Вы имеете в виду… — бегемот по-прежнему видел лишь то, что хотел, тупая кабаниданская армия! — Я полковник! Пусть только попробует! Если он так поступит, будет потом жалеть всю жизнь!
И затем снова едва слышно:
— Не бойтесь, детка…
Чувствовалось, что его достоинство было задето. Кабаниданец вскочил на ноги. Брови поднялись вверх. Кулаки сжались. Он негодовал. И именно в этот самый момент раздался звонок в дверь.
Я понятия не имел, кого же еще принесло, того заику или, действительно, боксера. Ну и вечерок сегодня!
Бегемот от неожиданности открыл рот. Он весь кипел от злости и потому туго соображал. Прогромыхав к двери, бегемот с силой распахнул ее и громовым голосом крикнул:
— Какого черта вам нужно в моем номере???
На самом деле номер принадлежал мне, но возражать я не стал. Кто бы это ни был, он теперь точно больше не сунет сюда свой нос.
В следующее мгновение бегемот широко открыл рот. Я стоял сбоку и пока не видел, кто пришел. Но полковник вдруг стал выглядеть так, словно ему пушку под нос сунули и вежливо попросили утихомириться.
Все прояснилось в следующую секунду. На пороге появился… робот, который привез прохладительные напитки. Он собирался нам их предложить, однако после такой теплой встречи не знал, что делать дальше. Не было заложено в программе подобного варианта развития событий. Я бы на его месте, не раздумывая, надел бы все на уши кабаниданцу, но машины не способны на подобные подвиги.
В конце концов, приняв ошарашенный вид бегемота за приглашение войти, он быстренько поставил бутылки на стол и, бормоча под нос извинения, торопливо удалился. Дверь за ним бесшумно закрылась.
