Бородач соскочил с неподъёмного табурета как с намыленного, и с жутко серьёзной миной легонько поклонился.
– Сэр Алекс. Именно сэр, – с лёгким нажимом повторил он и смотрел уже на Лёху с этакой помесью почтения и чуть ли не обожания.
В короткой, но весьма эмоциональной речи гнома прозвучало, что слыхал он про таких людей – на все руки, и не кичливых притом. В роду у таких кого ни возьми, так сплошь механики да электрики, а то хорошие сапожники или столяры.
– Точно про меня, – кивнул слегка озадаченный Лёха. – А когда надо, то солдаты такие, каких и за золото не купишь.
Но стоило ему заикнуться, что батя, дед и прадед даже офицерами были, как бородач решительно шваркнул о замызганный пол своей вязаной шапчонкой.
– Всё, решено! Возьмёшь в команду, сэр Алекс?
Тут же возжаждавший объяснений парень услыхал, что ему как призёру гонки разрешено основать свою конюшню. В смысле, гоночную команду – со всем из того проистекающим… в принципе, рассудил Лёха, а почему бы и нет? Не киснуть же и не бездельничать? Тут таких босяков и без него хватает.
– Ладно, Бран, беру тебя – однако, на безделье или лёгкую жизнь не рассчитывай… – судя по просиявшей физиономии окосевшего от счастья гнома, тому только того и надо было.
Порасспрашивав ещё про здешние порядки, парень коротко призадумался. Да уж, простота нравов просто неописуемая…
– Найди себе в помощь ещё одного толкового механика. Пару работяг-подметайл. Ну и, кого-нибудь для тонкой, деликатной работы, – по мере перечисления на восхищённое лицо бородача снова возвращалось деловитое уважение.
А когда Лёха на пике вдохновения заметил, что не худо бы присмотреть какой сарайчик на отшибе – под мастерскую, да под жильё – то Бран уже сиял, как собственноручно начищенный до блеска клапан.
– Понял, есть тут у меня на примете кое-кто, – гном коротко поклонился. – Жди, сэр Алекс, сейчас я мигом обернусь…
За соседний стол бухнулся здоровяк в вязаной безрукавке и буйной нечёсанной шевелюре. Похоже, детина нынче обретался крепко не в духе – а судя по хорошему синячищу на скуле и едва присохшей длинной царапине на руке, как бы не оказался одним из неудачников недавней гонки. В другое время Лёха отвернулся бы и тотчас забыл про такого – однако обреталась при том дядьке такая девчоночка, что парень против воли заёрзал на месте.
Был он некогда ещё в отрочестве в славном граде Мариуполе, и как-то в порту имел счастье созерцать яхту прибывшего по своим делам британского лорда. Да и чёрт с ним, с тем аристократишкой с опухшим от осознания собственной важности рыбьим лицом! Как сказал вдумчиво наблюдавший рядом яхту капитан с траулера, плавные изгибы этих бортов пленяют взор знатока и ценителя. То же самое ощущение и здесь – при одном только взгляде на эти обводы так и хотелось погладить этакое чудо своими руками…
– Ты чё на мою бабу уставился, крендель! – оказалось, что верзила уже давно стучит по столу кулачищем – да так, что тарелки жалобно подскакивают, а в остальном помещении установилась нехорошая тишина.
Да уж, посмотреть в той девахе таки было на что. Единственно, портили картину глаза. Нет, превыше всяких похвал – красивые, зелёные и в меру развратные – однако пустые, словно пришитые стеклянные пуговицы. Впрочем, длинноногая блондинка, иного от такой ожидать просто грех… Лёха с сожалением отвёл взгляд и даже отвернулся от соседнего столика, с нехорошим чувством обнаружив перед собой откровенно мятущуюся физиономию не успевшего уйти гнома.
– Влип ты крупно, сэр Алекс, – грустно прошептал гном, яростно терзая свою бороду. – Это ж Гугль – здоровый, падла, он тут в авторитете. А оружие не в ходу, за такое блюсты дезинтегрируют на месте.
Да что ж тут не понимать-то? Как раз, по мнению Лёхи, вполне здравый подход, чтоб не было повадно всяким неврастеникам и чикатилам корчить из себя джеков-потрошителей… судя по испуганно вспорхнувшему над головой парня взгляду гнома, тот Гуг или как там его, таки не усидел, подошёл поближе.
– А ты рожу-то не вороти, щусёнок! Думаешь, гонка случайно удалась, так можно на чужих баб глазеть да рыло от остальных косоротить? – нависший за спиной бородач заводил себя неспешно, тщательно.
Лёха пил неплохой смородиновый кисель – почти как у баб-Мани – и упрямо не поднимал взгляд от скатерти.
– Ну в рожу-то ему заехать не возбраняется? – поинтересовался он у красного и потного Брана.
– А толку? Даже кастеты и ножки столов запрещены, а так ты того кабана хрен завалишь, – нехотя отозвался гном.
Но в тот момент, когда коротышка испуганно зажмурился и вжал такую же рыжую, как и борода, голову в плечи – в этот миг парня на табурете и не оказалось. Да, не без колебаний высвободилась внутри сжатая и стиснутая на самые крепкие запоры пружина. На очень крепкие, с тех пор, как… Ну, было однажды дело. Тогда отбывавшие дежурство Лёха и Гусь – вернее, младший сержант Гусев – оба попали в переделку.
Хотя, по здравому рамышлению, переделка оказалась хоть и не из тех, о которых хочется вспоминать, но и не из числа поражений. Короче, почти по соседству с военной частью взбунтовались зеки и захватили свою тюрягу. И тогда вчерашних салаг из десантной учебки, уже обмывших свои ещё необмятые лычки и предвкушавших направление в части, бросили туда – ментовский ОМОН откровенно обгадился, заключённые оказались уж чересчур крепким орешком… Двое крепких парней, и по жизни не очень-то веривших в непротивление и прочую толстовщину, прошлись по назначенному им целью крылу СИЗО кровавым ураганом.
И когда они ворвались в зал-распределитель возле разгромленного медпункта, где зеки вдумчиво и с наслаждением опускали своих вчерашних тюремщиков, вот этот момент Лёхе откровенно вспоминать не хотелось.
Как увяло гордо вздыбленное достоинство какого-то чернявого тожествующего типчика, и как побледнело его лицо. Неизвестно, что прочли бывалые зэки в шальных глазах ворвавшихся из бокового прохода десантников, но один за другим они опускались на бетонный пол и покорно складывали на затылках ещё окровавленные ладони…
Широкий, как поворот трамвая, замах здоровяка увильнувший из-под удара Лёха поймал на элементарный катет-катет. Но похоже, болевой порог у того бугая оказался куда там слоновьему – Гуг или кто он там, лишь чуть переменился в лице после хруста вывернутого плеча и, не мешкая, другой рукой ухватил со стола вилку.
Что ж, такой разговор понятен… используя свою напрягшуюся стойку как рычаг-подпорку, парень перекинул тушу напавшего через себя в полузабытом, но безошибочно вспомненном телом приёме – и с облегчением швырнул тяжесть вниз.
