Многие укрепления, на языке фортификации — «верки», будущей крепости пока лежат линиями планов и топографических съёмок на столе базилиссы, на полумильную ограду в любом случае не хватает людей, строителей пока защищает частокол, сохранившийся от осадного лагеря, и огромная осадная машина, которую удалось восстановить. Немайн пищала от радости: так, что вся округа сбежалась. И фермеры смотрели, как вылетающие из огромной пращи камни падают точно там, где река наиболее глубока и судоходна!
Об этом стоило написать, и викарий снова принялся выводить старомодным стилом — все перешли на птичьи перья, а он к новинке так и не привык:
Я лично наблюдал то, что сида Немайн называет пристрелкой, и совершенно уверился, что Кер-Миррдин может более не опасаться набега по реке. Прошу тебя не удивляться, что я называю Немайн сидой — хотя ты и знаешь моё мнение насчёт того, кем она является. Местных жителей всё равно не переубедить, а прозвище «холмовая» ей очень идёт — и как хозяйке холмистых земель, и как римлянке. А ещё оно ей нравится — по крайней мере, она не просто выглядит, как сида, она и живёт как сида — и выглядит день ото дня здоровее, несмотря на нескончаемые хлопоты. Суди сам: у неё на руках маленький сын, две ученицы, и огромное количество дел, для которых требуется её личное участие. Спасает только то, что как только она откладывает какую-то операцию — то бросает и берётся за следующую, а первая продолжает выполняться сама собой — и силами людей, которых сида натаскала.
Вот тебе пример — канализация. Первое, что она заложила для нового города! По словам Немайн, строить это сооружение непросто: нужно очень ровно прокопать канавы — так, чтобы городские отходы в них не скапливались, а стекали в море. Я поначалу не понимал, чем это труднее мощения улиц. Выяснилось — нужна большая точность. Если на городской улице останется небольшая лужа от дождя, в этом нет ничего страшного. А лужа из отходов — это гниль, миазмы и зараза. Так вот — Немайн лично промерила первую траншею, и при ней были её ученицы и другие люди. Теперь новые ветки ведут эти вновь обученные, а ученицы всё дотошнейшим образом проверяют. Сама же Немайн занялась укреплениями.
Не могу не отметить — меня зовут освящать каждый фундамент, а вдоль рвов и по сторонам котлованов на короткое время устанавливают кресты. Немайн заверяет, что это, по сути, землеизмерительные приборы — весьма несовершенные, по её словам, но достаточные. Кроме того, подобный подход позволяет обойтись без языческого обычая жертвоприношений при крупном строительстве. И всё равно — разговоры о том, что город возьмёт дань жизнями сам, время от времени случаются. Пришлось пойти на поводу у суеверия и закопать на месте возведения центральной башни около двухсот солидов — сумму штрафа за смерть свободного человека. Что интересно, желающих откопать не нашлось.
Вторая сложность в том, что эти канавы нужно мостить и облицовывать камнем — ибо и земля, и дерево имеют свойство гнить. А ещё нужно перекрыть, прочно и надёжно, чтобы улицы не проваливались — и не пахло. Это ей тоже пришлось долго объяснять и показывать: и как мостить, хитро, но в работе очень просто, и как класть свод — просто, но в работе довольно тяжело, каждый камень нужно обтёсывать.
К земле она относится, как горянка: бережёт каждую горсть. По крайней мере, заставила землекопов снять весь плодородный слой, до бесплодной глины, и свалить его отдельно в продолговатый курган…
Отец Адриан отложил стило. Да, дел переделать базилисса успела много. Удивительно много, и деловитость эта быстро привлекла к ней людей, приунывших было после отказа в знаке щедрости. Да, она не осыпала милостью двоих-троих. Зато не призвала кланы на бесплатные работы, а платила каждому человеку за каждый день: мастерам серебром, подмастерьям — медью, а разнорабочим — обильным столом. Так что, если Гулидиена и поминали — так добрым словом, как неплохого короля, который передал власть вполне на то пригодной особе.
* * *
Сразу после церемонии Немайн заявилась на холм Гвина, что окрестные жители бурно одобрили. На холме и вокруг творилось странное — но так было и прежде, а теперь чудеса творила та, кому по должности положено заботиться о благе окрестных жителей. А кроме того, это странное замечательно поглощало любые избытки урожая, всю выловленную близ берега и в реке рыбу, грибы, ягоды и заохоченных животных. Да не просто так, а в обмен на золото, серебро и пергамент. В любом случае, главную болячку республики — не королевства! — нужно залечить, и то, что хранительница правды при помощи священника рьяно принялась за дело, несказанно радовало людей. Само название страны порадовало древней гордостью — потому как больше половины граждан почитало себя потомками римлян. В какой степени они ими являлись, и каких именно римлян — сказать было непросто: служил-то в легионах конца четвёртого века народ весьма разномастный. Но слово они узнали. Римское слово.
Деньги у сиды должны были уходить, как вода в песок — но этого не получалось. Впрочем, как раз над водами она и властна! Ивору начало казаться, что Немайн берёт серебро из воздуха. Сходил поговорить: ежели оно колдовское, его нужно быстро сбыть за границы, желательно саксам. Пока в труху не рассыпалось. После беседы успокоился и долго тёр лоб рукой — такая у него под раздумья была привычка.
Пригоняемый со всего Диведа скот, помимо мяса, превращался в кожу и пергамент, а кожа — в солдатские сапоги. Наверху, в Кер-Мирддине, их брал Дэффид. Остальные части туши тоже не оставались без дела. Кровь пополняла собой рацион строителей, превращаясь в колбасы и пудинги. Клей, точёные безделушки из рога — самой сиде в благодарность за педальный привод токарных станков перепала десятина с промысла. Всё это делалось не в самом городе — а вокруг. Всеми, кого ещё не занял Дэффид. А ещё Немайн велела собирать кости забитых животных, сушить и перемалывать — благо жернова от ветра привести недолго. То, что получалось — задёшево продавала для внесения на поля. Фосфор! Слова такого камбрийцы пока не знали, но что на мёртвых костях иногда невиданный урожай случается — припомнили. Сделали вывод — сида, как и положено, не лжёт. А потому — брали.
И так — с любой мелочью. Вниз по Туи шли брёвна — вверх доски, и даже строительный камень. При том, что Дивед готовится к войне, а комендант столицы на всякий случай обновляет укрепления — получилось очень кстати. Оставшуюся щепу да кору жгли в печках. Золу — отдавали фермерам. Бесплатно, но только тем, кто поставлял в город свежие продукты. Скапливалась зола быстро, так что — на поля уходили телега за телегой. Что пепел да зола удобрение хорошее — фермеры знают. Хотя бы по опыту соседей-саксов, выжигающих леса под вспашку. Вот только эти варвары уничтожают плодородие земель в считанные годы. После чего норовят двинуться дальше.
