Сколопендра в свою очередь не отказалась от небольшого мешка, сунутого ей Маришкой почти на выезде из замка. Припасы пригодились. Почти три дня спутники питались жареными перепелами, пирогами с капустой и мясом, да запивали все глотком терпкого красного вина, пузатую бутыль с которым предусмотрительная кухарка втихую увязала в Калин дорожный мешок.
Казимир, вдоволь наглядевшись на Кранкович с холма, тронул коня каблуками, съезжая на дорогу.
- Куда прешь? - Рявкнул прохожий, шарахаясь из-под колес телеги с разрисованными бортами. На картинках, украшавших доски, крошечная козявка в блестящих доспехах пронзала длинным копьем здоровенного дракона, судя по виду, и так готового издохнуть от старости. Каля улыбнулась, подогнала лошадку, держась рядом с комесом.
С Фэнном Сколопендра виделась недолго. Вернувшись в отведенные эльфу гостевые покои, она застала его очнувшимся, злым, и изощренно призывающим на голову Выжигского комеса всевозможные проклятия.
До самого утра разговаривала Каля с давним другом-товарищем. Вспоминали прошлое, не трогали настоящего. Сколопендра не открыла тайну недуга шляхтича, Фэнн не стал настаивать. Лишь попросил поберечься, да не лезть в неприятности. "Хотя, люба моя ласочка, - беря Калю за руку, и глядя ей в глаза, проговорил Фэнн, - коли ты неприятностей избежишь, они сами тебя найдут".
Утром, заглянув в комнату Фэнна, Сколопендра нашла заправленную постель и пустую кружку с нетронутым отваром. Стражники не знали, когда гость ушел: эльфа и след простыл, да так ловко и тихо, что никто ничего не услышал.
Щелкнув кнутом, возница придержал фургон, пропуская их вперед. Обоз приблизился почти к самым стенам: задрав голову, разбойница пригляделась к широким воротам, поднятым над входом в город. Кованая решетка с острыми зубцами в случае опасности обрушивалась вниз, перекрывала доступ к главным воротам. Сейчас она была поднята, удерживаемая двумя толстыми железными цепями, рядом с которыми стояли невозмутимые стражники с пиками.
Пристроившись в хвост изящной повозке с разодетой в шелк матроной и прячущимися за расписными бумажными веерами дочерьми, Казимир и Каля вступили в город.
- Ну, куда взапреждь всего? - Сверкая глазами, спросила Сколопендра, оглядываясь вокруг точно ребенок, попавший в лавку чудес. - Определим коняшков на постоялый двор, и глянем, что тут да как?
- Да куда угодно, - не прекращая вертеть головой, отозвался шляхтич, сам явно наслаждавшийся разномастной толкучкой, и множеством всего увиденного. - Раз уж завернули сюда. До Вышцы, где я в последний раз с колдуном расстался, пару дней пути. Вроде не шибко торопимся. Можем и тут осмотреться, что да как.
Однако, постоялый двор, где они могли бы оставить лошадей, нашелся далеко не сразу. Нового народу в городе было столько, что все окрестные харчевни были напрочь забиты на сколько-то дворов вокруг. Уже порядком подустав, путники едва нашли себе два места за тройную плату. Находившийся в толпе с конем на поводу шляхтич присел рядом с утомленной разбойницей, потрошившей съестной мешок с задумчивым выражением лица.
- Кажется мне, иль впрямь вчера тут был еще приличный кусень мяса? - Не глядя в сторону комеса, сама у себя спросила она. Казимир возмущенно гмыкнул, отбирая мешок.
- Вот он, твой кусень, - с досадой бросил он, среди всего прочего изловив искомое. - В последнее время только и слышу о еде. Пошли прикупимся, раз это так тебя волнует.
- Да о тебе ж пекусь, пресветлый комес! Ить ровно зверь становишься, как не поешь чуток. Оно мне надо, штоб всякие вельможные дворяне глазьями на меня презлобно зыркали да животами благородными бурчали?
Казимир принял из ее рук кусок мяса с хлебом и облокотился на тюки с сеном, которые хозяин постоялого двора вытащил для тех, кому не досталось места под крышей. За редкой оградой наблюдалось целое столпотворение - люд валом валил на ярмарку. Жуя, комес поймал себя на мысли, что ему до смерти охота сей же час нырнуть в толпу, да исподволь обойти все или хотя бы часть балаганов. Улыбнувшись этому не обычному для дворянина желанию, Казимир весело взглянул на Калю. Судя по лицу, она полностью разделяла его стремления.
- Пошли, штоль, пройдемся, вельможный господин, - проговорила она, расправившись уже со своей долей, и вставая. - Не терпится мне полюбоваться на ярмарку энту. Ить как повезло, што она на пути нашем лежала, а, комес?
- Ты можешь звать меня просто Казимиром? - Проворчал тот уже в спину разбойнице, поднимаясь и проверяя, на месте ли сунутый за пазуху кошель. Вопрос был давним, каждый раз Каля клялась и божилась уважить желание "твоей светлости вельможного шляхтича", но всякий раз забывала о своем обещании.
***
Ярмарка встретила их пышными и пестрыми шатрами, ломящимися прилавками и навесами, да такой толкучкой, что Казимиру и Кале подчастую приходилось крепко сцепляться руками, иначе их в мгновение ока растащило бы в стороны. То и дело приходилось уворачиваться от прущих на лошадях всадников и носильщиков с коробами и тюками на плечах. Очумевшие, они прошли одежный ряд, нисколько не заинтересовавший комеса, зато живо увлекший Сколопендру. От прилавков шляхтичу пришлось оттаскивать Калю едва не волоком, и когда, наконец, они выбрались на более или менее чистый от торговцев пятачок земли, на плечах разбойницы красовался золотистый воздушный платок. Гордая своей победой, и огорченная тем, что не удалось к нему прикупить еще и охотничью женскую шляпку с пером, так ей понравившуюся, Каля с ходу бросилась в ювелирный, а затем и оружейный ряды, где уже полуослепшему и оглушенному Казимиру едва не всучили кинжал из сиреневой стали, по словам торговца, испепеляющей вампиров, а на деле - грубую подделку, крашенную синим перламутром. Попутно два раза их пытались обворовать, и не преуспели только потому, что комес в суматохе так глубоко засунул кошель, что тот сбился под кольчугу к самому животу, и когда Каля присмотрела-таки себе украшение на кисть в виде какой-то серебристой гадины, отдаленно напоминавшей сколопендру, деньги пришлось доставать не из-за пазухи, а снизу. К тому моменту, когда они выбрались из торговых рядов, и увидали шатры фокусников да звериные загоны, день собрался к вечеру. Комесу до боли оттоптали ноги, да и сами ноги гудели, ровно потревоженная струна. Казимир мог пройти десяток раз то же расстояние и не вспотеть - но не в толпе и не останавливаясь у каждого первого прилавка. Даже битвы не выматывали его так сильно, как обход торговцев вместе с Калей. Сама разбойница, однако, выглядела лишь чуть утомленной. Глаза ее горели в поисках новых развлечений.
