— Это как? — недоумевала я, — Среди мужчин, наверное, я очень "легко сольюсь с местностью".
— На самом деле это проще, чем ты думаешь, — улыбнулась Лида, — Иезеркель такой город… Там на улицах нет твоих воображаемых угрюмых упырей. Есть там разные мужчины, но много там… праздничных, как я их называю. Ты можешь сойти за такого юношу, в крайнем случае, стоит прибегать к этому аргументу, что ты именно юноша. Бойся бродяг, вот они там действительно без царя в голове.
— А что это за "праздничные" мужчины?
— Ой, — Лида оглянулась на заливающуюся смехом Риммель, — Это видеть надо. Я долго общалась с ними, особенно когда скучала по Родине. Они понимают женщин, как никто.
— Да быть не может!
— Уж поверь мне, — улыбнулась Лида, — Максимусу не нравилась эта практика, другие мужчины не уважают их. Но он считал, что если мне нравится общаться с этими фриками, то для меня это полезный опыт.
По крайней мере, я стала понимать, что привлекает мужчин в женщинах и чему они завидуют, хотя завидовать-то и нечему.
— И чему же?
— Когда ты общаешься с мужчиной в женском платье, ты понимаешь это очень отчетливо, а пересказывать нет смысла.
— В каком, в каком платье?
— В женском, — Лида ответила так, словно это было что-то само собой разумеющееся, — Конечно, если бы их было не так много, они стали бы изгоями. Но они съехались в Иезеркель только ради того, чтобы быть всем вместе. В некоторых городах, в Америке на них устраивались облавы, их просто убивали. В Иезеркеле все же публика спокойнее.
День тянулся медленно. Часа в три мы просто сели на землю и стали наблюдать за тем, что делают люди в парке. Время растягивалось, все мы занялись мучительным ожиданием сумерек.
Стемнело как-то неожиданно. Лида вдруг спохватилась, повесила на меня рюкзак и мы почти побежали. Риммель, в силу маленького роста, едва поспевала за нами.
— Куда мы так несемся? И почему это обязательно нужно делать в темноте? — спрашивала я.
— Несемся на станцию, — выдохнула Лида.
— Ночью, чтобы пограничники не засекли. Нам еще границу пересекать, тут если не знаешь, то считай, умер. Погранцы — звери, могут и собаку спустить.
— Эй, а вы уверены, что это безопасно?
— Абсолютно, — безапелляционно ответила Лида.
Мне стало страшно, я побежала быстрее. Через час такой гонки я была готова взмолиться о пощаде, но Лида вдруг остановилась, я налетела на нее. Сработав, как порядочный отбойник, Лида обернулась ко мне, секунду смотрела на меня, словно не понимая, кто я, потом отвернулась и снова пошла, но уже гораздо медленнее.
— Что это было? — спросила я у Риммель.
— Черт ее знает, — пожала плечами она, — Такое с ней бывает. Говорит или что-то делает, потом хоп стоит… и смотрит на тебя, в душу заглядывает, как будто не знает ни кто ты, ни кто она, потом снова идет куда шла. Я спрашивала у нее, что это с ней такое. Она не понимает, о чем я. Вроде, как она не помнит этих минут. И черт бы с ней, главное, что кроме этих минут вроде бы ничего плохого с ней не происходит.
Прошла целая вечность, мы шли по какому-то полю, я ломала ноги, цепляясь за траву и попадая в рытвины. Ничего, кроме затылка Лиды, я не видела, ничего, кроме дыхания Риммель, я не слышала, ничего, кроме биения сердца, я не чувствовала. Мы приблизились к колючей проволоке.
— Это что, граница?! — воскликнула я и с двух сторон Лида и Риммель зашипели на меня, как змеи.
— Что тебе не так? — фыркнула шепотом Риммель.
— Давай, — кивнула Лида.
Риммель включила тусклый фонарь, Лида дала мне край какой-то ткани, мы окружили ею Риммель. Она расцепляла звенья колючей проволоки.
— Это наше местечко. Ты не первая, кого мы так выводим. Даже денег иногда выручаем. Аферисток много, мы одни из них, — в свете тусклого фонарика, доносившемся до нас, лицо Лиды криво изогнулось, она улыбнулась левой стороной рта.
— Готово, — шепнула Риммель, — Я тебя тут подожду.
— Не попадись, — подруги порывисто обнялись.
— Лезь аккуратно, не задевай проволоку, спалимся, — увещевала Лида.
Изогнувшись странным образом, я попыталась сделать акробатическое упражнение, для которого мое тело было совершенно не подготовлено. Я не удержалась на одной ноге и упала за границу.
Лида внезапно оказалась рядом.
— Ну, ты даешь, — зашипела она, — Чудо! Везет же тебе. Вставай, пошли. Ничего не сломала?
— Нет, вроде.
— Как сломаешь, скажи.
— Боюсь, придется, — отозвалась я на бегу.
— Ты же говорила прогулочным шагом пойдем? — задыхалась я.
— Лучше по-быстрому доберемся, чем потом будем бежать последний километр на выносливость, — резюмировала Лида.
— У меня голова кружится, — пожаловалась я.
Лида снизила темп, но не остановилась.
— Отдышись. Я очень боюсь опоздать, Аиша. Роберта и Эммэ нельзя задерживать. Чтобы не задерживать их, нам надо договориться с человеком на станции, его зовут Александр, он хороший, но очень старый и плохо слышит. Прости, но нам придется поторопиться, — вдруг Лида снова остановилась, но не обернулась, а тихо сказала, — Ты если сможешь, конечно, найди могилу Максимуса, если он умер, то должен был быть похоронен на кладбище Эферб.
— Кладбище Эферб, — повторила я.
— Оно большое, на старом не ищи. В новой части кладбища стоит поискать.
Мы снова пошли быстрее, в конце концов, Лида перешла на бег.
Голова нещадно кружилась, я автоматически переставляла ноги, чтобы только не отстать от Лиды. Вскоре мы опять перешли на шаг, потом на бег и так чередовали очень медленный шаг с быстрым бегом, пока не показались вдали огоньки. Тогда только Лида успокоилась и пошла медленно, и тяжело дыша.
Я огляделась, невдалеке виднелись пути, и фонари горели желтоватым светом. Все было то же что и у нас, но какое-то другое. Мы пересекли границу, а у меня в жизни ничего не изменилось. Я не ощущала себя в другом мире. Перелезла и перелезла, с кем не бывает.
* * *
Через некоторое время мы были на станции, там работало одно полуночное кафе.
Лида уверенно направилась к кафе и распахнула дверь рукой так сильно, что дверь громко хлопнула о стену.
— Лида, детка, это ты, — из-за стойки выполз лохматый старик и беззубо улыбнулся нам, — С девочкой. Как тебя зовут.
— Аиша, — ответила я, отмечая любопытную особенность старика, он спрашивал и одновременно утверждал.
— Айшан? Совсем с ума по сходили с этими восточными именами, — заворчал он.
— Александр, я меж тем рада тебя видеть, — на Лиду старик смотрел очень внимательно, видимо читал по губам.
