Почву внутри он расчистил, еще возводя снежную хижину. На голой песчаной земле виднелись редкие бурые листья, которых он не узнал, да какие-то неряшливого вида низкие высохшие сорняки, которые тоже не были ему знакомы. Отпустив согревавшее воздух плетение, Ранд направил Силу, изгнав из земли стужу, и опять взялся за первое плетение. Хватило Ранда еще только на одно — он ухитрился нежно уложить Авиенду на землю, а не уронить ее.
Ранд запустил руку под одеяла, пощупал щеку девушки, плечо. Волосы оттаяли, и тоненькие струйки побежали по лицу. Сам он замерз, но Авиенда была вообще как ледышка. Ей необходима каждая частичка тепла, которую Ранд может для нее найти, а нагреть воздух в укрытии еще сильнее юноша не смел. Стены изнутри и так уже подтаяли и слегка блестели от потеков выступившей на них влаги. Каким бы окоченевшим он себя ни чувствовал, тепла в нем больше, чем в теле Авиенды.
Быстро раздевшись, Ранд забрался под одеяла к девушке, накинув сверху мокрую одежду — как-никак она поможет удержать тепло. Усиленная Пустотой и саидин способность к осязанию заставляла его еще сильнее чувствовать лежащее рядом девичье тело. Ее кожа гладкостью и нежностью превосходила шелк. По сравнению с ней и атлас был… Не думать! Ранд убрал влажные пряди с лица Авиенды. Надо бы высушить их, но вода больше не казалась такой холодной, да и все равно под рукой не было ничего, кроме одеял и одежды. Глаза Авиенды были закрыты, грудь медленно вздымалась в такт дыханию. Девушка лежала, уткнувшись лицом ему в грудь, голова ее покоилась на его руке. Ее можно было назвать спящей, если б на ощупь Авиенда не казалась самой зимой. Такая мирная, тихая, совсем не сердитая. Такая красивая. Прекрати об этом думать, пришла откуда-то издалека, из окружающего Ранда ничто команда, строгий приказ. Говори с ней.
Он попытался заговорить о первом, что ему пришло в голову, — об Илэйн, о смятении, в которое его повергли два ее письма, но вскоре из Пустоты вслед за мыслями о золотоволосой Илэйн приплыли и воспоминания о том, как они с ней целовались в укромных уголках Твердыни. Не думай о поцелуях, балбес! Ранд принялся рассуждать о Мин. О Мин он в подобном ключе никогда не думал. Ну, несколько снов не в счет. Мин надавала бы ему пощечин, попытайся он полезть к ней с поцелуями, а то бы еще на смех подняла и обозвала шерстеголовым олухом. Только оказалось, что всякий раз, как речь заходила о любой женщине, Ранд сразу же вспоминал, что сейчас он обнимает женщину, на которой нет ни нитки. Наполненный Силой, он чуял ее запах, каждый дюйм ее тела ощущал столь же явственно, будто гладил руками все эти соблазнительные изгибы прекрасного тела… Пустота затрепетала. О Свет, ты же только хочешь ее согреть! Что за свинские мысли? Гони их, прочь, нахал!
Стараясь отогнать незваные мысли, Ранд заговорил о своих надеждах на Кайриэн, о том, что хочет принести туда мир и покончить с голодом. Он хочет повести за собой государства без ненужного кровопролития. Но и этот разговор шел определенным путем, неизбежно подводя к Шайол Гул, где ему суждено встать против Темного и погибнуть — если верны Пророчества. Представлялось малодушием сказать, что он надеется каким-то образом выжить. Но может, сумеет? А айильцам трусость неведома — даже самый худший из них храбр как лев. «Разлом Мира убил слабых, а Трехкратная Земля убила трусов». Так говорил Бэил; Ранд как сейчас слышал его слова.
Ранд принялся вслух размышлять о том, где они могли оказаться, куда их нелегкая занесла из-за бессмысленного, безрассудного бегства Авиенды. Куда-то далеко-далеко, в необычные края, где в это время года валит снег. Это даже не безрассудный побег, хуже. Просто безумие какое-то. Однако Ранд понимал, что бежала девушка от него. Сбежала — от него! Как же Авиенда должна ненавидеть его, раз кинулась бежать как можно дальше, невесть куда, вместо того чтобы просто велеть ему уйти и дать ей спокойно искупаться!
— Надо было мне постучаться. — Куда? В дверь собственной спальни? — Я знаю, тебе в тягость находиться рядом со мной. Не хочешь, значит, и не надо. Чего бы ни требовали Хранительницы, что бы они ни говорили, ты вернешься к ним в палатки. И тебе больше не нужно будет приходить ко мне. А если даже ты придешь, я… Я тебя отошлю. — Почему он заколебался? Она же окатывала его то яростью, то холодом, то горечью, но спящая… — Что за сумасшедшая выходка! Ты же могла себя убить. — Он гладил девушку по волосам и, казалось, не мог остановиться. — Если ты еще когда-нибудь учудишь нечто подобное, хоть и менее глупое, я тебе шею сверну. Тебе ведь не понять, как мне будет не хватать по ночам твоего дыхания! — Не хватать? Да она его с ума свела! Похоже, он совсем спятил. Надо с этим кончать. — Ты уйдешь, вот и все. Пусть даже мне придется отослать тебя обратно в Руидин. Хранительницы Мудрости не станут мне перечить, если я буду говорить как Кар'а'карн. Больше тебе не придется от меня убегать.
Рука, которой Ранд никак не мог перестать гладить ее волосы, замерла — девушка зашевелилась. Он вдруг осознал, что она теплая. Очень теплая. Надо бы для приличия завернуться в одеяло и отодвинуться. Авиенда открыла глаза чистые, пронзительно-зеленые, серьезно смотрящие на Ранда. Она словно ничуть не удивилась и не отстранилась. Он разжал объятья, начал было откатываться в сторону, но она запустила руку ему в волосы и больно сгребла их в горсть — если б Ранд отодвинулся хоть на дюйм, она выдрала бы ему клок волос с корнем. Объясниться Ранду Авиенда не дала.
— Я обещала своей почти сестре присматривать за тобой. — Похоже, девушка говорила не только ему, но и себе — тихим, почти лишенным эмоций голосом. — Чтобы защитить свою честь, я бежала как могла. А ты последовал за мной даже сюда. Кольца не лгут, и я больше не могу убегать. — Голос девушки стал решительным и твердым. — И больше я бегать не буду.
Ранд, стараясь расцепить ее пальцы на своем виске, попытался спросить, что она мелет, но Авиенда второй рукой прихватила волосы Ранда на другом виске и притянула его губы к своим. На этом всякие разумные мысли повылетали из его головы; вдребезги разбилась Пустота, саидин ускользнула прочь. Ранд сомневался, что сумеет остановиться, даже если б и захотел, только у него и в мыслях такого не было, а Авиенда определенно этого не хотела. На самом деле последнее, что мелькнуло у него в голове, была мысль, что вряд ли он ее сумеет остановить. Потом довольно долго никаких связных мыслей у него и в помине не было.
Спустя достаточно много времени — часа два, а может, и три, Ранд не знал — он лежал, укрытый одеялами, на пледах, закинув руки за голову, и смотрел, как Авиенда разглядывает и ощупывает скользкие белые стены. Удивительно, но они очень хорошо удерживали тепло, не требовалось вновь обращаться к саидин — ни для того, чтобы не впустить холод, ни для того, чтобы согреть воздух. Встав с одеял, девушка всего-навсего расчесала и пригладила пальцами темно-рыжие волосы и теперь ничуть не стыдилась своей наготы. Конечно, немного поздновато смущаться и стыдиться этакой малости, как отсутствие одежды. Ранд изрядно поволновался, что поранит ее, вытаскивая из воды, но ссадин у Авиенды оказалось меньше, чем у него, и каким-то образом царапины нисколько не портили красоты девушки.
