Забытая в каюте на «Гранд—Осте» Беллис в ужасе наблюдала за ходом событий.
«Иоганнес погиб», — подумала она, глядя на разбитый двигатель лебедки.
Он был мертв, и Беллис не находила слов для овладевшего ею странного, подавленного потрясения и ощущения потери.
Она посмотрела вниз на рыболовные суда, окружавшие «Ходдлинг». На палубах лежали покалеченные, охваченные ужасом люди, спасенные от огня.
На палубе одного из судов Беллис увидела Утера Доула. Он что—то кричал, совершая точно рассчитанные движения, глаза его ни на секунду не останавливались.
Пожар на «Ходдлинге» стихал, хотя армадцы и не гасили его.
Беллис вцепилась в подоконник. Она увидела какие—то тени, двигающиеся за окнами корабля—фабрики. Она видела что—то внутри.
Пираты Армады прибывали со всех концов города. Они занимали боевые позиции, проверяли оружие и скапливались на мостках, ведущих на «Ходдлинг».
Что—то метнулось с мостика охваченного огнем корабля—фабрики — турбулентная струя, которая, пронзая воздух, взвихрила его. Она ударила по деревянной мачте шхуны рядом с «Ходдлингом».
Взбаламученные частицы завихрились вокруг мачты, впитались в нее, и тут Беллис издала удивленный звук. Мачта начала таять, будто была из воска: здоровенный деревянный столб стал гибким, как змея, его вещество обрело текучесть и теперь оплывало, осаживалось, то возникая, то пропадая из виду, оставляя после себя в воздухе шипучие пузыри — ноздреватую реальность, сквозь которую Беллис разглядела пустоту. Складки разлагающегося дерева соскользнули на заполненную людьми палубу, как ядовитая слякоть.
Утер Доул, размахивая своим мечом, указывая группе кактов с дискометами на иллюминаторы «Ходдлинга», и тут с места, невидимого для Беллис, с другой стороны от корабля—фабрики вспорхнули разноголосые крики. Беллис увидела мужчин и женщин, которых, словно вирус, одного за другим поражал страх.
Что—то приближалось от носовой части города, направляясь на собравшихся пиратов, — Беллис еще не разобрала, что именно. Они лишь увидела, что вооруженные группы разделились — часть пиратов повернулась навстречу новой угрозе, хотя ужас обуял и их. Беллис выскочила из каюты и бросилась на палубу, чтобы увидеть, что происходит.
На «Гранд—Осте» царила неразбериха. Трапы по—прежнему охранялись нервничающими стражниками: не получив четких приказов, они в отчаянии смотрели на дождь стрел и снарядов, обрушившийся на «Ходдлинг». Пираты оставляли «Гранд—Ост», бросаясь на выручку своим товарищам.
Беллис пробежала по палубе мимо капитанского мостика, прячась в тени за его возвышающейся громадой. Находясь на уровне крыш Армады, она пыталась понять, что происходит в городе.
На «Ходдлинг», на все, что было на палубе и в трюмах, обрушился огонь. Невидимый враг наносил свои необычные и убийственные удары, напоминающие фейерверки, растворяя материал окружающих кораблей, атакуя армадцев. Но за ближайшими судами Беллис увидела, как в городе образуется нечеткий второй фронт. Она увидела неуправляемые беспорядочные атаки, услышала звук хаотической стрельбы.
Эти новые нападающие подбирались к тугому узлу кораблей причаленных внизу под ней, где большая часть стражников ждала команды отбить у врага «Ходдлинг». И тут она поняла, кто участвует в этой второй атаке, предпринятой изнутри города. Силы Саргановых вод неожиданно были окружены и атакованы вампирами Сухой осени.
Беллис растерянно оглядывалась, прижав ладонь ко рту и тяжело дыша. Она не понимала, что происходит. Что это — предательство? Месть? Мятеж под руководством Бруколака?
Она не могла уследить за вампирами — те перемещались, как в ночном кошмаре. Они собирались в группы, разделялись, перегруппировывались, двигались с убийственной скоростью.
С пугающим изяществом они опускались в какой—нибудь тупик, где им могли противостоять не больше пяти—шести вооруженных бойцов, и, ворча и роняя от нетерпения слюну, разделывались с ними со свирепой жестокостью: вонзали в горло твердые, как рога, ногти, впивались в противника хищными зубами, пока по подбородку не начинала сочиться кровь. После этого они исчезали, перепрыгивая через распростертые тела и устремляясь на новое место — бетонный блок, мостик, орудийную башню или развалины. Шурша, как ящерицы, они исчезали из виду.
Беллис не могла сказать, сколько их было. Куда бы она ни посмотрела, всюду шло сражение, но отчетливо она видела только бойцов Саргановых вод.
Она поняла, что Утер Доул теперь сосредоточился на вампирах. Она видела, как он, растолкав всех на своем пути, устремился на палубу «Гранд—Оста», чтобы оттуда оценить ситуацию. Он постоянно пребывал в движении, выкрикивал приказы, направлял подкрепления на разные участки. Потом он рванулся на корму древнего военного тримарана сбоку от «Гранд—Оста», застроенную кирпичными зданиями, где за висящим на веревках драным бельем Беллис увидела жестокую схватку.
Это происходило всего в двух сотнях футов от нее, и Беллис видела там Доула. Она видела, как он соскользнул вниз по крутым мосткам и побежал, выхватив из ножен Меч возможного, который засверкал, став тысячью мечей—призраков. Она видела, как Доул исчез за раздуваемой ветром простыней, словно та поглотила его. Простыня раскачивалась на ветру, и из—за нее внезапно донеслись звуки.
Белоснежная простыня с противоположной стороны окрасилась в красное. Белая материя судорожно дернулась два раза, словно получив рану, а потом ее сорвало вниз — рухнувшее тело потянуло простыню за собой, ухватив мертвой хваткой, пятная кровью, превращая на ходу в подобие савана. Перед Беллис открылась жестокая сцена: Доул стоял среди множества раненых, которые с радостными криками пинали завернутое в простыню тело вампира.
Торжество было кратким. Магическая энергия расползалась по «Ходдлингу», как расплавленный жир по сковородке, и дерево и металл вокруг людей начали плавиться. Доул острием окровавленного меча направил обессиленных бойцов прочь с корабля.
Вампир, оставшийся лежать на палубе, был не единственным из павших. Большая часть боя оставалась вне поля зрения Беллис — мощеные улицы, строения, краны, аллеи приземистых деревьев перекрывали ей видимость. Но все же ей казалось, что там и здесь она видит погибающих вампиров. Они были ужасающе быстры и сильны, за ними оставался след поверженных тел, раненых и мертвых, но им противостояли превосходящие силы.
Они брали себе в союзники строения и тени, но не в силах были избежать всех пуль и ударов мечей, направленных на них. И хотя некоторые раны не могли убить их, как убили бы обычных мужчин и женщин, они причиняли им боль и замедляли движения. И конечно, были такие случаи, когда охваченные ужасом пираты окружали рычащего, огрызающегося вампира и обезглавливали его или рубили и кололи, уродуя кости и внутренности с таким остервенением, что даже необыкновенная способность вампиров к регенерации не могла им помочь.
