Кадсуане провела всех в одну из отдельных гостиных, где в камине, выложенном черным камнем, пылал огонь, а на стенах, отделанных красными панелями, висели серебряные лампы. Возле камина грелся высокий кувшин, и на лакированном подносе, стоявшем на маленьком резном столике, блестели серебряные кубки. Мериан с Ларелле устроились в обитых цветастой тканью креслах, но, когда Морейн, положив плащ на стул, собралась было сесть, Кадсуане остановила ее.
— Встань сюда, перед сестрами, дитя мое, — велела она.
Еле удержавшись, чтобы не вцепиться пальцами в юбку,
Морейн встала, как было сказано. Подчиняться кому бы то ни было она никогда не умела. До того, как в шестнадцать лет попасть в Башню, Морейн мало кому повиновалась. Почти все повиновалось ей.
Кадсуане принялась медленно ходить, обошла трех женщин по кругу, потом сделала второй круг. Мериан и Ларелле удивленно переглянулись, и Лавелле открыла было рот, но, бросив взгляд на Кадсуане, так ни слова и не сказала. Обе Айз Седай напустили на себя бесстрастно-спокойный вид — глядя со стороны, можно было подумать, что им совершенно ясно, что тут происходит. Иногда Кадсуане посматривала на них, но в основном она смотрела на Морейн.
— Большинство новоиспеченных сестер, — вдруг заговорила легендарная сестра, — шали почти не снимают, разве что когда спать ложатся или в ванну залезают. А ты здесь без шали и без кольца, да еще в таком опасном месте — опаснее лишь в самом Запустении. Почему?
Морейн заморгала. Вопрос задан без обиняков, в лоб. Кадсуане и в самом деле наплевать на условности и обычаи, когда они ее не устраивают. Морейн постаралась придать голосу живости.
— Новоиспеченные сестры еще и Стража себе ищут. — Почему Кадсуане так с ней обращается? — А у меня Стража еще нет. Мне говорили, что из мужчин Пограничья получаются превосходные Стражи.
Зеленая сестра одарила ее таким пронзительным взглядом, что у Морейн мелькнула мысль, не чересчур ли легкомысленно она говорила.
Остановившись за спиной Ларелле, Кадсуане положила ладонь на плечо Серой сестры.
— Что тебе известно об этой девочке?
Каждая из учениц Ларелле считала ее образцом сестры, и каждую страшила эта холодность. Все они боялись ее, и все хотели походить на нее.
— Морейн была прилежной ученицей, все схватывала на лету, — задумчиво произнесла Ларелле. — Быстрее всего в Башне учились она да Суан Санчей. Но вам это наверняка известно. Ну, что еще... На язык невоздержанна и чересчур вспыльчива была, пока мы ее не уняли — насколько нам удалось. Их с подружкой, той самой Суан, вечно на проделки тянуло. Но испытание на Принятую обе прошли с первого раза и шаль получили сразу. Ей, разумеется, необходима выдержка, закалка, но со временем из нее может получиться нечто толковое.
Кадсуане встала позади Мериан и задала тот же вопрос, прибавив:
— Ларелле сказала, ее вечно тянуло... на проделки. Трудный ребенок?
Мериан с улыбкой покачала головой. Никто из девочек не хотел быть Мериан, но все знали, к кому идти, чтобы выплакаться или чтобы попросить совета, когда нельзя и лучшей подруге довериться. Многие девочки бывали у Meриан по своей воле и не в пример чаще, чем их отправляли к ней для наказания.
— Нельзя сказать, что трудный, — сказала Мериан. — Скорее неугомонный. Ни одна из учиненных Морейн проказ не была злой, но было их предостаточно. И послушницей, и Принятой ее отправляли ко мне в кабинет много чаще, чем любых трех девочек вместе. Не считая разве что ее закадычной подружки Суан. Разумеется, очень часто бывает, что подруги в чем-то замешаны вместе, но эту парочку одну без другой ко мне не присылали. Последний раз это случилось тем самым вечером, когда они прошли испытание на право носить шаль. — Улыбку Мериан сменила нахмуренность, которую Морейн помнила по тому вечеру. Она не сердилась, скорей не верила, что молодые женщины способны выкинуть эдакий номер. И еще на лице ее тогда читалась еле заметная заинтересованность. — Вместо того чтобы провести вечер в раздумьях и медитации, они попытались подложить мышей в постель одной сестры, Элайды а’Ройхан. Вот за этим их и поймали. По-моему, не было еще женщины, которая получила звание Айз Седай и которой после последнего посещения Наставницы Послушнице приходилось бы с опаской садиться. С неделю, пока в них закреплялись Три Клятвы, им требовалось подушечку подкладывать.
Морейн удалось сохранить непроницаемое выражение лица, усилием воли она удержала пальцы, готовые сжаться в кулаки, но ничего не сумела поделать с заполыхавшими щеками. И эта печально-заинтересованная нахмуренность, как будто Морейн все еще Принятая. Значит, ей нужна выдержка? Ну, наверное, немного выдержки не помешает, но все-таки... И распространяться о той дружбе!
— По-моему, вы знаете обо мне все, что нужно знать, — напряженным голосом заявила Морейн Кадсуане. Никого не касается, как тесно дружили Суан и Морейн, только их двоих. Ни к чему рассказывать о наказаниях, да еще и в подробностях. Ученицы Элайду не любили — она, когда бы ни появлялась в Башне, всегда придиралась, требовала, чтобы все ее задания выполнялись без сучка и задоринки. — Мне пора. Я уезжаю в Чачин.
Морейн едва не застонала и прикусила язык, сообразив, что с него сорвалось. Ну вот опять! Стоит гневу взять над нею верх, как язык мелет невесть что. Если Ларелле и Мериан участвуют в поисках, то у них наверняка имеется хотя бы часть списка из записной книжечки Морейн. В том числе и Джуринэ Надзима, и леди Инес Демайн из Чачина, и Авинэ Сахира, которая «живет в деревне на проезжей дороге между Чачином и Канлуумом». Чтобы укрепить подозрения, остается еще сказать, что после она собирается ненадолго посетить Арафел, а потом — и Шайнар.
Кадсуане неприятно улыбнулась.
— Ты уедешь, дитя мое, когда я разрешу. И помалкивай, пока тебя не спросят. Вон там в кувшине вино с пряностями. Налей-ка нам.
Морейн задрожала. «Дитя мое»! Она давно не послушница. Кадсуане не вправе приказывать ей уходить-приходить. Как и помалкивать. Но Морейн не стала протестовать. Она подошла к камину — впрочем, несколько деревянной походкой, — и взяла длинногорлый серебряный кувшин.
— Кажется, Кадсуане, тебя заинтересовала эта молодая женщина, — промолвила Мериан, чуть повернувшись и глядя, как Морейн разливает вино. — Нам о ней ничего знать не нужно?
Ларелле улыбнулась с еле заметной издевкой — или скорее всего лишь с намеком на насмешку, ведь рядом стояла Кадсуане, — и заметила:
— Неужели у кого-то было Предсказание, будто в один прекрасный день она станет Амерлин? Лично я ничего такого не замечаю, но вообще-то у меня нет таланта к Предсказанию.
