Эйдриан привел их домой.
Однако на этом работа молодого человека еще не была завершена, поскольку в отсутствие эльфов оставленное демоном-драконом тлетворное пятно распространилось еще больше. Они нашли источник этой порчи — мертвое дерево, стоявшее посреди поляны с почерневшей травой.
Эйдриан, все еще находившийся в полубессознательном состоянии, посмотрел на Джуравиля, и тот, без проблеска милосердия в золотистых глазах, сделал ему знак идти и выполнить предназначение. Молодой человек подошел к основанию дерева, сел, обхватил руками ствол и отдал всего себя погибшему дереву и земле вокруг него.
Так он сидел в свете луны и звезд. Стоя на границе разросшегося пятна, тол'алфар затянули вечернюю песнь под аккомпанемент волынки Смотрителя.
Эйдриан проваливался во тьму царства смерти, стремящуюся поглотить его.
Но он оказался там не одинок.
Мать все время находилась рядом, успокаивала и подбадривала его. Отец тоже был здесь. И Андаканавар, и еще один дух, в котором Эйдриан узнал Мазера Виндона, брата своего деда.
Все рейнджеры, воспитанные эльфами, прошли перед ним, поддерживая Эйдриана, умоляя выдержать испытание, сделать все, чтобы Эндур'Блоу Иннинес могла жить.
И, смирившись со своей судьбой, молодой человек отдал дереву всю жизненную энергию, которая у него осталась, — чтобы оставленное демоном-драконом гниющее пятно наконец исчезло.
Много, много времени спустя Эйдриан открыл глаза.
Эльфы плясали вокруг и, взлетая, с благоговением прикасались к ветвям ожившего дерева.
Чувствуя себя бесконечно усталым, Эйдриан прикрыл глаза.
Очнувшись, он обнаружил, что все еще лежит подле дерева, а рядом стоят Белли'мар Джуравиль, эльфийка из рода док'алфар и мальчик-эльф, внешне более похожий на док'алфар — нежная, как фарфор, белая кожа, яркие голубые глаза и волосы цвета воронова крыла. Однако Эйдриан сразу же понял, кто он, поскольку, в отличие от док'алфар, у мальчика были крылья.
— Джуравиль… — прошептал Эйдриан.
— Да, это мой сын, — сказал эльф. — Его зовут Виндон Джуравиль.
В первый момент, услышав это имя, молодой человек вздрогнул, но потом сообразил, что оно значило для тол'алфар на протяжении последних десятилетий.
— Ты говорил, что я не переживу это суровое испытание, — заметил Эйдриан чуть позже.
— Да, я и вправду не верил, что ты выживешь, — ответил Джуравиль. — Мне не приходило в голову, что в своей борьбе ты найдешь столь много союзников.
— Рейнджеров?
— Вот именно. Они отдали тебе часть своей силы. Но учти: теперь, когда они спасли тебя, ты перед ними в долгу. Я-то думал — вот, избавишь нас от порчи, насланной демоном, и на этом задача твоей жизни выполнена. Однако я ошибался. — Эльф отступил в сторону, и его место занял Смотритель, с Ураганом в одной руке и Крылом Сокола в другой. — Теперь это все твое, Тай'маквиллок.
— Это тебе. — Кентавр, печально улыбнувшись, передал Эйдриану принадлежавший Пони мешочек с магическими драгоценными камнями. — И это тоже. — Он вручил Эйдриану бирюзу, когда-то утопленную в груди могучего жеребца, и подмигнул. — У Дара, знаешь ли, тоже появился сын.
На следующее утро рейнджер Эйдриан вместе со Смотрителем покинули Эндур'Блоу Иннинес. Эльфы пели, провожая их взглядами.
— Весь широкий мир перед тобой, парень, — сказал его спутник, когда песнь эльфов уже больше не долетала до них. — Бери что хочешь.
— Думай, что говоришь, мой добрый кентавр, — с усмешкой ответил Эйдриан. — А то ведь в один прекрасный день я могу воспринять твои слова буквально.
Смотритель расхохотался.
— Тогда вперед! И для начала давай найдем тебе подходящего коня.
— А куда потом? — спросил Эйдриан.
— В Урсал? Возможно, король Мидалис обрадуется тебе. И наверняка захочет услышать о последних годах жизни твоей матери.
— В Урсал? Может быть…
— Или еще дальше? — продолжал кентавр. — К югу от гор живет кое-кто… Если ты, конечно, в состоянии простить девочку, проткнувшую мечом твою грудь.
Ох уж этот Смотритель! Никакого почтения. Молодой человек усмехнулся, но тут же подумал, что в чем-то кентавр прав. Перед Эйдрианом лежал весь мир, и тлетворное дыхание Бестесбулзибара более не осквернял его своим присутствием.
Война с демоном-драконом закончилась.
Проклятье ожидает всякого,
В чьей душе властвует гордыня
И для кого мерилом счастья
Являются богатство и успех.
О, эти жалкие глупцы,
Чьи уши голос вечности
Не слышат и чей взгляд
Не различает льющегося сверху
Божественного света.
Их удел — страх в ожидании
Прихода вечной ночи.
О, эти жалкие глупцы,
Отталкивающие руку,
Протягивающую им
Вечной жизни дар!
Что, если бы и впрямь
Жизнь длилась миг единый,
И грязной ложью
Был божественный призыв,
И за порогом смерти
Разум канул в пустоту,
И души тоже стали
Достоянием червей?
Нет, я не верю, что
Господь способен
Над нами так жестоко
Подшутить!
Пусть тот, кто смертной
Суете привержен,
И чья душа еще при жизни
Изъедена червями,
Кто отвергает
Всякую надежду
И потому безмерно
Одинок — пусть тот
Погрязнет в пустоте
Безверья. Я же
Своим путем отправлюсь,
Туда, где ангельский
Во тьме сияет свет.
Таков начертанный моим пером ответ покойному Кальвину из Бри-Оннейр, позволившему разуму смутить его душу. Этот ответ рассчитан на живых. Кальвин нашел свой ответ много лет назад.
Брат Никлаос Сантелла,
аббатство Сент-Прешес,
Палмарис
