Черные крылья превратились в высокие каменные своды. В этом морозном помещении прямо под потолком клубился туман, и сквозь него пробивалось временами слабое синее свечение. Там, в глубине, двигались размытые очертания. Потоки света, линии тьмы. Одна фигура, две, три… Призраки старцев выплывали из тумана, они материализовались постепенно, их очертания дрожали под набегающими потоками воздуха, расплывались и вновь обретали четкость. Пять пар глаз открылись и уставились на человека, на туманных лицах прорезались пять улыбающихся щелей. Один из стариков протянул перед собой руку и разжал пальцы. Среди клубящегося тумана парил ключ. Ярко красный, словно раскаленный, он могбы затеряться на огромной ладони, ели бы не источал свет. Словно кто-то вырезал дыру в картине, стоящей перед очагом. Человек потянулся за ключем, и вдруг туман всколыхнулся. Там, где только что парили фигуры, вновь возник ужасный силуэт. Чудовище окружало багровое небо. Посреди равнины поднялся ветер, неся с собой раскаленный песок. А ключ завис прямо в воздухе, сияя так ярко, что даже чудовище обратило на него внимание. Гигантоткрыл пасть ипотянулся вперед…
— Аааа! — Дарси выпрямился и уставился на ошарашенных друзей. Повисла короткая пауза, во время которой проснувшийся мучительно соображал, где он и что с ним произошло. Первым делом Дабс опознал парочку, рассевшуюся на своих койках. Баф радостно скалился, косматая борода Грюнера разъехалась в стороны, что обычно также означало ухмылку.
— Ты начинаешь напоминать мне нашего большого друга, — прогудел бородач.
Сознание наконец-то вернулось на место, и Дарси выдавил из себя нечто похожее на ответную улыбку.
— Надеюсь, не слишком.
— Вроде осталась еще пара отличий… — Грюнер мотнул головой в сторону, — Смотри.
Дабс повернул голову, оглядывая барак. Еще не рассвело окончательно, но в помещение уже пробивалась утренняя серость. В неровном свете можно было различить очертания множества людей, свернувшихся на своих лежанках. Постели трех друзей находились возле одной из стен, и еще вчера рядом возвышались многочисленные холмики из шкур и тряпок. Теперь же приятелей окружало абсолютно пустое пространство. Ближайшая лежанка находилась на расстоянии десятка шагов. С нее, как и со многих других, на Дабса уставились чьи-то глаза.
— Новый день, — Дабс постарался сказать это дружелюбно, но получилось не слишком удачно.
В ответ послышалось сердитое бормотание. Тихо бранясь себе под нос, человек опустил голову на то, что служило ему подушкой. Еще несколько работников последовали примеру соседа. Но были и такие, кто продолжал пялиться на нарушителя спокойствия. Один из недовольных мужчин смачно сплюнул на пол и прошептал что-то своему соседу.
— Плохо, — Грюнер покачал головой, — Все боятся.
— Да уж точно не хорошо. Ну, хоть здоровяк пришел в себя.
Баф улыбнулся еще шире и подсел ближе.
— Да, парень, я тоже рад тебя видеть, хоть ты и не упрощаешь нам жизнь, — Дарси придвинулся и внимательно осмотрел верзилу. О странном припадке напоминали разве что синяки под глазами.
— Похоже, он в порядке, Грюнер.
— Да, похоже… А ты?
— Ну, я тоже.
— Угу…
Бородач уставился прямо на Дариана, явно ожидая продолжения разговора. Какое-то время Дабс не мог сообразить, чего от него хотят, и лишь спустя несколько мгновений до него наконец дошло. Грюнер обладал неподражаемым чувством такта и никогда не лез с расспросами. Даже если его что-нибудь очень сильно интересовало, он просто ждал, пока человек сам не захочет открыться. К примеру, сейчас Грюнер был любопытен просто сверх меры, что на него вовсе не походило.
— Торч предложил мне место надсмотрщика.
Какое-то время приятель продолжал сверлить Дабса глазами, затем запустил пятерню поглубже в бороду и поскреб щеку.
— Хм…
— И это все, что ты можешь мне сказать?
— А что? — Грюнер пожал плечами, — Поздравляю.
— Было бы с чем… Не уверен, что гожусь для этой роли, да и наоборот. Меня просто покупают за хорошую цену. И то, что у меня, как оказалось, есть своя цена— неожиданно… Обидно! — Дабс и сам не заметил, как стиснул кулаки.
Баф насторожился, как всегда тонко чувствуя настроение друзей. Его улыбка быстро испарилась, и теперь он озабоченно переводил взгляд с Дариана на Грюнера и обратно, пытаясь понять, что же стряслось. Грюнер нахмурился и отвел взгляд, Прошло несколько мгновений, и суровый бородач засопел, собираясь с мыслями:
— Я думаю, ты будешь хорошим начальником… Или останешься хорошим человеком. Решать, конечно, тебе, а я поддержу — ты же знаешь.
Дариан перевел взгляд с одного приятеля на другого. Теперь на него глядели две чрезвычайно серьезные физиономии. Одна другой мрачнее, грязнее и… торжественнее, что ли? Баф и вовсе, явно ни шарха не понимая в происходящем, умудрился состроить такую гримасу, словно ожидал оглашения приговора на суде. Дабс не выдержал и расплылся в широченной ухмылке:
— Что ж, спасибо за совет, друг… Знаешь, а ведь немой патруль — гениальное название!
— И-и-и раз!
Повозка наклонилась, и через борт посыпался мусор.
— Сильней!
Еще несколько тел полетели вниз со стены.
— Тащи!
Разбитые колеса жалобно заскрипели, и очередная группа носильщиков освободила место в очереди. Сегодня бригада Торча дежурила возле южной стены. Район поблизости от барака носильщики всегда оставляли напоследок, из-за чего работы всегда накапливалось невпроворот. И сегодняшний день не стал исключением. Вдобавок ко всему один новичок из последнего пополнения чуть не улетел вместе со своей телегой за стену, и сейчас получал в сторонке нагоняй от более опытных товарищей. Пока всей толпой затаскивали телегу обратно, пока дружно навешивали затрещин провинившемуся, подоспела еще пара четверок. В итоге на вершине собралась целая колонна из ожидающих своей очереди носильщиков.
И без того узкая южная стена теперь была напрочь перегорожена, а от количества подвезенного мусора вокруг распространялись не самые приятные ароматы. Стражники разошлись подальше в стороны и уже издали поносили тупых работяг. Вояки вообще недолюбливали эту границу города, а уж нести вахту возле южной свалки и вовсе считалось чем-то сродни изощренному наказанию. Дело в том, что оборонительные укрепления здесь не превышали высоты двухэтажного здания, и вся вонь в безветренные дни поднималась и накрывала каксаму стену, так и охранников, которым выпала сомнительная честь следить за безопасностью этого участка. Невысокой южная стена была неспроста — дело в том, что изначально Рэта состояла не из шести, а из восьми районов. Когда-то на месте Руин жили богатые землевладельцы, в больших каменных домах, окруженных складами с провизией, привезенных с полей к югу от Рэты. Вторую часть территории южных предместий занимали солдатские казармы. Здесь была расквартирована большая часть войск города. Но все это было так давно… Теперь на юг от стены тянулась безрадостная картина рассыпающихся каменных остовов, пустых оконных и дверных проемов, наполовину обвалившихся печных труб. Посреди этих обломков жили лишь твари, в темных развалинах и подвалах, под горами мусора и среди покосившихся стен. Ждали своего часа. Многие стены, особенно если смотреть на запад, были абсолютно черными, закопченными. Следы ужасного пожара, разразившегося шестнадцать лет назад, и полностью уничтожившего часть руин, заставили Дабса резко отвести взгляд. Глаза защипало, а внутри словно пробежал холодный порыв ветра. Дарси постарался отвлечься и взглянул на родной город к северу от стены. Дабс провел в этом месте большую часть своей жизни. Но так и не научился его любить. Каждая улочка в районах торгашей и ремесленников была ему знакома, каждый квартал Ямы напоминал о чем-то из прошлого, и даже другой берег, почти целиком закрытый для простых обывателей, был словно старый знакомый для Дабса. В этом городе жили его немногочисленные друзья и родные, здесь был дом. Неожиданно в голову Дариану пришла интересная идея — он понял, что смотрит на Рэту совершенно иначе. Он еще и сам толком не разобрался, что стало тому причиной: возможно, последние месяцы на отработке, а, возможно, и открывшиеся впереди перспективы. Огромное поселение, которое он привык считать средоточием множества разнообразных путей, внезапно стало ужасно тесным, враз потеряв ореол романтики. Дабс смотрел на Рэту взглядом прагматика, оценивая город точно так же, как оценивает рынок опытный купец. И вовсе не был уверен, что ему это нравится. За последний день он уже несколько раз ловил себя на том, что мысленно примеряет будущую должность. Как бы он поступил в той или иной ситуации, что бы сказал. Как бы отреагировал на инцидент с новичками, чуть не свалившимися со стены: следовало ему подвергнуть их наказанию, поставить в пары с опытными носильщиками, или публично высмеять и забыть о происшествии? Странное, необычное, совершенно новое чувство. Соблазнительное и неприятное одновременно. Он по-прежнему не мог избавиться от поганого ощущения, накатывающего вместе с воспоминаниями о разговоре в Магистрате. Дабс не сразу понял, в чем тут дело. А разгадка оказалась до боли проста. Пятеро стариков в сердце каменной цитадели представляли собой предел мечтаний любого жителя Рэты. Власть, влияние, сила — все это было сосредоточено в десяти дряхлых руках. Непомерное богатство и, конечно же, безопасность! Такая, какую только способен предоставить огромный город своим повелителям. Всю жизнь Дабс ненавидел и боялся могущественных владельцев Рэты. И кем они оказались на деле? Пятеркой обычных стариков! Слабых, трусливых, порочных, развращенных ощущением собственного величия, но обычных! Обычных стариков. Он не увидел в этих людях ни могущества, ни силы, ни мудрости, ни коварства. Мелкие интриги заменили собой знания, ругань притворилась храбростью, а забота о шкуре подменила талант управления людьми. Высшая ступень развития горожанина на поверку оказалась необыкновенной возможностью спрятаться в дом с самыми толстыми стенами и исступленно удовлетворять свои не самые изысканные желания, в постоянном страхе все потерять. Самый большой и крепкий дом служил лишь временным пристанищем, из которого следующий советник взашей изгонял предыдущего. Самое ценное богатство приносило больше страха, нежели радости. Совет Рэты не вызвал у Дарси никаких других чувств, кроме жалости и омерзения. А должность надсмотрщика была не чем иным, как первой ступенькой на пути к вечно раскачивающейся вершине призрачного могущества. И тем не менее, и тем не менее…
