— Что ты! Нет! — искренне возразил Грин. — Твои волосы шикарны. Просто про блондинок ходит много шуток, а ты мне показалась не по годам умной.
— Ну… — повела она правым плечом. — Тебя тоже не назовешь глупым. Обычно парни в твоём возрасте конференциям предпочитают тусовки.
— Нет, спасибо, с кем и где мне тусовать? Хелен, представь меня в клубе. Кто меня туда пустит? Полчаса спорить с охранником, потом объясняться с копами и доказывать, что водительское удостоверение не поддельное. И даже если я туда попаду, выпивку мне не продадут, а девушки проигнорируют «малолетку». А зачем парни ходят в клуб? Естественно, за выпивкой и знакомством с девушками. В общем, неинтересно. Лучше я займусь более важными делами, например, узнаю про криптовалюты от их создателя и попытаюсь написать программу для генерации собственной криптовалюты. В общем, меня больше заботит будущее благосостояние и саморазвитие, чем сиюминутные порывы развлечься.
— Воу! — широко распахнула глаза Хелен. — Ты серьёзно?
— Я всегда серьёзен. Почти. Но уточни, о чём ты?
— Я слышала про криптовалюты. Это… — она прикусила губу, пытаясь облечь мысли в слова. — Это весьма перспективный инструмент для инвестиций. Мне кажется, что их ждёт большое будущее.
— Ты удивительная девушка, Хелен, — во взоре Брэда горел восторг. — Честно. Я ни разу не встречал такую девушку. Ник Сабо всего несколько лет назад закончил разработку концепции децентрализованных криптоденег. Об этом знают единицы людей по всему миру. И что удивительно, ты среди них. Ты точно не была на той конференции?
— Точно, — поджала она нижнюю губу с таким видом, словно жалеет о том, что сказала лишнего.
— А я только ради этой лекции прилетел в Чикаго из Хьюстона.
— Хьюстон? Ты из Техаса?
— Нет. Другой Хьюстон. Маленький городишко на Аляске. Свежий воздух, бескрайние леса, горы, вулканы, форель, медведи и самогонщики. Сплошная романтика. А ты местная?
— Да, я выросла в Чикаго, но родилась в России. Родители удочерили меня, когда мне было тринадцать. Я тогда была так счастлива. Русский детский дом — одно из самых ужаснейших мест в мире. Даже вспоминать не хочется, хотя там прошло моё детство. Только в штатах с мамой и папой я узнала, что такое настоящая жизнь.
— Да ладно! Ты русская?
— Можно и так сказать. Я американка с русскими корнями. Я с ужасом вспоминаю Озёрский детдом. Озёрск — это закрытый русский город в Челябинской области. Там что-то делали с радиоактивными металлами, кажется, производили ядерное топливо для атомных электростанций. Говорят, что это один из самых радиоактивно опасных городов в мире.
— Воу. Жёстко. Вообще-то я тоже сирота. Но, к счастью, родители меня усыновили, когда я был маленьким. Никому не пожелаю вырасти в детском доме посреди радиоактивной пустоши.
— Нет там никакой пустоши. Обычный русский город. Там много зелени и озёр, только купаться в них нельзя. В воде концентрация химии и радиации настолько превышает все писаные нормы, что ею можно травить врагов. Но мы же были детьми, нам всё было нипочём, — Митчелл грустно вздохнула. — Иногда мы сбегали с территории приюта. Это просто. Кто-то из старших ребят в заборе разжал прутья. Можно было пролезть через них или перелезть через забор. Бегали купаться на озеро. Потом за это получали от воспитателей. Помню, они любили наказывать полотенцем. Смачивают его водой, скручивали и лупили провинившихся детей. Это больно и обидно, но следов от побоев не остаётся, так что никакая случайная комиссия не нашла бы к чему докопаться. А мы всё равно сбегали назло им. Если бы я знала, что такие купания здоровья не прибавляют…
Личико Хелен стало грустным, а в глазах поселилась большая печаль. Натянув вымученную улыбку, она встала и взяла ноутбук.
— Прости, мне пора. Рада была пообщаться, Брэд.
Грин ничего не успел сказать. Он растерялся. Ему давно не доводилось общаться с нормальными девушками, всё больше общение происходило со шлюхами или извращенками-нимфофилками**. В целом любительниц мальчиков-подростков немного среди женщин, но в каждой стране и крупном городе можно найти в интернете что-то вроде их анонимного сообщества, в котором можно познакомиться с любительницей мальчиков. Зачастую именно с ними Брэд сбрасывал напряжение в прошлой жизни: регистрировал в даркнете анкету со своей смазливой мордашкой и на очередном анонимном форуме знакомился с местной нимфофилкой, после чего позволял ей развести себя на обучающий курс по сексуальной жизни.
Но от извращенок его уже воротит. С ними приходится притворяться подростком, что ему даётся непросто. А тут нормальная девушка, вроде приятно общались, но внезапно она взяла и ушла чем-то расстроенная.
Он не знал, что делать. Мысль окликнуть её и спросить номер телефона появилась слишком поздно. К этому моменту Митчелл уже покинула кафе.
Брэд кинул на стол двадцать баксов и побежал следом за ней на улицу, но её и след простыл. Пришлось возвращаться в кафе за сумкой и ноутбуком. Настроение сразу упало ниже плинтуса.
* В 2000 году скорость передачи данных по инфракрасному порту среди наиболее распространённых устройств была до 115 Кбит/с. Позже появились более скоростные аппараты со скоростью передачи данных до 4 Мбит/с. Потом от инфракрасных портов отказались, поскольку появились более скоростные способы передачи информации по радиоканалу.
**Нимфофилия (эфебофилия) — половое влечение к подросткам, находящимся в пубертате, или раннем постпубертате юношам или девушкам 12/15-18 лет. Высокая половая активность подростков, которые находятся в периоде юношеской гиперсексуальности, способствует лёгкой реализации сексуальных наклонностей у женщин с эфебофилией. Юноши, как правило, с радостью принимают интимные предложения от женщин значительно старше себя и вступают с ними в сексуальные отношения. Такие женщины берут на себя роль «наставниц» над сексуально неопытными юношами, причём сам процесс обучения неумелого подопечного вызывает у них сильное половое возбуждение.
Глава 9
Следующим пунктом своего турне Брэд собирался посетить знаменитый Массачусетский технологический университет, расположенный в Кембридже. Там традиционно силён факультет информатики, в котором оставил серьёзный след Хорст Фейстель — один из основателей современной криптографии как науки.
Ему даже не обязательно поступать в университет. Достаточно каким-то образом организовать себе доступ в святая-святых — библиотеку. В истории известны случаи, когда люди спокойно посещали лекции университета, не являясь студентами. Конечно, в итоге обман раскрывался, но в основном ближе к концу года, когда требовалось сдать итоговые экзамены. Если попасть в учебное заведение, то там и учебные планы можно отыскать, и все необходимые материалы для самостоятельного изучения.
Брэд без проблем готов был оплатить год учёбы. Недешево, но и всех сбережений это его не лишит. Года ему вполне достаточно для изучения выбранного курса. Другое дело, что в Массачусетский технологический он честным образом не поступит. Не найдется троих серьёзных и авторитетных людей, которые напишут ему рекомендательные письма. С другой стороны, за нечестное поступление в ВУЗ в тюрьму не сажают и даже не штрафуют. Максимум могут выставить за пределы территории университета и запретить там появляться. Единственными пострадавшими станут охранники, которым накрутят хвосты, дабы не пущали злостного нарушителя, который, подумать страшно, решил учиться на халяву.
Брэд считал, что понял принцип учебы в американских вузах. Впрочем, он был уверен, что везде так. Студент сам учится тому, что ему нужно. То, что не нужно, но требуется для того, чтобы не вылететь из учебного заведения, он тоже учит, но несерьёзно. Экзамен сдал — тут же забыл. Учителя направляют учеников, дают толчок в нужную сторону. После четырёх лет учёбы сложно не осознать, как учиться самостоятельно. Чем дальше, тем меньше студенту требуется «пинков». Магистратура проходит уже почти без «пенделей» со стороны профессоров.
