Максим остановила мотоцикл передним колесом впритык к металлическим оградам могил, в которые успели заселить за последние двадцать лет. Она заглушила мотор: мотоцикл довольно стал издавать еле слышные пощёлкивающие звуки.
Справа кусты высокой заросли под нежным ветром шептали приветствие гостям, воздушные облака, будто слегка распылённые на ясном небе, остановились, словно желали подсмотреть за новыми гостями кладбища, узнать, что они здесь будут творить. Далеко, очень далеко завыла псина, и повеяло таким унынием аж пробрало до мурашек. Церковь словно выдохнула из нутра напряжение, проскрипела досками стен. Мир ещё раз качнулся и застыл.
— Эй, народ, просыпайся! — крикнул Буян, повесив шлем на ручку байка. Рэфа медленной походкой, высматривая по сторонам, пошёл по заросшей тропе вглубь кладбища. Жизз достал из кожаных чемоданчиков, закреплённых над задним колесом, пять банок пива и пошёл раздавать друзьям.
— Подожди, — попросила Рамси. Она слезла с мотоцикла, скрепя кожаными штанами, поджала нижнюю губу и произвела замысловатый манёвр: отвела мотоцикл назад сантиметров на пять, потом подала вперёд, поразмышляла пару секунд, свернула руль с колесом набок. — Не мешай им. Пойдём лучше незаметно подглядим, может, мы им помешали заниматься сексом. Кого-то и застукаем.
— Типа, жмурам не положено? Они своё упустили? — спросил Борис. Он наклонился к клумбе на линии расположенных в ряд могил, широким небрежным движением сорвал засохшие стебли репейника, попробовал понюхать: сухой мёртвый репей выпустил колючку под ноздрю.
— Ага, — ответила Лада.
Буян воткнул «икебану» ей в ладошку.
— Других цветов нет, — сказал он. — Сожалею.
— Да ладно, всё равно обожаю.
— Цветы?
— Тебя.
Буян подхватил Решку-Рамси на руки, бицепсы заиграли под кожаными рукавами косухи. Его крепкие, мозолистые от штанги ладони подняли худые ляжки над головой и водрузили Ладу на шею. Борис открыл банку пива, недовольно зашипевшую и выплеснувшую пену, протянул наверх.
— Только на голову мне не налей. — Он подпрыгнул на месте, чтобы поудобней усадить «вампиршу» Решку-Рамси и зашагал широкими шагами по тропе.
Максим взяла за руку Жеку, и они последовали за всеми.
Компания пришла на прежнее место, где были в прошлый раз.
Рэфа раскинулся на разбитой каменной плите, умиротворённо с лёгкой грустью в глазах начал изучать небо, закурил длинную чёрную сигарету, упираясь взъерошенными чёрными волосами в покосившееся надгробие с истёртыми датами. По бокам расположились ещё два надгробия меньших размеров, даты там определялись — один день и год. Но имена намеренно затёрты: видны следы словно срубали зубилом. Это были малыши пяти лет.
— Интересно, как они погибли? — спросила Рамси. — А это, наверное, их мать лежит. Не зря же их рядом с обеих сторон положили. Чтобы рядышком быть.
Максим сделал глоток пива и осмотрелась. На горизонте бесшумно сверкнула молния, на пригорке тянулись засохшая полынь и можжевельник, на огромной поляне старый дуб раскинул ветви, поодаль тис, вяз, акация, осина — не шелохнут ни единым листочком. За ними в низине болотце, где погибшие редкие берёзы искривили собственные стволы.
— Потеряли свою красоту, но ещё показывают себя, напоминают, что когда-то были. — «Просим о нас помнить — мы тоже когда-то жили и любили». — И остались украшать мир в таком гиблом месте, — прошептала Максим. Как-то стало не по себе. Она поёжилась, глотнула пива из банки. За болотцем начинались озёра, если на мотоцикле сделать большой круг вдоль платины, буквально через десять минут будешь на месте. Неприятное предчувствие легло на сердце каменным грузом. Она повернулась к друзьям. Жизз указал ей пальцем на каменную плиту под ногами.
— Солярный знак, от солнца две дуги вверх, видишь? — спросил Жека, оглядел всех. — Здесь на могилах под этим знаком людям память оставляли. А теперь, современные попы, себе вместо ступеней кладут. Мы заходили как-то со Свошем в церковь, чтобы свечку за упокой поставить… У нас парень один разбился из клуба байкеров, и эти знаки у них под ногами на ступенях. Не понимаю, если все такие правильные, бога чтут, так какого же… так низко поступают? Выламывают старые могилы и под ноги себе кидают. Словно с врагами поступают.
— Так посредники, чего хочешь, — ответил Буян. — Ты же знаешь наци-ванальность посредников, эта зараза на весь мир перекинулась. А солярный знак… Так гитлеровцы испоганили один символ, свастику, или как он там раньше назывался, и все теперь его топчут. Запрещают. Вот и эти топчут, избавляясь от неподходящего им прошлого. Новая метла по-новому метёт.
— Да, испортила катастрофа наш мир.
— Ты про библейский потоп тринадцать тысяч лет назад?
— Не знаю, библейский или нет, но сам видел пирамиды в тайге по самую макушку засыпанные. И кстати, когда мы там покопались, то докопались именно до знака свастики. Так что этот знак древний как сами боги. Сколько было до нас цивилизаций?.. Какие технологии потеряны?.. Кто так смог пирамиды построить в Египте, что никто повторить не может.
— А этот, типа Рамзесы, или как они там… фараоны? Они же вроде строили пирамиды?
— Ты видел их пирамиды. Такие чмошные, я в песочнице круче разрушал. Решили стать великими, хотели повторить, а знаний ноль. Ни фига у них не получилось, лишь показали, что они фуфлыжники. А не главари цивилизации.
— Интересно, что за цивилизации раньше жили?
— Атланты, Лемурийцы, Гиберборейцы, — вступила в разговор Рамси. Она подошла к мотоциклу Жизы и сунула банку из-под пива в кожаную сумку. — А ещё я слышала, что самые древние, первые, изначально принадлежали тьме и были бестелесные. Жили никого не трогали, пока не пришёл человек… Истребил их, а сам заселил нашу планету.
— И гитлеровцы, — вставил своё веское слово Буян улыбнувшись. — А что, если они победили, то вырастили бы муравьёв пятиэтажных и заставили их охранять рабов. То есть — нас. Ведь сколько они опытов над людьми испробовали.
— Раньше? Раньше были богатыри, и шизды всем хорошенько вламывали, — недовольно заметил Жека. — Пока всемирный потом не уничтожил их. Ну или астероид. Или взрывы газа… с последующим похолоданием.
— А теперь, все кому ни лень богатырям вламывают, — хохотнул Буян: он нашёл где-то здоровенный гвоздь и старался согнуть. — Да, богатыри не мы. Бухать меньше надо. А то совсем зачморили.
— Здо́рово, разные были цивилизации. Может, скоро следующей будет цивилизация вампиров, — стеснительно, по крайней мере, изобразив, сказала Рамси.
Все замолчали и уставились на неё.
— Солнце сильное, поехали лучше на озёра, позагораем, — предложила Максим. Она подошла и обняла Жеку за талию, взгляд её столкнулся с глазами Ужа. Тот поджал губы и отвернулся. От взгляда Жеки это не ускользнуло. Он давно заметил их немые перемолвки, что наверняка в них есть немаленький, существенный смысл.
— Уж, выпей пива, — предложил Жизз, освободился от объятий Максим, подсел к могиле, где улёгся Рэфа, и протянул банку с пивом.
— Нет, не надо, — покачал головой Уж.
— Заряжаешься энергией от могилы, приводишь мысли в порядок? Отдыхаешь от бесконечной суеты бытия? Озаряешься? Вдохновляешься? — Жиза посмотрел, подождал, что ему ответит Уж: наверное, улыбкой и молчаливыми кивками. И повернул лицо к Максим. — А ты вдохновляешься, Макс? Ты, от чего вдохновляешься?
Максим подошла к нему, задрала подбородок, придав лицу горделивый вид, потянула его за плечи. Жека возвысился над ней на полголовы.
— Ты же знаешь, — ответила Макс, поднялась на цыпочки и намеренно медленно поцеловала в губы. — Но больше, конечно же, от тебя. И поехали, наконец, на озёра? Что-то сегодня не хочется торчать здесь.
Ответ Макс не удовлетворил Жеку. Он с неприязнью скривил лицо, отстранил её от себя, приподнял и поставил, как на пьедестал, рядом с подошвами остроносых ботинок Ужа.
— Макси, у тебя намерения ко мне настоящие. — Жизз осмотрел всех. — Ты знаешь, я говорил, как к тебе отношусь. Что у меня к тебе… Я берегу тебя… А ты — бережёшь себя?
