— Я понял, — отозвался монах.
Он как-то подобрался, стал увереннее и твёрже.
— Именем Заступника, брат мой, — сказал он привратнику, — позволь мне войти.
— Нищим не подаём, — неприязненно отозвался привратник.
— Я пришёл не просить милостыню, а вершить дело, порученное мне моим Создателем, — с достоинством ответил монах.
Привратник с сомнением смерил его взглядом, но одухотворённое лицо брата Полди сделало своё дело и монах вошёл внутрь.
— А тебе чего надо? — перевёл взгляд на Врени привратник.
— Брось, Большой Горст, — засмеялась цирюльница. — Пусти добром, дай заработать бедной девушке. Давно зубы не болели?
— Тебя пусти, а с меня потом спросят, — заворчал привратник, но Врени пропустил.
Цирюльница расположилась прямо посреди двора, достала из-за пазухи бритву, отстегнула конец ремня и принялась бритву точить.
Пока Полди, робея, входил сбоку в здание, в котором, его заверили, сидит «большое начальство», ему вслед нёсся весёлый голос цирюльницы:
— Стрижка, бритьё, а вот кому кровь отворить? Эй, красавчик, поцелуй меня, зуб даром вырву! А ты что хромаешь? Мозоли не надо резать? Эй, борода, бриться не пора?
Врени продолжала балагурить, не умолкая ни на мгновение. С приговором она вскрывала нарывы, вырывала мозоли и брила прямо в университетском дворе. К ней три раза подбегали посланные преподавателями школяры, которые требовали немедленно прекратить шум, но она не унималась. Цирюльнице казалось, что, если она будет молчать, вампир убьёт её у всех на глазах, а никто даже не поймёт, почему она неподвижно сидит. Её бы выкинули за ворота, но посланные школяры немедленно заинтересовывались её услугами и мирно вставали в очередь. Когда Врени уже немного охрипла, показался Полди.
— О, монашек! — неподдельно образовалась она. — Иди к нам! Лысину подновить не надо ли?
Брат Полди без улыбки подошёл к ней и встал за спиной. Она тихонько выдохнула и слегка расслабилась. Проклятый монах! И проклятый вампир! Они сделали её вялой как студень!
Надо было вставать и уходить, но она не успела. Брат Полди близоруко огляделся.
— Почему среди вас нет женщин? — спросил он школяров.
Все расхохотались.
— А кто их сюда пустит? — ответил один из них.
— Но я слышал…
— Факультет для девочек? — ответил школяр, у которого Врени только что вскрыла нарыв.
— Свободные искусства, — пояснил кто-то. — Сюда их не пускают.
— Но я слышал… женщина… сюда должна приехать женщина… Доктор богословия… и права…
— А! — сплюнул кто-то.
— Эта.
— Её муж пристроил, шателен у барона цур Фирмина.
— Жуткая баба! — с чувством пробурчал школяр, которому Врени только что выдернула зуб.
— Как глянет… — простонал тот, кому срезали мозоли на ногах.
— Нам пора, — прервала их излияния Врени. — Идём, монах.
Бедному брату Полди пришлось выслушать новый залп шуточек на тему того, что его связывает с цирюльницей, но на сей раз он едва обратил на это внимание. Едва они миновали университетские ворота, Врени крепко взяла монаха за руку.
— Держись ко мне поближе, — не то приказала, не то попросила она. — И молись.
— О чём? — споткнулся монах.
— О душе, — процедила цирюльница. — Неважно, главное, молись, монах.
Полди послушно молился, искоса поглядывая на свою странную спутницу. Она цеплялась за его руку как ребёнок за юбку матери и поминутно оглядывалась по сторонам.
— Ты так его боишься? — спросил он, едва прозвучало заключающее молитву слово.
Врени споткнулась.
— Я его ненавижу, — прошипела она. — Вампиры… они могут позвать тебя туда, где им удобно тебя съесть! Могут учуять то, что ты скрываешь. Просто оказавшись рядом! Могут прочитать твои мысли, просто вывернуть тебя наизнанку, посмотрев в глаза! Думаешь, как он нашёл тебя и мальчишку? Уверена, от меня несло вами! Нашими разговорами, моими мыслями… он чуял это. Проклятье! Теперь он от меня не отвяжется. Я просто не хотела смотреть ему в глаза. Просто не хотела делиться! И теперь всё. Он подкрадётся к нам так, что мы даже не увидим! Не почувствуем, пока не будет слишком поздно! Молись, монах! Слышишь! Молись!
— Ты же не веришь в Заступника, — мягко напомнил монах, понизив голос.
— Я верю в то, что твоя молитва защищает, — отрезала цирюльница. — Этого хватает.
— Хватает, — согласился монах. — У каждого свой путь к Заступнику.
Врени заскрежетала зубами.
— Молись, монах, — повторила она.
Брат Полди начал следующую молитву. Если предыдущая обращала мысли к Заступнику, эта призывала осветить душу против тьмы и Врага. То, что нужно. Привычно произнося священные слова, он рассеянно думал о раногском университете. Тот, конечно, отличался от всех остальных. Раног — город знаний и, если в других преподаватели читали свои лекции у себя дома, в церквях, на улице или даже в кабаке, то здесь университет имел собственное здание, где огромные залы, заполненные рядами скамеек, чередовались с уютными маленькими комнатами, где доктора и магистры могли принимать своих учеников лично. Раногский университет славился также тем, что не имел ограничений на получение степени. В других местах, как смутно знал брат Полди, если ты не проучился дюжину лет, не видать тебе докторской мантии, хоть бы ты прочёл все книги и мог переговорить на диспуте всех наставников, вместе или по отдельности. Здесь смотрели на суть. Это было неудивительно: раногский университет основан школярами и до сих пор содержался на средства города — и тех людей, которые, не стремясь к получению учёной степени, желали слушать лекции.
А вот скрипторий [11] в университете был не слишком хороший. Лучшие переписчики работали по монастырям, а в городе жили только простые ремесленники, способные переписать текст, но не создать книгу, украшенную виньетками, заставками и причудливыми зверями на полях, не говоря уже о подлинных миниатюрах. Это брату Полди рассказал какой-то начальственный чин, к которому монаха в итоге отправили. Чин прибеднялся и хвастался как крестьянин, который приехал просить о требах, но надеется улизнуть от уплаты десятины.
Потом мысли свернули в сторону.
— Ах, да, — сказал монах, свободной рукой залез за пазуху и достал увесистый кошель. — Возьми.
Врени отшатнулась.
— Что это?!
— Ты же хотела денег, — удивился Полди. Цирюльница вздрогнула так, как будто он её ударил.
— Забери, дурак!
— Ты хочешь больше? — уточнил монах.
— Не твоего ума дела, — огрызнулась Врени. — Лучше молись. Что тебе сказали в университете? Причём тут женщина?!
— Сказали, что у них нет людей, чтобы послать их на поиски Книги. Я хотел уйти, но меня удержали и сказали, что скоро приедет какая-то женщина, которая живёт в Фирмине. Её муж — рыцарь, который сражался рядом с бароном цур Фирмином и может отправиться за реликвией и найти её.
— Погоди… — насторожилась цирюльница. — Ты говоришь, жена шателена Ордулы? Замка барона цур Фирмина?
— Ну да. Мне так сказали. Только замок называли другой.
— Не Гандула?
— Да! — обрадовался монах. — Гандула.
Врени застонала. Как и все проклятые, она хорошо знала, какой такой был шателен у Гандулы и кто его жена.
— Когда, тебе сказали, она приедет?
— Через несколько дней… Мне сказали, что она судит испытания на получение звания бакалавра и что прочитает лекции… какой-то очень интересный предмет… о искусстве диспута… как-то… о том, как оно может спасти жизнь… Я плохо понял.
— Прекрасно, — прошипела цирюльница. — Монах, завтра в полдень мы уходим отсюда.
— Что? — споткнулся монах.
— Ты оглох?! Где ты был весь сегодняшний день?! За нами охотится вампир! Сколько времени ты продержишься, читая молитвы?!
— Я могу молиться трое суток, прерываясь только на то, чтобы испить воды, — скромно ответил монах.
— И справить нужду, — грубо дополнила Врени. — Ты плохо слушал! В баронстве Фирмин есть знахарь, который собрал травы, отгоняющие этих кровососов! Мы можем получить там защиту!
