Галаад вновь обернул меч Балмунг в промасленную кожу и перевязал белым шнуром.
И остался безутешно сидеть на стуле.
Миссис Уитекер сделала ему на обратную дорогу несколько сандвичей со сливочным сыром и огурцом и завернула в пергамент. Еще дала ему яблоко для Гриззеля. Он как будто остался весьма доволен обоими дарами.
А потом она помахала обоим на прощание.
После полудня она на автобусе поехала в больницу навестить миссис Перкинс, которая, бедняжка, все еще лежала со своим бедром. Миссис Уитекер отвезла ей немного домашнего пирога с джемом, хотя и выбросила из рецепта грецкие орехи, потому что зубы у миссис Перкинс были уже не те.
Вечером она немного посмотрела телевизор и рано легла спать.
Во вторник пришел почтальон. Миссис Уитекер была в кладовке на чердаке, немного прибиралась, делая все осторожно и медленно, и потому к двери не успела. Почтальон оставил ей записку, в которой говорилось, что он пытался доставить посылку, но дома никого не было.
Миссис Уитекер вздохнула.
Убрав записку в сумочку, она отправилась на почту.
Посылка была от ее племянницы Ширли из Сиднея. В ней были фотографии ее мужа Уоллеса и двух ее дочерей, Дикси и Вайолет, а еще упакованная в вату витая раковина-конча.
В спальне у миссис Уитекер было много декоративных раковин. На ее любимой эмалью был нанесен пейзаж Багамских островов. Это был подарок от ее сестры Этель, которая умерла в восемьдесят третьем.
Раковину и фотографии она убрала в продуктовую сумку, а потом, раз уж все равно тут оказалась, зашла по дороге домой в «Оксфэм».
– Привет, миссис У, – сказала Мэри.
Миссис Уитекер не поверила своим глазам. У Мэри были подкрашены губы (возможно, помада не самого подходящего для нее оттенка и наложена не слишком умело, но, подумала миссис Уитекер, это придет со временем) и довольно элегантная юбка. Поистине большой шаг вперед.
– Здравствуйте, милая, – сказала миссис Уитекер.
– На прошлой неделе заходил один человек, спрашивал про ту штуку, которую вы купили. Про металлическую чашку. Я сказала, где вы живете. Вы ведь на меня не сердитесь?
– Ну что вы, милая, – сказала миссис Уитекер. – Он меня нашел.
– Он был по-настоящему не от мира сего. Честное-пречестное. – Мэри мечтательно вздохнула. – В такого можно влюбиться. А еще у него была большая белая лошадь, – закончила она.
«И держится она теперь прямее», – одобрительно заметила миссис Уитекер.
На книжной полке миссис Уитекер нашла новый роман Миллса и Буна – «Ее величественная страсть», – хотя еще не дочитала тех двух, которые купила в прошлый раз.
Взяв монографию «Рыцарский роман и легенда о рыцарстве», она открыла наугад. От книги пахло затхлым. Наверху первой страницы стояло аккуратно красными чернилами «EX LIBRIS[8] РЫБАКА».
Она положила ученый труд туда, где нашла.
Когда она вернулась домой, Галаад ее ждал и, коротая время, катал по улице окрестную детвору на Гриззеле.
– Я рада, что вы пришли, – сказала она. – Мне кое-что нужно передвинуть.
Она провела его в кладовку на чердаке. Он передвинул ей все старые чемоданы, так что она смогла добраться до буфета у самой стены.
Там было очень пыльно.
Миссис Уитекер продержала его наверху почти до вечера, он все двигал и двигал, пока она смахивала пыль. У Галаада появилась царапина на щеке, и одну руку он старался беречь.
Пока она подметала и прибирала, они немного поговорили. Миссис Уитекер рассказала ему про своего покойного мужа Генри, и как деньгами за страхование жизни расплатилась за дом, сколько у нее всего, но все это некому оставить, совсем некому, кроме Роланда и его жены, а они ведь любят только современные вещи. Рассказала, как познакомилась во время Второй мировой с Генри (он тогда был в отряде ПВО, а она не до конца закрыла черную штору на кухонном окне), про шестипенсовые танцы, на которые они ходили в городок, и как, когда закончилась война, поехали в Лондон, и как она впервые попробовала вино.
Галаад рассказал миссис Уитекер про свою мать Элейну, какая она была капризная и взбалмошная, да еще немного колдунья в придачу, и про своего деда, короля Пеллеса, который всегда хотел как лучше, но и в лучшие времена витал в облаках, про свое отрочество в замке Блиант на острове Радости и про своего отца, которого они знали как безумного «Рыцаря Печального Образа», но который на самом деле был Ланселотом Озерным, величайшим из рыцарей, который просто лишился рассудка и скитался в чужом обличье, и про свои дни оруженосцем в Камелоте.
В пять часов миссис Уитекер оглядела чердак и решила, что удовлетворена. Тогда она распахнула окно, чтобы тут проветрилось, и они спустились на кухню, где она поставила на плиту чайник.
Галаад сел у кухонного стола. Распустив шнурок сумы у себя на поясе, он достал круглый белый камень. Камень был размером с крикетный шар.
– Госпожа, – сказал он, – это для тебя, а ты дай мне Санграаль.
Миссис Уитекер взяла камень, который оказался тяжелее, чем с виду, и поднесла его к свету. Он был молочно-прозрачным, и внутри поблескивали и посверкивали на предзакатном солнце серебряные искорки. На ощупь он был теплым.
И вдруг, пока она держала его, на нее нашло странное чувство. Глубоко в душе она ощутила покой и странный мир. Безмятежность – вот как это называлось, она чувствовала безмятежность.
Неохотно она положила камень на стол.
– Очень мило, – сказала она.
– Это – Философский камень, который наш предтеча Ной повесил в Ковчеге, чтобы он дарил свет во тьме. Он способен превращать в золото презренные металлы и имеет ряд других свойств, – гордо объяснил Галаад. – И это еще не все. Есть и другое. Вот.
Из кожаной сумы он вынул и протянул ей яйцо. Оно было не больше гусиного, но блестящее и черное с алыми и белыми разводами. Когда миссис Уитекер коснулась его, волосы у нее на загривке встали дыбом. Первым ее впечатлением было ощущение невероятного жара и свободы. Она услышала потрескивание далекого пламени и на долю секунды как будто сама почувствовала, что поднялась высоко над миром, что взмывает и ныряет вниз на крыльях пламени.
Она положила яйцо на стол рядом с Философским камнем.
– Это яйцо птицы Феникс, – объяснил Галаад. – Оно привезено из далекой Аравии. Однажды из него вылупится сам Феникс, и когда настанет время, птица совьет гнездо, отложит яйцо и умрет, чтобы на закате мира вновь возродиться в пламени.
– Я так и думала, – отозвалась миссис Уитекер.
– И, наконец, госпожа, – сказал Галаад, – я привез тебе вот это.
И достал из сумы и отдал ей. Это было яблоко, по-видимому, вырезанное из цельного рубина, и на янтарной ножке.
