Урод выслушал речь Прошки с покорным, подобострастным лицом. Внезапно ворёнку стало противно.
– И вообще! – вспылил он. – Надоел ты мне хуже горькой редьки! Сегодня ж отведу тебя в лес! А не пойдешь – продам охоронцам князя Добровола! Пускай везут тебя в Порочный град и заставляют скакать по помосту – на утеху бражникам!
Час спустя в дверь Прошкиной избы постучались. Ворёнок, дремавший на лавке, поднял голову и удивленно уставился на дверь. Стук повторился. Прошка опустил ноги на пол и взял со стола кинжал.
– Эй! – окликнули из-за двери. – Есть тут кто?
Прошкино лицо вытянулось от удивления. Он ожидал услышать любой голос – басовитый, охрипший, сиплый, но мужской. А голос, которым окликали его из-за двери, был женским.
– Есть кто в избе? – снова позвали из-за двери.
Прошка облизнул пересохшие губы и громко отозвался:
– А кого надо-то?
– Эге, да эта изба не пуста, – негромко проговорил второй голос, который, несомненно, был мужским.
Прошка вдруг разозлился. Что это еще за новости – приходят среди ночи, стучат в дверь, будят!
– Конечно, не пуста! – сердито крикнул он. – Я здесь живу! А вы кто такие?
– Я та, чей дед построил эту избу, – ответили из-за двери. – Впусти меня, парень!
Прошка поднялся с лавки и нахмурился. Открывать – не открывать? После недолгих размышлений решил, что, пожалуй, можно и открыть. Вряд ли это разбойники. Разбойники не водили с собой баб. Да и история про деда, который построил избу, выглядела правдоподобно. Такую историю на пустом месте не выдумаешь.
И Прошка решил открыть. Сдвигая левой рукой засов, правую с зажатым в пальцах кинжалом он держал за спиной.
У порога и впрямь стояла баба. Молодая, красивая, пышногрудая, в дорогом цветастом платке. А рядом с ней – парень. Высокий, худой, в добротном кафтане, со смешливыми глазами и добродушным лицом.
– Можно войти? – спросила баба, глядя на Прошку мягким, добрым взглядом.
Прошка молча посторонился. Ему вдруг стало стыдно, что он прячет за спиной кинжал, однако убрать его незаметно теперь было невозможно.
Молодая баба и ее долговязый спутник вошли в избу и остановились, не проходя на середину. Окинув глазами стены, баба перевела взгляд на Прошку, улыбнулась и спросила:
– Как тебя зовут, парень?
– Прохор, – ответил он. – А тебя?
– Чужие кличут Любою, свои – Любашей. А вот это – мой муж, Гридя.
Долговязый парень добродушно усмехнулся и церемонно поклонился Прошке. Тот хмуро сдвинул брови и спросил, обращаясь к Любаше:
– Ты пришла, чтобы выгнать меня отсюда?
– Выгнать? – она покачала головой. – Вовсе нет. Живи себе.
– Зачем же вы тогда пришли?
Любаша смущенно улыбнулась.
– Да вот, хотела показать Гриде, где жили мои предки.
Парень улыбнулся, прижал девушку к себе и поцеловал ее в щеку. Прошка хоть и был хмур, но эти двое ему понравились. Было в них что-то светлое, незапятнанное. Словно и не взрослые они были, а большие дети.
И вдруг Гридя и Любаша увидели упыря. Некоторое время улыбки еще оставались у них на губах. Потом до гостей дошло, что существо, сидевшее в углу на кособокой лавке, – не человек, а темная тварь. Любаша закричала от ужаса, а Гридя схватил валявшееся у двери полено и, замахнувшись, с силой швырнул его в упыря.
Метателем поленьев Гридя, судя по всему, был неважным. Просвистев у твари над головой, полено стукнулось об стену и с грохотом упало на пол. Гридя оттеснил Любашу к двери, а сам, сжав кулаки, двинулся на перепуганного упыря. Однако на пути у него встал Прошка.
– Не убивай его! – крикнул он.
Гридя остановился, недоуменно глядя на ворёнка, а Любаша у него за спиной испуганно и удивленно крикнула:
– Ты чего? Это же упырь!
– Он никому не сделал зла, – отчеканил Прошка, хмуро глядя на Гридю.
Тот обернулся к Любаше и недоуменно пожал плечами.
– Не сделал, так сделает, – сказала тогда Любаша. – Да и откуда ты знаешь, что не сделал?
– Он сам мне рассказывал, – пробубнил Прошка.
– Рассказывал? – не поверила ушам Любаша.
– Да.
– Так этот упырь разговаривает? Это что-то новое.
Любаша закусила губу и осторожно прошла вперед, не сводя с лица упыря внимательного, тревожного взгляда.
– Он безобидный, – сказал Прошка. – И я научил его есть мертвое мясо. Вот, глядите!
Прошка взял с полки полуобглоданную кость, из которой намеревался утром сварить похлебку, и швырнул ее упырю. Тот схватил кость и принялся с чавканьем и хрустом грызть ее.
Гридя поморщился и отвернулся. А Любаша нахмурилась.
– Он хороший, – сказал им Прошка. – Его даже можно погладить. Хочешь?
Любаша наморщила нос:
– Ну уж нет. Еще, чего доброго, откусит мне руку.
Упырь перестал грызть кость и испуганно посмотрел на Прошку.
– Тише, – сказал, понизив голос, Прошка. – Ты его пугаешь.
– Я его пугаю? – Любаша возмущенно хмыкнула. – Интересно. Я еще никогда не пугала упырей. Вот они меня пугали, это было.
– Послушай, парень, – заговорил вдруг Гридя, и Прошка удивился тому, каким приятным и добрым был у него голос. – Ты не можешь держать упыря у себя в избе.
– Почему?
Гридя вздохнул и качнул головой.
– Ты точно сумасшедший. Этот урод – не человек. И даже не собака. Он – темная тварь.
– И что с того? Я знаю множество людей, про которых можно сказать то же самое. А вас обоих я вообще впервые вижу, однако ж не гоню из своей избы.
Гридя повернулся к Любаше.
– Ты слышала? – с усмешкой вопросил он. – Этот парень наглеет прямо на глазах.
– Он имеет на это право, – заметила Любаша. – Мой отец оставил эту избу несколько лет назад. Я думала, от нее уже и бревен не осталось. Так говоришь, этот упырь неопасен?
– Он не кусается и ест обычное мясо, – ответил Прошка. – Вы ведь видели?
– Да, мы видели. – Любаша посмотрела снизу вверх на своего долговязого мужа, потом перевела взгляд на ворёнка и сказала:
– Ладно, парень, нам пора. Живи здесь, сколько хочешь. Мы тебя больше не потревожим. Ни тебя, ни твоего упыря. А коли помешали, так прости.
– А с уродом все же будь осторожнее, – посоветовал Гридя. – К столу его, что ли, привязывай.
Он протянул Прошке руку, и тот ее пожал.
Прошке вдруг стало жаль, что они уходят. В кои-то веки ему довелось говорить с хорошими людьми, и разговор этот оказался до обидного краток.
– Вы это… – краснея от смущения, пробормотал ворёнок. – Вы заходите. У меня только сегодня шаром покати, а в иные дни бывает много ествы. Случаются и лакомства.
– Хорошо, – кивнула Любаша. – Как-нибудь придем.
– Обязательно придем, – подтвердил Гридя. – Мы только что приехали в Хлынь-град и никого, кроме тебя, тут не знаем. Выходит, ты – наш первый друг.
