– Самый верхний ряд. Четыре первых прямоугольных иероглифа. Видишь?
– Да.
– Это «азы латнира». Моя цнбр, клан, род и знак Хуурадана. Их врезают младенцу сразу после рождения. Может, даже раньше, чем отведает материнского молока!..
Он грубо захохотал.
Первые три знака были схожи между собой – квадратные формы, заключавшие в себе прямые или наклонные значки. Но четвертый – знак Хуурадана – отличался от всех. Это была выпрямившаяся птица, гордо расправившая крылья. Она повернула голову так, что стал виден хищно изогнутый огромный клюв. Что-то странное было с крыльями… Но детали рисунка сильно смазаны, так что рассмотреть его получше не получалось.
– Пусть тебя не смущает, – хвастливо продолжал Ход-ват, – что мой латнир почти пуст. Это ненадолго!
Он наклонился и радостно пнул панцирь самолично сраженного сегодня врага. Юноша приторочил его у ног – свой самый дорогой трофей. Очевидно, в наспинной костяной биографии молодого ратника скоро появится новая насечка.
– Недолго моей правой стороне оставаться пустой! Элитар в таких делах не медлит!
– Элитар – это Саудрак? – уточнил Дар, общее значение слова ему было ясно.
– Да, чужеземец. Элитар – большой командир. И сегодня Саудрак будет очень доволен мною!
– Мои поздравления, – усмехнулся Дар. – Если твой латнир пуст, что тогда можно сказать о моем?
– Э-э… ты имеешь в виду ту костяшку, что на твоей спине?
– Костяшку?!
– Не называть же латниром то, что не облагорожено тангрописью?! Чистая костяшка – удел животного! – Парень довольно гоготнул.
– Ах вот как?
Дар вспыхнул, чувствуя, что даже дружелюбного смеха над собой он не стерпит. Звук выдвигаемого из ножен эриг-шиташа моментально лишил Ходвата спокойствия.
– Эй-эй! Ты спятил?
– Так что ты думаешь насчет моего латнира?
– Пошутить нельзя? – взвился юноша, опасливо озираясь. – По мне, нет знака врага – так и ладно. Если элитар не будет против, Кортак и тебе обновит латнир.
Юноша бросил завистливый взгляд на две связки черных панцирей позади.
– То-то! – Дар был удовлетворен новой расстановкой акцентов. Входить в клан на правах слизняка он не собирался, хотя, конечно, этот вопрос решался не с Ходватом. – Часто ли тебе доводилось видеть тангров, как я? – Вопрос о пустом латнире занимал его все больше.
– Отаругов?
– Отаругов?!
– Отаруг – избранный воин. Лучший. Ты рубил их как простое дерево! Я сразу понял, что ты настоящий отаруг! – уважительно сообщил юноша.
– Ладно. Я спрашиваю, часто ли ты видел воинов без знаков на панцире?
– Ты – первый в моей жизни. Да и не только в моей! Я даже не слыхал, чтобы такое было возможно. Это же оскорбление для воина – оказаться вдруг без насечек… То есть просто ни одной! – Его тон вдруг стал меняться на глазах. – И то сказать, для отаруга ты странный. Слишком. Я вот еду и думаю, правильно ли везу тебя к нашим…
Дар обратил внимание, что Ходват теперь сидел полуобернувшись, стараясь держать в секторе обзора и дорогу, и попутчика. Между двумя всадниками в воздухе будто соткалась преграда, как невидимая, но однако же хорошо ощущаемая стена холода. Они снова скатывались к отношениям «Сторож – пленник». Такое допустить было нельзя.
– Эй! Ты не забыл, кто тебя спас от чернокостных?
– Не забыл вроде. – Если в молодом голосе и прибавилось теплоты, то лишь самую малость.
– И разве не к Саудраку ты меня везешь? Пусть он разбирается.
– Это уж точно! – окончательно повеселел юноша.
Ну как же, всемогущий элитар разберется в чем угодно! Тем более в окружении сотни свирепых хуураданских отаругов на дромах. Вот только Дар почему-то нисколько не разделял этой веры.
– А мы просто поболтаем как друзья, верно?
Ответом было молчание. Покачивающийся впереди панцирь-латнир хуураданца, надписанный едва ли на четверть, был так же нем, как и его хозяин.
– Или мы не друзья? – старательно удивился Дар.
– Дарат, – донеслось тихо, – ты не можешь не знать, что другом хуураданца может быть только хуураданец.
Дар с шумом выдохнул. Как он и подозревал, клановые барьеры угрожали едва родившемуся знакомству.
– А жизнь тебе может спасать кто угодно?
Погонщик смолчал. Однако усилившееся сопение доказывало, что Дар попал в точку. Интересно, существует ли тут взаимопомощь между членами разных кланов? Или хотя бы благодарность за спасение?
– Ты как будто прав, Дарат. Но…
– Но?..
– Ты не враг, конечно…
– Еще бы!
– Но и не друг.
– Разве? И как ты это определяешь?
– Друг тангр или враг может сказать только его отбив, – простодушным тоном сообщил Ходват. – А у тебя его нет!
– Отбив?.. Что такое «отбив»?
– А-э… Ты не можешь серьезно спрашивать о таких вещах!
– И все же?..
– Перестань! Ты не дурак и не сопливый малыш…
Отлично! Он не мог быть принят в друзья из-за отсутствия непонятного качества, спрашивать о котором – дурной тон.
– Да поймешь ты или нет?! – взревел Дар, теряя терпение. – Я ничего не помню! У меня нет памяти, с тех пор как меня разбудили там, у костров.
– Эге, – насмешливо раздалось в ответ. – А как драться двумя шиташами, помнишь?
– Ходват! – рыкнул Дар. На этот раз у него получилась почти саудраковая громкость. – Что такое «отбив»?
– Я не могу поверить, что я должен рассказывать об этом! Джаммш!.. – Ходват коротко и нервно рассмеялся. – Хорошо. «Отбив» – это то, что соединяет с другом. И то, что отделяет тебя от твоего врага!
– Как – соединяет? И как – отделяет?
– Ты первый тангр, который задает такие вопросы… У тебя пуст латнир, и у тебя нет отбива. Может быть, ты и вправду не знаешь, что это такое?.. Это как тепло солнца или холод ночи. Ты чувствуешь это, но как ты можешь объяснить это? Если есть тепло – значит, рядом друг. Как я могу еще сказать?
Дар молча переваривал эту скупую информацию. Неуловимое нечто, именуемое «отбив», которое тангры могли чуять друг в друге и которое было различным у разных кланов. Припомнилось, как поражены были той злосчастной ночью все окружающие именно отсутствием отбива. Может быть, это и спасло Дару жизнь, когда Шурат рвался прикончить его.
– Отбив есть у каждого тангра?
– Еще как!
– И что насчет меня? Кто я по «отбиву» – друг или враг?
Ходват снова надолго замолчал.
– У тебя вообще нет отбива, – наконец выдавил он. – Мне трудно это передать. Это как чувство пустоты. Как если бы ты видел глазами, но руками впереди ощущал пустоту. Ощущение обмана чувств… Я вижу тебя глазами, хотя рядом никого нет! Мое тело говорит, что тебя рядом нет!
Лапы дрома впечатывались в почву как молоты. Наверное, их слышно было издалека.
