Не успел я оценить степень опасности, как ощущения кольнули сразу и спереди, и сзади. Кто-то перекрыл вход – «носорог» или нет, но я оказался окружен. Размышлять было некогда: я бросился вверх и спустя долю секунды врезался в потолок.
Подо мной раздался ГРОХОТ. Спустя мгновение звук отнесло куда-то в глубь пещеры. На этот раз по ушам ударило даже сильнее. Гром метался меж камней не меньше минуты. Потом все стихло.
Наконец я смог упасть на пол. Именно упасть, а не спрыгнуть: держаться за потолок – не то, что легко дается.
В конце концов я поднялся. Прислушался. Тихо…
– Чучело, ты живое? – осторожно позвал я в темноту. Учитывая, что и снаружи от света в глазах совсем не рябило, здесь мрак был кромешным.
Я подождал – ответа не последовало. Осторожно ступая, я продвинулся в глубь пещеры метров на тридцать. Ветер, дувший в спину, в этом месте круто сворачивал вниз – впрочем, я и сам ощущал, что дальше идти не стоит.
Остановившись, я стал рыться в карманах. В конце концов отыскался лот, и я бросил его вперед. Разумеется, как монета стукнулась о дно, я не расслышал. И очень этому обрадовался.
Спустя час.– Давай еще грибов.
– Куда? И так голова уже кружится.
– Не нравится – не нюхай, – возразил Кессе Мик.
– Да ладно тебе, Кесса. – Я был согласен с Миком. – Сейчас покоптим немного – за милый мой пойдет.
– Оно выглядит неестественно, – сказала девушка, – пенится, пузырится…
– Зато пахнет как!
Мик был прав. Несмотря на внешний вид полужидкой блевотины, пахли грибы просто отлично. Я имею в виду те грибы, что кипели в котелке, а не те, которыми топили костер. Вторые, хоть и грели прилично, зато дымили безжалостно. И те, и те росли на стенах пещеры, в которой мы решили заночевать. Одни были зеленого цвета, а вторые… тоже зеленого, только выглядели менее съедобными. В общем, здесь было почти уютно.
– Вкусно… – Мик заманивающе посмотрел на Кессу.
– Ну, и пожалуйста. – Когда Кесса достала из своей сумки увесистый кусок приготовленного мяса «крупноротого лягуха», которого мы несколько дней назад всем отрядом кромсали в течение нескольких часов, я думаю, на нее обиделся даже Олм.
Все спали. Я, конечно, сторожил. Впрочем, я и не жаловался… ну, почти. Я имею в виду – это ведь не считается, если ты жалуешься у себя в голове?
– Черта? – Впервые за последнее время место ночевки было достаточно надежным, чтобы попробовать пообщаться с тетрадкой. – Черта?
Кое о чем я хотел его спросить. Мне выпала спокойная минутка, и голова тотчас же заполнилась мыслями. На самом деле это было одно из моих самых любимых занятий: думать – не обязательно о чем-нибудь полезном и умном, скорее, мне просто нравился процесс. Он стоял на почетном втором месте.
– Черта?
Э-э… может, его вконец вырубило, пока я с ним не разговаривал?.. О! Я неожиданно вспомнил кое о чем. Взяв тетрадку за краешек, другим углом я ткнул ее в еще тлеющие угли.
– Черта?
«Я не слышу…»
– А что ж откликаешься тогда?
«Не помню…»
– Ну-у, – протянул я, – опять завел. Давай уже без этих твоих провалов, ладно? Скажи-ка мне лучше: вот ты привидение древнее, а про келото знаешь. Оно, конечно, тоже не вчера появилось, но все же: тебе про него откуда известно? Может, ты что-нибудь про этого… э-э… Оттори Бей Зина знаешь?
«Нет, имя не известно. Келото – гизкское слово. Означает переход из менее естественного состояния в более естественное состояние. Теперь мы можем общаться мысленно, тебе не обязательно говорить. Попробуй позвать меня мысленно».
И он замолчал.
– Чего?!
Признаюсь, я втупил. У тетрадки раздвоение личности? Или вообще там внутри не один призрак маринуется?
– Черта? – позвал я.
Ответа не было.
– Черта! – я попробовал требовательнее. Итог тот же.
Общаться мысленно? И зачем? Это привидение начало меня раздражать.
– Черта? – все же решил я попробовать. Произнося имя, я одновременно старался про него еще и думать.
Прошло около минуты. Эффект – нулевой.
«Черта?»
Я думал об имени. Почему-то помогало не слишком.
«Черта? Черта? Черта? Черта?! Черта! Черта!!!»
«Кажется… кажется, туман был синим. Или оранжевым? Э-э… как-то сложно определить. Хотя, скорей всего, он был все же красным… или зеленым? Я бросил попытки. Да и туман теперь казался чем-то другим. Облаками. Стены, пол, потолок – и все из облаков. Только все какое-то непонятное. Хм, интересно, а какое все-таки?
– Здравствуй, Кай.
Этот голос, точнее, ощущение от него – уже давно было мне знакомо, потому я совсем не удивился.
– Привет. Мы что, у меня в голове? – спросил я. Мысли путались, но теперь, услышав себя, я вспомнил, что на самом деле сижу сейчас в какой-то пещере посреди Черной Земли, а тетрадка обещала научиться общаться со мною мысленно.
– Не совсем.
Мои мысли оформились, и я ощутил себя почти так, как обычно. Разве что мешала неестественная довольно неприятная легкость, поселившаяся в теле… Как будто не совсем могу им управлять, больше не ощущаю его тяжести… Едва я стал об этом думать, легкость тут же исчезла. Я ощутил себя. Поднял к лицу руку: она была такой, как и всегда. Взъерошил себе волосы.
– Я ждал тебя.
Полностью успокоившись, я перевел взгляд на Черту. Он был похож на накха. Сильно. Черты лица практически один в один, рост, волосы, одежда. Отличие было только одно: если лицо и кисти тех двух накхов, которых я видел, были хоть и покрыты черными полосами, но на них присутствовал и белый… точнее, бледный цвет. Лицо и руки Черты были черны абсолютно. И не потому что он колдовал: я чувствовал, что сейчас этого не было. Такой цвет кожи был естественен для него. Не просто черный, а – печная сажа в темной комнате.
– Долго?
– А какой сейчас год?
– Тысяча сто пятнадцатый, – ответил я. Спустя секунду или около того – время ощущалось не слишком хорошо, – добавил: – Со дня образования государства Термилион.
Черта замер, но только на мгновение.
– Должно быть, несколько тысяч лет прошло.
– Долго, – оценил я. Не повезло мужику. Как он не свихнулся? Хотя… а кто, собственно, сказал, что этого не произошло? – А чего сразу к себе в гости не пригласил?
– Ты должен был привыкнуть к капитрену.
– К чему?
– К капитрену. Тетради.
Оно еще и называется как-то? Я задумался и… У меня явно был удачный день. Второй раз за короткое время в голову пришла умная мысль. Черта сидел в этом ка… пи… э-э… тетради, в общем, тысячи лет. Несмотря на это, мы с ним разговариваем, хотя языки у нас абсолютно точно должны быть разными. Раньше я думал, что он все через мою голову понимает, но теперь кажется, что так у него не могло получиться.
