— Высокое содержание глины, — заключил он и погрузил в тачку обе руки. Зачерпнув полные горсти, он сжал кулаки, потом разжал, высыпая землю обратно. Уилл повернулся к Ребекке с озадаченным выражением на лице.
— Ну что? — нетерпеливо спросила она.
— Я думаю, откуда это может быть. Это…
— О чем ты? Отца здесь нет, и это нам не поможет найти его! — с неожиданной горячностью воскликнула Ребекка. — Тут нечего больше делать. Идем!
Не дожидаясь ответа Уилла, она взбежала по ступенькам и оставила его одного в подвале.
— Женщины! — пробормотал Уилл, повторяя интонацию отца, с которой тот часто высказывал подобные соображения. — Вечно с ними такие сложности!
Сестра была для Уилла неразрешимой загадкой. Он никогда не мог понять, что побуждает ее говорить и поступать тем или иным образом, — внезапные порывы или же что-то более глубокое и сложное. То, что происходило в этой аккуратной головке, оставалось для него непостижимым.
Однако сейчас его внимания требовали куда более важные дела. Уилл хмыкнул и отряхнул руки. Он постоял неподвижно в центре комнаты, думая, что предпринять дальше, но в конце концов любопытство взяло над ним верх. Он стал перебирать бумаги, лежащие на столе: там были ксерокопии статей о Хайфилде, пожелтевшие фотографии старых домов и обрывки карт. На одном из них Уилл заметил карандашные пометки и узнал угловатый почерк отца.
«Площадь Мартино — ключ? Вентиляция — для чего?» — прочитал Уилл и посмотрел на кусок карты. Все дома на площади были обведены и исчерканы карандашом.
— Что это значит? — проговорил он.
Под столом он нашел отцовский портфель и вытряхнул его содержимое на пол. В основном это были газеты и журналы, а в боковом кармане обнаружился коричневый бумажный пакетик с мелочью и комок шоколадных оберток. Затем Уилл взялся за коробки с архивами, выдвигая каждую и просматривая ее содержимое.
Расследование пришлось прервать, когда сестра грозно прокричала сверху, что ужин остывает. Уилл пошел к лестнице, заглянув напоследок в шкаф. Отцовских каски и комбинезона там не было.
Миновав какофонию аплодисментов и смеха, доносившуюся из-за закрытой двери гостиной, он пришел на кухню.
Брат и сестра молча сели за еду. Наконец Уилл поднял голову и посмотрел на Ребекку. Она держала в одной руке вилку, а в другой карандаш и решала задачу по математике.
— Ребекка, ты не видела его комбинезон или каску? — спросил он.
— Нет. Он же всегда держал их в подвале.
— А теперь их там нет.
— Может, оставил где-нибудь на раскопках.
— Нет, — возразил Уилл. — Он бы рассказал мне, что занялся новыми раскопками. И потом, он же все время был либо в музее, либо тут. Когда бы он начал копать? И он бы сказал мне… — мальчик замолк.
Ребекка пристально посмотрела на него.
— Я узнаю этот взгляд. Ты до чего-то додумался, так? — подозрительно спросила она.
— Да нет, — ответил он.
На следующее утро Уилл проснулся раньше обычного. Чтобы отвлечься от мыслей об отце, он надел рабочий комбинезон и быстро сбежал вниз по лестнице, решив по-быстрому перекусить, а потом встретиться с Честером и раскопать завал в туннеле под Сорока Ямами. Ребекка расхаживала по кухне и бросилась к брату, как только он вошел. Она явно ждала его.
— Нам нужно что-то предпринять, — сказала она, не обращая внимания на удивление Уилла. — Мама ничего делать не собирается.
Уилл просто хотел вырваться из дома, он жаждал убедить себя в том, что все по-прежнему. С того дня, как родители поссорились, в их с Ребеккой жизни внешне ничего не изменилось, только ужинали они теперь вдвоем на кухне. Мать изредка выбиралась из гостиной к холодильнику и уносила еду к себе, чтобы не отрываться надолго от телевизора. Было ясно, к чему все идет, судя по тому, что из холодильника исчезали пироги, сыр, хлеб и маргарин.
Несколько раз они натыкались на нее в коридоре, когда она плелась в ванную, укутавшись в халат и шаркая тапочками. Увидев детей, она только кивала им.
— Я собираюсь позвонить в полицию, — сказала Ребекка, встав у посудомоечной машины.
— Думаешь, надо? Может, подождем? — неуверенно спросил Уилл. Он понимал, что дело принимает дурной оборот, но еще не готов был это признать. — Как ты считаешь, куда он мог уйти?
— Понятия не имею, — резко ответила Ребекка.
— Я вчера проходил мимо музея, там было заперто.
Музей был закрыт уже несколько дней, но никто пока не жаловался.
— Может, ему просто все надоело? — предположила Ребекка.
— Почему?
— Люди часто пропадают. Кто знает, почему? — девочка пожала плечами. — Но мы должны взять дело в свои руки, — строго сказала она. — И надо сказать об этом маме.
— Ладно, — нерешительно согласился Уилл. Он с тоской посмотрел на свою лопату, когда они вышли в коридор. Как же ему хотелось вырваться отсюда и оказаться там, где не было таких сложностей!
Ребекка постучала в дверь гостиной, и брат с сестрой вошли. Миссис Берроуз, уставившись в экран, даже не повернулась в их сторону. Уилл и Ребекка постояли в нерешительности, потом девочка подошла к креслу, взяла с подлокотника пульт и выключила телевизор.
Миссис Берроуз продолжала смотреть на экран. Уилл увидел в темном прямоугольнике их отражения — три неподвижных фигурки. Он глубоко вздохнул, убеждая себя, что на этот раз он должен взять на себя инициативу.
— Мам, — нервно начал он. — Мам, папы нигде нет… мы уже четыре дня его не видели.
— Мы думаем, что надо вызвать полицию, — сказала Ребекка. — Если ты не знаешь, где он, — быстро добавила она.
Миссис Берроуз рассеянно перевела взгляд с экрана на пульты от видеомагнитофонов. Лицо у нее было печальное. Она показалась детям ужасно беспомощной. Уилл хотел спросить ее, что случилось, но не мог заставить себя вымолвить ни слова.
— Хорошо, — тихо проговорила миссис Берроуз. — Как хотите.
Она замолчала и опустила глаза, и Уилл с Ребеккой ретировались.
Уилл впервые осознал, что значит для него и для всей семьи исчезновение отца. Как они будут без него? Это было серьезно.
Ребекка позвонила в участок, и через несколько часов приехали два детектива, мужчина и женщина. Уилл открыл им дверь.
— Ребекка Берроуз? — спросил полицейский, заглядывая в дом через плечо Уилла и снимая фуражку. Он вытащил из нагрудного кармана блокнот и раскрыл его. Тут рация у него на лацкане что-то неразборчиво проскрежетала, и полицейский выключил ее. — Извините, — сказал он.
Женщина обратилась к Ребекке:
